Наш замок

— Эй, ты веришь в драконов и ведьм? — Что? — темноволосая девочка лет шести резко обернулась и наткнулась взглядом на малышку примерно ее возраста в старом растянутом свитере, явно ей не по размеру, потому как рукава, закатанные едва не вдвое, все равно свисали, скрывая худые и бледные кисти, все в синяках и царапинах, а истрепанный край свитера прикрывал ноги до колен, подобно подолу уродливого, но теплого вязаного платья. У незнакомой девочки были светлые ужасно растрепанные, давно не чесанные как следует волосы и, в довершение ко всему, разбитые коленки с криво наклеенным пластырем. — Я говорю, ты веришь в драконов и ведьм? — повторила юная блондинка, шмыгая носом, а потом, тряхнув своими лохмами и несмело улыбнувшись так, что стало видно — у нее еще не хватало нескольких передних зубов — договорила: — Потому что ты точно из волшебной страны, в которой они живут. — Что? — еще более недоуменно повторила темноволосая, а затем прищурилась, быстро что-то просчитав в уме: — Хочешь сказать... ты хочешь сказать, что я ведьма?! — под конец она рявкнула это почти сурово, карие глаза сверкнули злостью и обидой, так что ее собеседница невольно отступила на шаг и замахала руками, протестуя. — Нет! Нет! Я не то имела в виду! — залепетала она, пятясь, а потом забормотала: — Дурак этот Нил, все наврал, что девчонкам нравятся такие штуки... Прости... — покраснев, как рак, блондинистая девчонка неловко утерла нос и убежала, оставив несостоявшуюся подругу глядеть ей вслед удивленным взглядом. * * * Они вновь столкнулись через неделю — на том же месте, что и впервые. То была старая детская площадка на окраине города, куда мало кто забредал. Район был тихим, в основном, там проживали одни старики, чья молодость прошла еще во времена холодной войны. Все дети, жившие здесь когда-то, давно выросли и обзавелись собственными детьми, большинство из них уехало в города покрупнее и поинтереснее, так что старая деревянная площадка в виде средневекового замка, столь непохожая на современные безопасные яркие площадки, была надежно укрыта от посторонних глаз густыми зарослями шиповника. С одной стороны ее окружали высокие вязы, а с другой текла небольшая, но проворная речка, явно перенявшая толику норова у своей "отца" — аппалачского Пенобскота. Темноволосой девочке, одетой сегодня в красивое синее платье, белые чулки и черные лаковые туфельки, нравилось приходить сюда тайком, когда мамы не было дома, а папа, вновь допоздна засидевшийся за компьютером в своем кабинете, днем отсыпался и не следил за дочерью, чьи летние каникулы проходили в родительском доме, а не в одном из многочисленных скаутских лагерей штата Мэн. Но не столько любопытство и природная неусидчивость не давали девочке проводить время дома. Неприметная площадка посреди заросшего парка привлекала ее по иному поводу. Сидя внутри одной из деревянных башенок, девочка в самом деле чувствовала себя порой как героиня волшебной сказки. Правда, такое случалось редко — в особенно удачные дни, но чаще всего она убегала в это место просто потому, что боялась оставаться дома... Нет, ее отец не был жесток к ней. Но он был равнодушен или казался таковым, а мать... ее мать могла быть жестокой физически, хотя чаще всего ей этого и не требовалось, она могла "поставить на место" свою дочь одним лишь взглядом, за которым — малышка слишком хорошо знала это по опыту — крылось страшное. В такие моменты, когда холод в большом белом особняке на Миффлин-стрит становился невыносимым, деревянный детский замок на берегу самой настоящей реки становился для ребенка убежищем, и не было места лучше и спокойнее... Точнее, не было раньше. Ровно до того дня, как там объявилась эта мелкая патлатая зараза. — Ой, привет! — звонко проорала