***
Касамацу продрал глаза после сна и выключил надоедливо пищащий будильник. В комнату, всколыхнув занавески, проник солнечный ветер. Стоило безжалостным лучам скользнуть по крепко-зажмуренным глазам, как в голове невольно всплыл вчерашний образ. Лицо блондина, так озорно и соблазнительно улыбавшегося, не на камеру, а в его излюбленной манере. Да и этот прищур его медовых глаз… Взгляд, на который он вчера не обратил внимания в воспоминаниях отчего-то был полон некой странной грусти, скрытой, невиданной им прежде. Мелодичный голос до сих пор эхом отдавался в его голове. «Что бы я сделал?..» — парень закрыл рукой глаза. Он знал ответ. Но признаваться в нём не хотелось даже самому себе, что уж говорить о надоедливой модели? Правда, вставать с кровати и куда-либо идти хотелось ещё меньше. Уставшее тело было будто наполнено свинцом. Жаль, что летние тренировки никто не отменял. Полтора часа — достаточно времени, чтобы взбодриться душем и чашкой горячего крепкого кофе, некоторое время прождать автобус на остановке и в итоге, так его и не дождавшись, скоротать время, отправившись пешком по его маршруту. Асфальт под ногами был пыльным и горячим, что ощущалось даже через подошву кед. В воздухе витало марево. Не было и намека даже на лёгкий ветерок. Жарко. Футболка и штаны облепили вспотевшее загорелое тело спортсмена, но он не испытывал из-за этого никакого дискомфорта. Его разум бы поглощён не менее жаркими терзаниями его собственного сердца. Юношеского сердца. Любовь… желание быть всегда рядом, касаться… желанных губ и тела… желание оберегать… безграничная нежность. Или самые грязные потаенные желания? Страсть или же желание всецело овладеть. Что из этого составляет любовь, что можно назвать ей? Он не знал. И не знал, что испытывает. Быть может, он ошибается и это нормально для друзей — испытывать нечто подобное по отношению друг к другу. Быть может это вовсе не любовь. А, возможно, он просто пытается убедить себя в этом. Потому что, как ни посмотри, а влюбиться в своего школьного друга — это «ненормально». Особенно, если этот друг того же пола, что и ты. Касамацу задрал голову. Небо было ясным, темно-голубым и почти без облаков, а солнце ослепительно- ярким, как и все последние дни. Оно белым туманом проскальзывало сквозь тёмно-зеленую листву деревьев, едва-заметно покачиваемую ветром. Капитан Кайджо остановился, облокачиваясь о широкий ствол дерева, но не опуская головы. Отчего-то в душе поселилось чувство смятения, не ведомое ему прежде. Интересно, что это? Такое странное ощущение… — Касамацу-семпай! — Кисе, столь громогласно поприветствовавший своего капитана, казалось, появился ниоткуда. Тот вздрогнул, оборачиваясь. На его хмуром лице отчетливо читалась мысль: «Вот кого мне меньше всех хотелось бы видеть.»***
— Подбор! Кагеяма, возвращайся! Кисе… А ну сосредоточься на игре, придурок! — смачный пендель от Касамацу заставил звезду Кайджо распластаться на полу, а после вскочить завывая и потирая ушибленную поясницу. — За что, семпай?! — За всё хорошее! Хватит глазеть на девчонок во время игры! Бесишь! — Я не глазел, просто… — Просто сосредоточься на игре! Касамацу был зол. Он сам смутно понимал причины этого. Возможно, сказывалась переутомление. Но капитан команды не мог позволить себе проявить хоть толику чувств. Поэтому сегодня хмурый парень выглядел даже более грозно, чем обычно. Он был непреклонен. Кратко и жестко Юкио отдавал приказания своей команде. Да только сам не всегда был достаточно сосредоточен. Краем глаза он постоянно цеплялся за сияющего аса. Затаив дыханье, наблюдал за тем, как тело баскетболиста вытягивалось во время прыжка, как быстро тот переходил в дриблинг, когда не было возможности отдать пас. И как иногда замедлялся, когда старая травма давала о себе знать. Ему нужно лечение. Брюнет видел это. Но, как капитан Касамацу не мог потерять Кисе и лишить команду единственного шанса на победу. Да и сам Кисе никогда бы не согласился на подобное. А значит, всё, что он может сделать для него — поддержать в его решении. И, по возможности, меньше нагружать его ногу. — На этом всё. Юкио утомился. Пока члены команды один за другим отправлялись в душ, Он плюхнулся на скамейку и вытянул ноги, горевшие огнем из-за нагрузки, будто тот всё время бегал по раскаленному солнцем песку. В последнее время он начал слишком часто уставать. Стареет? Усмехнувшись