Заблудшее дитя

      Ярнам. Один из множества бараков. Охотница Айра присела на пол проверить сохранность и так не особо многочисленного продовольствия, а именно пузырьков крови, также коктейлей Молотова. После того-то, как один из местных красавчиков-троллей поигрался с Айрой, как с молотком, словно он был мальчонкой, помогающим отцу забить гвозди. Вздохнув, она скинула с себя что-то вроде кожаного мундира с длинными полами и расстелила на пол, чтобы пропахшая кровью — как своей, так и чужой — одежда хоть немного проветрилась и прекратила издавать на всю округу соблазнительные для ярнамских уродцев ароматы. И тут же ощутила сквозняк, заставивший побарабанить твёрдым носком сапога по полу от холода. Ветреное это место.       Айра чувствовала усталость. Но она не шибко мешала кромсать чудищ и входить в идеальный симбиоз с оружием. Сейчас это её раздражало (однако позже Айра будет испытывать лишь опустошение, вызванное осознанием собственного ничтожества), она даже предприняла попытку заснуть, но не вышло. Айра решила для себя, что помешало осознание долга, ответственности за оставшихся в живых граждан Ярнама, пусть многие и плевать хотели на неё с высокой колокольни, хамили, желали скорейшей смерти. А может, собственная кровь была тому причиной: она беспрестанно бурлила, словно в неё намешали химических реактивов, а при получении ранения вытекала, шипя и пенясь, как будто перекись водорода кто приложил.       Было стыдно, что она так спокойно расселась и прохлаждалась. Но стыд перекрывало осознание того, что Охотник — синоним слова «самоубийца». Добровольный суицид во благо светлого будущего. Но Айра, да и никто не знал, когда ей придёт конец. Из-за угла ли, исподтишка, неожиданно? Или в битве с корнем зла? Безызвестность напрягала. Потому хотелось сделать одну вещь, исполнить своеобразную мечту, появившуюся, как только Айра выползла на ватных ногах, будучи готовой вырвать, из лечебницы Йозефки после начала отсчёта убитых тварей с раненого ликантропа.       Небо.       Оно поразило своей красотой, пусть и прекрасной в собственном ужасе. Слой облаков был плотный, с трудом пропускающий солнечный свет, а тот, что всё же проходил, был неяркий, слабый, надбавляющий зловещей атмосферы. Дым, копоть от вездесущих костров клубились в нижних слоях атмосферы, создавая дополнительную преграду для света и мешая циркуляции воздуха: старый, затхлый, малонасыщенный кислородом, он удушал и наполнял лёгкие всякой дрянью. Ржавый и грязно-коричневый цвет словно пытались смешать, образовав новый цвет, но бросили этот процесс на полпути, поэтому то там, то здесь виднелись клочки разных цветов. Проще было бы сказать, что будто Ярнам окутали лоскутным одеялом, но это слишком просто и по-домашнему для такого города.       Такая вот восторгающая картина покорила сердце девушки. И она решила во что б это ни стало хоть в первый и последний раз в жизни понаблюдать небосвод над проклятым городом с самого высокого здесь здания. Где ничто б не мешало и никакие омерзительные существа не выделывали кренделя перед носом, пытаясь как можно более жестоко убить тебя.       Хоть и ветра дули на улице, но это не остановило девушку в совершении мини-похода. Они пронизывали до костей, до мозга внутри них, казалось, будто пытались выдуть наружу всё, что есть внутри. Ей не хотелось сейчас убийств, перед созерцанием небосклона нужно было расслабиться. Окольными путями Айра дошла до старой церквушки на возвышенности, с которой как раз вид открывался замечательный. Зайдя в неё, Охотница не услышала никаких звуков-признаков присутствия посторонних, но всё равно очень осторожно поднималась к чердаку. Оттуда она вылезла через окно на крышу. Где-то одна её четверть была разрушена – черепица рыбьей чешуёй переливалась внизу на улице. Девушка пролезла в образовавшуюся дыру. Под крышей был потолок, он ещё не прогнил, потому на него можно было сесть. По-ребячески болтая ногами, Айра хотела подумать о чём-то возвышенном, коль уж обстановка позволяла, но в голову что-то ничего не шло. Попытки раздумий были нарушены странным щёлкающим звуком, словно кто-то измывался над суставами пальцев рук. Покрутив головой, но не обнаружив ни души, Охотница пожала плечами, причмокнула и дальше продолжила бесцельно смотреть на небо. После того, как Айра проигнорировала источник щёлкания, он заставил обратить на себя внимание. Кряхтя, нечто вылезло из трещины в стене и на неустойчивых ногах подползло к руке девушки, опирающейся о доски, и обхватило костлявыми руками мизинец, что-то противно пища. Но Айра не испугалась этого существа, по ощущениям поняла, что это всего лишь скелет крошечного человечка, скорее всего, умершего в утробе дитя, чья едва зародившаяся душа не упокоилась. Размером с крупную крысу, скелет уютно устроился на пальцах. Ребёнок всегда остаётся ребёнком, а потому и этому нужна мама.       После становления Охотником к девушке часто приходили странные явления или твари. Особая кровь звала их, исполняла манящие, околдовывающие песни. Часто в местах битв, где много войнов пало, Айра могла увидеть какую-нибудь заблудшую душу. А преследовали Айру как и такие безвредные твари, так и ужасные монстры, охотники на Охотников. Интересно звучит.       – Ну, привет, – поздоровалась с гостем Охотница. Она поласкала пальцем, боясь сломать шею, гладкую как зеркало черепушку. Скелет довольно клацнул зубами.       – Ты голоден? – поинтересовалась у немногословного существа Айра. – Судя по твоему пищанию – да, – девушка оставила опорой только левую руку, где сидел "ребёнок", правую же положила себе на бедро, повернула ладонью кверху и провела по ней с усилием метательным ножом. Тут же по каждой борозде ладони потекла кровь; Охотница поднесла к голове скелета руку и тот, загребая кровь крошечными ладошками, отправлял её себе в рот, как ни странно, оттуда она не проливалась на пол, а куда-то девалась...        Где-то вдалеке раздался рёв, полный ненависти ко всему живому. Скелет вздрогнул и затрусил обратно к трещине. Айра улыбнулась ему напоследок и отправилась спускаться обратно на чумные улицы Ярнама.

Охоту ведь никто не отменял. И она только началась. Требовала хлеба и зрелищ.