маленькая блондинка и помахала рукой, едва показавшись на площадке. От ее пронзительного возгласа, казалось, птицы попадают с деревьев. Без разрешения она резво взбежала по ступенькам и плюхнулась рядом, свесив ноги вниз и болтая ими из стороны в сторону. На ней был тот же самый свитер, что и в прошлый раз, только выглядел он еще более затасканным и даже порванным в нескольких местах. — Я Эмма. А ты? — А я не Эмма, — буркнула в ответ темноволосая, делая вид, что рассматривает что-то на горизонте. Она мечтала, чтоб противная приставака ушла и оставила ее в покое наедине со своими мыслями. Но вместо этого та просто хихикнула, как будто услышала что-то ужасно забавное, а потом вскочила и принялась носиться туда-сюда по "замку", весело вереща что-то. — Может, прекратишь? — А? — Эмма замерла на одной ноге, раскинув руки в стороны, так что стала похожа на цаплю. В этот момент она без страха балансировала, стоя на одной из деревянных балок, а под ней в двух метрах была жесткая земля. — Прекрати бегать или я уйду. — Э-э... почему? — Ты мне мешаешь. — Но ты же ничего не делаешь, — резонно заметила Эмма. — Я думаю. Боюсь, тебе это состояние незнакомо, — губы девочки насмешливо скривились. — Фу! Ты вредина! Вредина, вредина, вредина! — закричала зараза и принялась вновь прыгать. — Не правда! — Правда! Я назвала тебе мое имя, а ты не говоришь, как тебя зовут. Значит, я буду звать тебя Врединой. — Меня не так зовут! — Тогда как? — Эмма вновь подошла и села рядом с ней, ничуть не заботясь о личном пространстве. Она наклонила свое чумазое лицо к лицу другой девочки, так что их лбы почти столкнулись. — Я Реджина, — важно представилась собеседница и, подумав, добавила с еще большей гордостью: — Это значит "королева"! — Вау! — серые глаза Эммы расширились в неподдельном интересе. — Не врешь? — тут она прищурилась недоверчиво. — Зачем мне врать? — оскорбленно ответила Реджина. — Ну... не знаю. Люди постоянно врут. И Нил, и этот забияка Киллиан Джонс, и даже нянечка мисс Бланшар. То есть мисс Бланшар, конечно, ничего, но она сказала, что на этот раз меня не вернут в приют, и говорила, что мистер и миссис Блю — хорошие, а те оказались не хорошими, они заставляли меня целыми днями читать эту... как ее... бибию или билбию... Нет, я люблю читать, но больше про рыцарей и принцесс. Кстати, когда я вырасту, я стану рыцарем! А ты можешь быть королевой в моем замке! — сумбурно закончила девочка и заулыбалась, гордо подняв подбородок. — Эй, почему это замок будет твоим? — тут же возмутилась Реджина. — Если я королева, значит, и замок — мой. — Нет, мой! — Нет, мой! — Ладно, пусть будет общий. Договорились? Реджина серьезно задумалась, рассматривая эту странную, немного чересчур шумную девчонку, которая, тем не менее, все же ей нравилась. Хотя, может, все дело было в том, что у Реджины совсем не было друзей. Никто не хотел дружить с дочкой Коры Миллс, старшего адвоката, что была известна своей репутацией юридической акулы и просто неприятной в общении, скользкой личности, на все идущей ради своей личной выгоды. Дети могли быть иногда очень жестоки, так что, наученные родителями, старались не водиться с "этой малявкой и задавакой Миллс", а порой и вовсе дразнили ее. Но Эмма отчего-то была другой. — Гм... Ладно, — в конце концов, изрекла темноволосая девочка. — Ура! — от счастливого вопля Эммы у Режины заложило в ушах. А в следующий миг Реджина была просто ошеломлена, когда новая подруга обняла ее. Они проболтали обо всем на свете до позднего вечера, пока Реджина, наконец, не спохватилась, и не убежала домой. Эмма осталась на площадке. * * * Дети часто виделись в условленном месте — все лето напролет, когда удавалось вырваться из-под надзора взрослых. Эмма рассказала Реджине, что