собственным мыслям, Касамацу закрыл глаза. Внезапно зал тряхнуло. Лампы замигали, и в следующий миг, всё погрузилось в кромешную тьму. Касамацу вскочил на ноги, озираясь, но глаза, не привыкшие к темноте, почти ничего не различали. — Все в порядке? — его крик эхом отразился от стен пустого зала. «Должно быть я задремал, и все уже ушли» — отгоняя мрачные мысли, Касамацу на ощупь стал прокладывать себе путь к выходу. Помещение снова тряхнуло. Разыгрывающий прислонился к стене, выжидая, когда земля успокоится и можно будет продолжить путь. Когда же всё стихло, он смог различить чьё-то шарканье. Значит, помимо него, тут ещё кто-то остался? — Семпай, вы здесь? — в темноте раздался знакомый голос. Кисе также на ощупь шёл навстречу Касамацу. Глаза последнего привыкли к темноте, поэтому он мог это разглядеть. — Да, я здесь, — капитан двинулся навстречу своему игроку. Между ними оставалось расстояние вытянутой руки, когда последовал новый легкий толчок. — Семпай, берегись! Упав на задницу, всё, что почувствовал Юкио — только чьи-то холодные, вспотевшие руки крепко сжимавшие его плечи. Он поднял голову; его глаза в изумлении расширились. — Семпай, вы в порядке? — Кисе улыбался, но в глазах читалась неподдельная тревога, что, казалось, просто вытесняла из них чувство боли. Он закрыл его собой от коробок с инвентарём, но при этом умудрялся волноваться о нём больше, чем о себе. Этот спесивец и теперь из себя крутого строит?! Бесит! Юкио вздохнул и едва ли не поперхнулся воздухом. Стоило ему попытаться пошевелить ногой, как всё тело пронзила резкая боль. Стиснув зубы, он тяжело выпустил воздух через нос. — Семпай?! — Нормально… Нога немного, — Юкио склонил голову к полу, стойко пережидая очередной прилив боли, — В норме. — Не в норме! — Кисе со всей серьёзностью попытался осмотреть поврежденную конечность, а которую таки прилетела одна из тяжёлых коробок. — Как неудачно… — Не важно. — Ещё как важно. Обопритесь на меня. Когда двое, наконец-то, выбрались из пустого зала на улицу, увиденное пригвоздило их к земле. Перед ними простиралась пустынная равнина: деревья, вырванные с корнем бревнами валялись на дороге, во все стороны шли глубокие разломы в земле и некоторые её пласты даже наехали друг на друга. — Нужно найти какой-нибудь патруль и спросить, что делать. — Угум, — Кисе кивнул. Никогда ещё его взгляд не был так серьёзен. *** На горизонте рыжим пламенем сияло солнце. Его свет громко отражался на поверхности зеленого моря, желтым отблеском теснился в синих глазах баскетболиста. Признаков животного мира больше не было слышно — не плескалась рыба, не кричали птицы. Даже мушки и цикады — и те притихли, прячась. Только шум прибоя и ровное дыхание по правую руку разрывали давящую тишину. Автобус был полупуст. Двое парней и ещё несколько человек успели на последний рейс и теперь ехали в неизвестном им направлении. Дорога была плохой, неровной из-за чего автобус то и дело подбрасывало и встряхивало. Но это не помешало Кисе уснуть, положив голову на плечо своему капитану. Тот же, словно не замечая этого, просто смотрел в окно. В этом погибающем мире людям было некуда бежать и не осталось мест, куда сейчас можно было бы вернуться. Казалось, машина просто катила к горизонту, без какой бы то ни было цели. Но цель была. Временное убежище. Остановки они достигли уже ночью. И первое, что бросилось в глаза — военный канвой. Зачем он здесь? «Землетрясения и прочие катаклизмы имеют неестественный характер. Думаю, в скором времени нам удастся взять ситуацию под свой контроль,» — вот, что им было отвечено чуть позже, когда парней провожали в убежище. Касамацу первым делом отвели к врачу. А вот его златовласого спутника задержали. — Если вы можете сражаться, вы понадобитесь нам на передовой. Утром мы выдвигаемся. Кисе улыбнулся, принимая повестку, и вернулся в убежище. Касамацу ждал его на подступах. Он сидел на полу, оперевшись спиной о железную стену туннеля. И вид его был мрачнее тучи. — Семпай… — Всё в порядке, — Кисе хотел приободрить его, но был безжалостно оборван на полуслове и только вздохнул, продолжая улыбаться.