Пролог.
6 декабря 2016 г. в 16:12
Достав из кармана пальто небольшой розовый леденец в виде сердечка, я только улыбнулась самым краешком губ. С самого начала декабря мне в пальто кто-то кладет леденцы, и я даже не знаю, как это происходит, ведь оно висит в раздевалке под чутким надзором гардеробщицы.
Снег тонким слоем лежит на земле, а снежинки кружатся в воздухе. В эту зиму в Аргентине слишком много снега. Оглядываясь по сторонам, жду когда же за мной приедут родители. Переступаю с ноги на ногу — холодно. Замерзшими руками раскрываю обертку леденца и просто откусываю кусочек конфеты. Приятный вкус моей любимой вишни.
— Тини, лови!
Поворачиваюсь на голос, но тут снежок попадает мне прямо в лоб. Я, засовывая леденец в рот, начинаю отряхиваться, кидая возмущенный взгляд на Лодовику. Комельо весело смеется, очевидно над моей реакцией, хлопая в ладоши, что спрятаны в фиолетовые варежки.
— Не смешно, — хмурю брови, скрещивая руки на груди, сдерживая улыбку.
— Нет, даже очень смешно! — продолжила смеяться брюнетка, подходя ко мне.
Смех Лодовики звонкий и заразительный, а сама она нескончаемый источник позитива. Я никогда не видела ее в плохом настроении или без улыбки. За все десять лет нашей дружбы — ни разу. Когда она улыбается, на ее щеках появляются еле заметные ямочки, а в глазах огоньки задора. Ее любимая книга — «Гарри Поттер и философский камень», она любит долгие разговоры по телефону и горячий шоколад со взбитыми сливками.
— Тинита, детка, садись в машину, — из окна только что подъехавшей машины высунулась голова моей мамы, а за моей спиной раздался смех ровесников и уж очень «оригинальные» шуточки.
— Я вечером позвоню, — улыбнулась Лодовика, обняв меня в знак прощания.
— Хорошо, — кивнула я.
Иду к машине и сажусь там на заднее сидение рядом с моим братом. Руджеро сидит в наушниках, подпевая какой-то супер-известной песне, о которой я, конечно же, ни разу не слышала.
— Сегодня твоя очередь выбирать музыку на поездку до дома, — мама улыбнулась, посмотрев на меня через плечо.
— Какой толк, если мой собственный брат игнорирует наше существование? — саркастично отвечаю я, толкая его локтем в бок.
— Что? — непонимающе спросил Руджеро, снимая наушники под наше с мамой хихиканье.
В далеком-далеком прошлом моя мама — Марианна Паскарелли, более известная в те чудные года под прозвищем «Принцесса Мари» — была солисткой в одной из малоизвестных рок группах, теперь она журналистка в плохо известном издательстве, но ее любовь к року осталась, даже более того — она передалась по наследству к Руджеро. Они с мамой очень похожи практически во всем, а вот я пошла в отца.
— Сегодня очередь Тини? О нет, смерть моим ушам, — скорчил недовольную гримасу Рудж.
— Хэй, классика еще никому не вредила, — заступился за меня папа, разделяя мою любовь к классической музыке.
— Ру, дорогой, твоя очередь была вчера, — улыбнулась мама, пока я подсоединяла свой телефон к мультимедиа-центру.
Наконец в машине заиграла прекрасная «Симфония номер сорок» Моцарта. Руджеро, строя недовольные рожицы, все-таки сидел уже без наушников. Пятницу, субботу и воскресение музыку выбираю я, понедельник — папа, вторник — мама, среду и четверг — Руджеро. У меня целых три дня, как у младшей по возрасту, а у него лишь два.
Дома я переоделась в пижаму и укуталась в плед, сидя на своей кровати и чистя мандарины. Мой взгляд был прикован к стене над компьютерным столом — там висят фотографии почти всех самых важных событий в моей жизни. Семейное фото с поездки в Мадрид, селфи с папой с похода на концерт классической музыки… Все фотографии греют мне душу, но, все-таки, есть здесь и одна не самое приятное фото, что висит здесь просто из приличия. На нем мне шестнадцать и я стою между Руджеро и Канделарией — его девушкой.
Канделария Молфесе — девушка из дома напротив. Ярко-рыжие волосы и любовь к панк-року — ее визитная карточка. С Руджеро они встречаются около года, а в нашем доме она частый гость. Мама с папой относятся к ней совершенно нейтрально — для них важно, что Руджеро она нравится. Как говорит мой папа: «Мы не можем уберечь вас от всего мира. Вы должны сами обжечься от огня любви пару-тройку раз, прежде чем начнете разбираться в людях». До Канделарии, у Руджеро, за свои двадцать лет, было достаточно много девушек и то, что он нашел постоянную, по мнению родителей, очень даже неплохо.
