Бёдра не лгут

— Смотри лишь на меня, — произносит он взволнованно и стыдливо скрывает свой румянец под трясущимися ладонями, — и только на меня. Виктор спокойно кивает в ответ. Он знает, что этот страх вполне объясним — страх перед самим собой, перед тем, что надежды, возложенные на тебя, не оправдаются. Виктор уже переживал это не раз за всю свою жизнь. Он отлично знаком с этим мерзким чувством. — Конечно, — закрыв глаза, мужчина шепчет, улыбаясь. — На всём этом катке нет никого прекраснее тебя. Юри вздрагивает, когда слышит эти волшебные слова. Нарочито дразня Кацуки, Виктор дышит ему в ухо и одними губами касается его шеи. Кожа мгновенно реагирует на это, покрываясь мурашками. Юри рассеянно хватает первое, что попадается ему под руку — галстук Виктора — и наматывает его себе на кулак. Сквозь сбивчивое дыхание шепчет что-то развязное и пошлое, а потом, надменно хмыкнув, оставляет своего ошеломлённого любовника по ту сторону бортика. Кажется, заклинание по превращению свинки в прекрасного принца сработало, но что-то пошло не так, как этого ожидал сам Никифоров. Он выходит, озаряя каток своим сиянием. В отблеске света прожекторов Юри, окрыленный овациями публики, притягивает к себе все восторженные вздохи и причитания, бессовестно крадя внимание у своего соперника, только что покинувшего поле боя. Лёд свистит под лезвиями его коньков, когда он резко поворачивает голову, небрежно бросив кокетливый взгляд на своего тренера, и отправляет ему воздушный поцелуй под визг девушек с трибун. Это уже не тот Юри, а чудовище, которое было создано благодаря Виктору Никифорову и абстрактному чувству, которое они в шутку называют любовью. Никто и не знал, что он может так танцевать. Его тело не движется под сложной конструкцией мышц и костей, его тело и есть музыка. Виктор, немного сбитый с толку метаморфозой, недвусмысленно свистит ему в ответ на этот дерзкий флирт. Ему определённо нравится грязная игра, которой они, пренебрегая последствиями, сейчас беспечно увлечены. — Прекрасен, — шепчет Виктор по-русски, на миг забыв все английские слова, — Обворожителен. Юри сводит с ума публику своими движениями. На льду он больше не скован крепкими путами неловкости и распускается как самый дивный цветок среди остальных сокровищ оранжереи. С каждой секундой он становится всё более уверенным в себе, и, о Боже, если бы грех можно было воплотить в физической форме, то "Эрос" определенно подошел бы для этой роли. Непреодолимое желание и безрассудная страсть — язык тела никогда не лжёт, и Юри нагло этим пользуется. Молодой спортсмен так и норовит случайно скользнуть по изрезанной поверхности катка как можно ближе к бортику, и его руки, точно не подчиняясь воле хозяина, сами вытворяют что-то невообразимое. Пальцы медленно скользят от груди вниз, очерчивая каждый аккуратный изгиб на поверхности костюма, останавливаясь на соблазнительном рельефе бёдер. Пленительный вид его поясницы заставляет невольно сглотнуть, и внезапно искра, промелькнувшая между ними, отрезвляет очарованного Виктора. — Виктор, не смей отводить свой взор, — говорит Юри одним лишь манящим жестом, когда их глаза пересеклись на несколько мгновений. Карие глаза в полутьме катка выглядят особенно хищно, точно зверь, затаившийся в засаде, впивается взглядом в свою добычу и только ждёт того момента, когда можно растерзать беспомощное тело своими острыми когтями. Однако Виктор вовсе не беспомощный. — Это очень грязный приём, Юри, — Никифоров смеётся, по привычке прикрыв губы кончиками пальцев. — Ты ведь знаешь, что играть с огнём очень опасно. Он наизусть знает каждый сантиметр этого тела, которое так изящно извивается в такт мелодии, и каждый раз, когда Юри выкидывает очередной фокус и вынуждает его терять голову от плотского вожделения, Виктор не может думать ни о чём другом, кроме похоти. Он возбуждён, и он прекрасно это понимает, когда напряжение внизу живота не даёт ему сосредоточиться на представлении. Юри испытывает то же самое — ведь бёдра никогда не лгут. Это будто секс на льду. "Эрос" подходит к своей кульминации, когда самая красивая женщина, вдоволь наигравшись со своей наивной жертвой, бросает соблазненного ловеласа и погружается в очередную легкомысленную интрижку, и в этот момент Юри, уставший от сложного выступления, останавливается, чтобы перевести дух. Жадно хватает ртом воздух, вытирая со лба пот, неровно дышит, слегка покачиваясь и обхватив ладонями горячее от прилившей крови лицо, и Виктор может поклясться перед всем миром, что именно таким он хочет видеть этого человека каждый день в своей постели. — Это было идеально, — Виктор хлопает своего партнёра по плечу и обнимает, поглаживая спину. — Ха-ха, Господи, что я творю... — заклятье больше не действует, и неловкий Кацуки Юри вновь возвращается в своё тело, которое всего пару минут назад было нагло узурпировано развратным демоном эроса. Впрочем, такой Юри Виктору даже больше по душе. Смотря на него своими бесконечно влюбленными глазами, японец улыбается так чисто и невинно, что, кажется, Виктору становится неловко от мыслей о том, что он мечтает когда-нибудь завалить своего любовника прямо на этом катке. Забыв, что они окружены толпой жаждущих хлеба и зрелищ папарацци, Виктор не сдерживает себя в порыве развязно поцеловать своего чемпиона. Юри, немного опешив, отвечает ему взаимностью и обхватывает его так крепко, насколько может. Приятное тепло Виктора успокаивает его, и он, расслабившись, полностью отдаётся в родные объятия. — Продемонстрируешь мне свой истинный эрос сегодня? — бормочет Виктор, не переставая прижимать к себе возлюбленного и покрывать его щёку влажными поцелуями. — Только если ты будешь хорошим мальчиком. — В-вау! Юри своей тёплой ладонью накрывает кисть Виктора и сжимает её, поднося ближе к своей груди. Сегодня он не боится говорить о своих истинных мыслях чувствах. Сердце никогда не лжёт.