живет в доме, где много-много детей, но ни один из них не является ее братом или сестрой, а еще туда все время приходят несколько взрослых, но те тоже не были ее родителями. — У меня нет мамы и папы, — сказала как-то раз Эмма. Подумав, ее подруга ответила: — Мне кажется, это не так уж плохо. Ну, то есть... — она смутилась, опустив взгляд на свои аккуратные туфли, в то время как одежда Эммы была заношенной и старой. Даже в таком возрасте она уже понимала разницу между ними в этом плане и отчего-то чувствовала неловкость за свои новые и красивые вещи. — Гм... Может быть, — дипломатично согласилась с ней Эмма. — Меня забирали разные родители три раза, — она начала загибать пальцы, перечисляя: — Сначала мистер и миссис Хантер (они были хорошими, но мистер Хантер однажды вдруг умер, и миссис Хантер отдала меня назад), потом мистер и миссис Уэйзи, а последними были мистер и миссис Блю. Наверное, они не хотят меня, потому что я гадкая девчонка, — под конец Эмма заговорила жестким тоном, а ее глаза стали пустыми, как если бы ей часто доводилось слышать это утверждение от кого-то другого. — По-моему... это не так, — тихо сказала Реджина. — А? — девочка тряхнула волосами, вновь фокусируя на ней взгляд. — Ты не гадкая. Ладошка Реджины робко нашла ладошку Эммы и сжала ее в знак поддержки. — Спасибо, Ваше... ээ... Высочество, — запнувшись на сложном слове, кивнула светловолосая девочка с важностью. — Величество, — поправила ее подруга. — Точно! И как ты это все запоминаешь? * * * За окном лил дождь — первый настоящий осенний дождь в этом году. Август стремительно отыграл последними по-настоящему теплыми лучами, и как-то совсем внезапно на Мэн опустилась разноцветная, багряно-зеленая осень. А вместе с ней зарядили и косые дожди, вовсе не теплые, так что Реджина с тоской смотрела за окно, мечтая оказаться на детской площадке, но понимая, чтоб добраться туда сможет, разве что, вплавь. Они с Эммой не виделись вот уже неделю, и девочка тосковала. Она так привыкла к компании Эммы, что теперь у нее то и дело возникало желание поделиться с той впечатлениями по поводу книг, которые ей задавали читать в школе, телепередач или просто посидеть рядом, играя в Королеву и Рыцаря. Это была их любимая игра. Реджина плела себе венки из ромашек, мяты и колокольчиков и называла это короной, а Эмма размахивала сухой веткой, отломанной от орешника и гордо именовала ее рыцарским мечом. Они могли целыми днями бегать наперегонки вокруг площадки, крича, как две беззаботные ласточки, и в целом свете для них в такие мгновения существовала лишь зелень трав под ногами, безбрежная синь неба над головой и дружеский смех. Оказалось, что представлять сказочный замок и волшебную страну вдвоем — куда веселее, чем в одиночку. Но сегодня вновь лил дождь — один из многих, никак не желавших прекращаться этой резко начавшейся осенью. И Реджина опять была одна, запертая в холодном доме рядом с такой же холодной к ней матерью. Кабинет отца был заперт изнутри — мужчина что-то вновь печатал и не желал, чтоб ему мешали, а Кора и не особо интересовалась его жизнью. Сложно было найти двух столь разных людей, как эти двое, и было совершенно непонятно, как они вообще умудрились сойтись, да еще и не развестись до сих пор. Возможно, причиной последнему была Реджина... Девочка порой ловила на себе странные, почти чужие и злые взгляды отца, и с недетской остротой догадывалась о том, что папа, может быть, винит во всем ее, Реджину. Ведь если бы ее не было, папе бы не пришлось жить с мамой. — Реджина, ты уже выучила уроки? — Да, мама. — Твоя учительница английского, мисс Грин, была тобой недовольна в прошлый раз. — Я уже исправила свою отметку, мама. — Вот как... Эмма была где-то там, под этим проливным дождем: бегала по лужам и орала во все горло, как ненормальная. Реджина просто знала это, чувствовала. И как бы ей ни было зябко от одной только мысли оказаться на улице и составить ей компанию, один взгляд матери замораживал изнутри куда сильнее. Уж лучше бы ей, Реджине, тоже бегать под тем дождем. Девочка была заперта в этом особняке. И она вновь была одна. * * * В следующий раз они встретились почти через три недели, в начале октября. Листва на деревьях уже успела пожухнуть и наполовину опасть, земля под ногами превратилась в сплошное грязное месиво, потому Реджина очень удивилась и расстроилась, увидев, что Эмма одета все в тот же неизменный свитер и стоптанные башмаки. Правда, наряд теперь еще дополняла вязаная шапка с оторванным помпотом и вельветовые штаны, сильно вытертые сзади и пузырящиеся на коленях, но, в целом, вид Эммы стал еще хуже. Кроме того, на щеке у нее красовалась свежая, едва успевшая покрыться корочкой царапина, а на скуле бледно-желтым цветом заявлял о себе уже проходящий синяк. — Что с тобой случилось? — А... ерунда, — отмахнулась Эмма легкомысленно. Но, увидев нахмуренное лицо подруги, пояснила. — Подралась с глупым Киллианом Джонсом. Этот болван решил, что я ему нравлюсь и проходу мне не давал... — А ты? — с интересом спросила Реджина, закусив губу. — В глаз ему дала. А он мне тоже тогда. В общем, мисс Бланшар нас разняла и поставила в угол. Неизвестно отчего, но Реджина почувствовала злорадное удовлетворение. На душе стало так хорошо... Все-таки здорово, что Эмма не хотела быть другом кому-то еще, кроме нее. Они рассмеялись весело и легко, и все напряжение, что копилось в Реджине, вдруг куда-то ушло. Она вновь была тут, в их замке, и Эмма была рядом. Что еще нужно? * * * Выдался не особо холодный, но ветреный день. В этот день Реджина была особенно не в духе, а еще ей было очень страшно. Так страшно, как никогда в жизни, потому что... она впервые всерьез нагрубила матери. И теперь Кора, должно быть, была в бешенстве. Реджина пулей выскочила из дома и побежала, не разбирая дороги и не слушая гневные крики матери, несшиеся ей вслед... Она бежала и бежала, и ноги сами несли ее к единственному месту на земле, где она чувствовала себя в безопасности. — Привет, — буркнула она уже сидевшей в их замке Эмме. — Привет. Смотри, что я нашла! — сразу подскочила та и принялась показывать Реджине какие-то камушки, палочки и прочую ерунду, которая, впрочем, отвлекла девочку достаточно, чтоб почти забыть о неминуемой каре со стороны матери. — Эй, ты чего не слушаешь? — насупилась белокурая подруга, когда поняла, что Реджина витает в облаках. — Я слушаю! — Неа, — протянула она. Подумав, Эмма добавила тихо и с сочувствием: — Что, дома достали? И тут Реджина поняла, что вот-вот разревется, а потому стиснула зубы и просто кивнула. Они помолчали немного, не зная, что сказать, но слов и не требовалось как будто. Реджина чувствовала тихую поддержку и — что важнее — понимание Эммы. Ведь та — сирота, брошенная, никому не нужная — точно знала, что чувствует ее подруга, также не нужная собственным родителям. Очередной порыв промозглого ветра залетел в хрупкую башню детского замка, и Реджина поежилась, потирая ладошки, уже успевшие посинеть от холода. Она ведь выбежала из дома, в чем была, так что на ней, кроме юбки, тонкого свитера и туфель ничего не было. — Держи, — ей в нос внезапно уткнулось что-то серое. Отодвинувшись, Реджина увидела, что это свитер Эммы, который та сняла с себя и теперь, улыбаясь, протягивала подруге. — А ты? Ты же замерзнешь! — Неа, — подмигнула девчонка. — Я буду бегать. И кроме того, я же Рыцарь, а ты Королева, так что бери. — Спасибо... Свитер был старым и растянутым, ужасно вытертым, но теплым и каким-то очень родным. У Реджины