Почему у меня, в мои семнадцать лет, нет и не было ни одного парня? Хорошо, лучше глубоко не вдаваться в эту больную тему. Были парни, которым я нравилась, но все они либо ботаники, либо законченные неудачники. И леденцы в моем пальто сто процентов положил кто-то из подобных поклонников.
— Мелочь, собирайся, мы идем на выступление «Rock Bones», — Руджеро без стука ворвался в мою комнату и, едва не запнувшись по пути об мой стул, плюхнулся на мою кровать.
— Иди с Канди. Мне это не интересно, — недовольно хмыкнула я, закатив глаза.
— Родители отпускают меня только с тобой, так как, цитирую, «У нее зимние каникулы и нельзя, чтобы она проторчала в это время дома».
Я засмеялась над тем, как Рудж изобразил голос мамы, кривляясь при этом. Я смеюсь, кидая ему в рот пару долек мандарина. Он морщится от их кислоты.
— Ладно, я пойду, но ты мне будешь должен, — нехотя, согласилась я.
— Тогда одевайся, через пятнадцать минут едем.
И мне пришлось за пятнадцать минут искать более-менее подходящею одежду. Там все девушки ходят в коротеньких мини юбках, майках, таких прозрачных, что цвет их лифчика можно узнать — я в число таковых не вхожу. Мне вообще юбки не нравятся, а по прозрачное и заикаться не стоит. Джинсы зауженные, ботинки, футболка черного цвета и кожаная куртка с теплой подкладкой — думаю, сойдет. Спускаясь со второго этажа, собираю волосы в высокий хвост.
— Почему именно я рождена его сестрой? — жалобно спросила я, подходя к брату, что стоял ожидая мне у двери.
— Потому что жизнь полна несправедливости, мелкая, — усмехнулся он.
— Только до двенадцати, — пригрозила пальцем мама.
— Раз я иду с Тини, то до часу, — Руджеро, схватил меня за руку и открыл входную дверь.
— Но никакого алкоголя! — сказала нам вслед мама.
Мы сели в машину и поехали к клубу, где будет проходить выступление. Там быстро проскочили через охранников и затерялись в толпе. Руджеро, кинув мне свое братское «Удачи», ушел к Канделарии и своим друзьям. Как всегда. Я прошла к барной стойке, где заказала лишь вишневый сок.
— Привет.
Неожиданно, рядом со мной села миниатюрная блондинка с миловидным лицом, да и просто хорошенькой внешностью.
— Привет, — настороженно ответила я.
— Я Мерседес, — проговорила незнакомка, улыбнувшись.
— Мартина, но лучше зови меня Тини, — улыбнулась я. Мерседес всем своим видом излучает какой-то непонятный луч Света, словно она — солнце. Собрав все желание продолжить общение, я неуверенно спросила: — Тебе нравится рок?
— Нет, совсем нет, — засмеялась она. — У меня просто старший брат солист «Rock Bones». Вот, пришла послушать его выступление. А ты здесь…
— Меня затащил сюда Руджеро. Насильно. Под пытками, — хихикнула я.
— Оу, — протянула Мерседес. — Твой парень?
— Вовсе нет! — я скорчила недовольную гримасу. — Брат мой и фанат рока во всех его проявлениях.
Обычно я скучаю в одиночестве, но этот вечер был в компании Мерседес Бланко. Блондинка много шутила, тащила меня танцевать и с ней я стала чувствовать себя комфортно, даже, можно сказать, что мне было весело. Ближе к часу ночи, мы вышли из клуба, так как Рудж мне отправил смс, что пора.
— Ру, знакомься, это Мерс, — довольно улыбнулась я, гордо вздернув голову вверх. Он посмотрел на мою новую знакомую оценивающе и немного непонимающе. Наверное, в шоке, что я не скучала, сидя в сторонке.
— Приятно познакомиться с человеком, который затащил мою новую подругу сюда под угрозами смертной казни, — после ее слов, мы с ней засмеялись как ненормальные.
— Взаимно, — неловко улыбнулся он.
— Эй, Мечи, иди сюда! — повернувшись на голос и смех, я увидела группа парней. Это «Rock Bones» — поняли и я, и Рудж одновременно.
— Ти, идем, — Мерседес взяла меня за руку и потащила к ним. Мы подбежали к ним. Блондинка улыбнулась, подтолкнув меня к высокому шатену. — Хорхе, познакомься с Тини. Она моя новая подруга.
— Я Мартина, — неловко улыбнулась я.
— Хорхе Бланко. Автографов не раздаю.