И в свете этой улыбки Касамацу казался ещё мрачнее. Не то, чтобы он хотел попасть в передовые отряды — Юкио никогда не был трусом, но и умирать без цели не спешил. Его беспокоило лишь то, что их Ас уходит на передовую один. Без него. И черт знает, суждено ли им ещё будет встретиться. — Семпай, не хотите прогуляться? Идти куда-либо не хотелось, тем более в его состоянии. Касамацу исподлобья глянул на Рёту, но всё же кивнул и принял протянутую руку. Помогая семпаю подняться, проводя его по улице, Кисе не умолкал ни на минуту, пытаясь болтовней скрыть терзавшую его дрожь. Наконец, они остановились. — Это и есть конец света? — Касамацу смотрел в пылающее огнём небо. Он ощущал, как по его спине течёт холодный пот, но при этом он ничего не чувствовал: ни страха, ни сожаления, ни боли. Ничего. Рука Кисе, ледяная, скользнула к его ладони, крепко её сжала. Краем глаза Юкио видел, как Рёта улыбается, но его улыбка казалась слишком натянутой и неестественной. За ней скрывался настоящий страх. Поэтому он сплел их пальцы и сжал чужую ладонь сильнее, опаляя её жаром. «Всё будет хорошо» — слова, которые он хотел произнести так и остались комом в горле.***
Летом солнце всегда встаёт слишком рано. Неважно, как сильно люди желают продлить спокойную, теплую ночь — оно неизбежно развеет темноту. И вот первые бледные лучи проникли в узкий проход тоннеля. Время пришло. Одежда и тело всё ещё хранило тепло спавшего рядом семпая, его запах. Кисе улыбнулся, глядя на улицу, удивляясь, когда они успели так сблизиться. Потом резко развернутся и скользнул в узкую полоску тени, утягивая Касамацу за собой. — Помните, я спрашивал, что бы вы сделали, если бы настал конец света? Я бы хотел быть рядом с Вами. Потому что… Я люблю Вас… Простите, но я не могу этого не сказать. Наверное, мы больше не увидимся. А вы сможете начать нормальную жизнь. Даже в этом погибающем мире. Кривая ухмылка, опущенный взгляд, горячее дыхание. Кисе дрожал, прижимая Юкио к стене. Так много слов и так мало смысла — они просто не способны выразить полноту чьих бы то ни было чувств. «Если бы „завтра“ никогда не наступило… что бы я тогда сделал?» Касамацу смотрел в лицо модели и, казалось, не узнавал его. Неопределенность, смешанная с волнением, последние дни так часто терзавшее его сердце, наконец отступила. И на душе стало спокойно. Как никогда прежде. Лицо Кисе было озарено ярким светом. Он улыбался, как всегда широко, словно главный герой дешёвой мелодрамы. Но в его глазах вместе с щемящей нежностью и счастьем отражалась бесконечная грусть. «Я бы коснулся тебя… Я бы удержал и не позволил бы тебе уйти, как сейчас. Я бы…» Мотнув головой блондин усмехнулся, повернулся к семпаю спиной и шагнул вперёд. В то же мгновенье его руку обожгло чужое прикосновение. Цыкнув, капитан резко дернул его назад, впечатывая в своё мускулистое тело. — Не иди туда… один. — Что ты говоришь? — Я говорю, — Касамацу наклонился к уху Кисе и замер, подбирая слова, что сейчас казались банальными и до неприличия пустыми, — не оставляй меня. Шепот. Глаза модели расширились. Брюнет опустил голову на плечо блондину. Всё, чего он сейчас хотел — просто быть рядом с ним, касаться, чувствовать. Без всяких «нравишься» или «люблю», без смущения и чувства неправильности. Просто. — А-а… как же остальные? — Черт с ними. Сами справятся. Просто верь в них, если вы друзья. А у тебя тоже нога больная. — Я тебя не узнаю — Кисе перехватил руку своего капитана, счастливо улыбаясь, сжимая его грубую, но теплую ладонь в своей. — Да я сам себя не узнаю… Мир смешался, растекся черно-красными каплями, растаял белизной. — Ммм… — Касамацу поморщился, открывая глаза, не совсем понимая, что происходит. — Проснулись, семпай? — до ушей Юкио донесся мелодичный смех. — Ммм…да…ч... Что ты делаешь?! — увидев лицо Кисе всего в паре сантиметров от своего, капитан Кайджо подскочил на месте и грохнулся на пол. — А?! Вы сами во сне оприходовали мои колени! Я не знал что и делать. Но вы выглядели таким уставшим, вот я не стал вас будить. Говоря это, Кисе хитро улыбался. Касамацу цыкнул и, быстро поднявшись с пола, вернулся на скамейку. — Вот как… — Семпай? Касамацу поднял голову. Кучевые облака были запятнаны ржавчиной заката. Они клубились за окнами, приглушая свет, совсем как в недавнем сне. Японцу не было до них никакого дела, но отчего-то он не мог отвести свой взгляд. Короткие волосы трепал чуть прохладный ветер, проникавший в зал через оставленную приоткрытой дверь. Кисе прикрыл глаза. Он сам почти задремал, когда его ушей коснулся чужой голос, хрипловатый и грубый. — Ты спрашивал, что бы я сделал, если бы «завтра» никогда не наступило. Мой ответ…