было все, кроме заботы и любви близких людей, а у Эммы не было ничего, кроме этого свитера, снятого с чужого плеча... Но Эмма отдала ей единственное, чем владела, а на деле подарила куда больше: дружбу, поддержку. — Эге-гей! — завопила Эмма и с разбегу прыгнула прямо на горку песка. — Осторожнее! — закричала ей вслед Реджина, испугавшись. Но Эмма лишь рассмеялась, уже сидя на земле и забрасывая во все стороны песок: — Ваше Величество, на наш замок напали! Я спасу вас! * * * Эммы не было. Прошла уже неделя, затем другая, третья, месяц... Настал декабрь, а потом и январь, а Эмма все не появлялась. Рождество и Новый Год прошли для Реджины безрадостно: отец еще сильнее замкнулся в себе и почти не покидал личных комнат, а мать попросту укатила праздновать в Нью-Йорк, где ее компания как раз выиграла несколько крупных дел подряд. Впрочем, отсутствие Коры в доме можно было считать плюсом. И все же Реджина не могла найти себе места. Эмма пропала. Светловолосая девчонка не появлялась на площадке уже долгое время, а перед этим несколько дней ходила хмурая, как будто что-то желая рассказать Реджине, но не решаясь. А теперь ее не было. И Реджине вдруг впервые в жизни показалось, что ее предали. Она не знала, что и думать. Ведь не могло же быть, что Эмма бросила ее... Не могло, правда? * * * Реджина вновь сидела на своей площадке одна. Ломкий весенний ветерок колыхал еще голые ветки на деревьях и трепал кисточки на шапке темноволосой девочки, которая за зиму успела немного подрасти. Она задумчиво рассматривала горизонт, когда кто-то позвал ее сзади тихим, почти застенчивым голосом. — Реджина... Она медленно обернулась. Перед ней стояла Эмма. Тоже подросшая за зиму, даже слишком сильно, но какая-то тощая и очень бледная. Всегда весело пружинящие пряди волос потускнели и свесились, став похожими на мочалку. А лицо... Такого выражения Реджина никогда не видела у нее. А увидев сейчас, испугалась. Серые глаза Эммы были как будто другими. Точнее, их выражение... Оно стало старше, но не по возрасту, а по пережитому опыту. — Эмма, почему...? — она хотела спросить, почему той так долго не было, но, увидев этот взгляд, не решилась. — Давай просто посидим вместе, как раньше, — предложила эта незнакомая Эмма. — Давай. Они болтали ногами в воздухе и молчали. Наконец, светловолосая девочка спросила: — Как там дома? — Ничего... А как ты? — Ну, меня снова удочерили... Но от этих я сама сбежала. — О... Тишина становилась напряженной, и, чтоб разрядить ее, Реджина сделала единственное, что пришло ей в голову: она пододвинулась еще ближе к Эмме и, собравшись с духом, коротко и звонко чмокнула ее в щеку, а затем так же быстро отодвинулась и зажмурилась. Сердце колотилось, как ненормальное, хотя что тут такого ужасного, Реджина не могла до конца понять. Просто ей было страшно, что Эмма могла оттолкнуть ее дружбу, ведь, похоже, они обе за эту зиму пережили каждая свое испытание. — Эй, ты чего сидишь, зажмурившись? — послышался вдруг смешок. — Мне теперь звать тебя Трусишкой? А? Трусишка, трусишка, трусишка-Реджишка! — Ну тебя! Я не трусишка! Я Реджина! — злобно засопела темноволосая девочка, вмиг забыв про все страхи и смущение. Эмма, сидящая рядом с ней, снова улыбалась, как раньше. И от этого Реджине показалось, что на улице враз стало теплее и светлее, и даже весеннее солнце было не причем. — Это значит "королева"! — Хорошо, Ваше Величество, — засмеялась белокурая девчонка, вскакивая на ноги и таща подругу за собой. — Так как насчет того, чтоб провести первый весенний бал? — Неплохая идея... Кажется, в моем замке давно уже не было балов. — В нашем замке, — поправила Эмма, сделав ударение на слове "нашем". — Точно. В нашем, — и на этот раз Реджина была рада с этим согласиться.