From Here to Eternity

— Добрый день. Я буду краток. Я...L. Я собрал вас всех сегодня здесь, чтобы сделать одно официальное заявление, — лучший детектив мира ненадолго замолчал и, собравшись с мыслями, поднял голову и громким уверенным голосом сказал, — я закрываю дело Киры из-за недостаточности улик по данному делу и отсутствию подозреваемых. Пока выдающийся детектив, впервые появившийся на глазах общественности после раскрытия его личности при поимке Кёскэ Хигути, главы отдела технологического развития компании «Ёцуба», продолжил спокойным монотонным тоном говорить свою заготовленную вчера речь о закрытии дела одного из опаснейших и неуловимых убийц в мире, в большом и хорошо освещённом зале центрального полицейского департамента в Токио в течении получаса царила полная тишина. От потрясённых полицейских и разочарованных журналистов из самых разных изданий не было слышно ни звука. Всё внимание собравшихся в просторном зале было сосредоточено на темноволосом мужчине лет двадцати пяти, который слегка сутулился и говорил без остановки равномерным и безэмоциональным голосом. — Сегодня я собираюсь покинуть Японию, — L схватился обеими руками за края деревянной трибуны и медленно исподлобья прошёлся бездумным взглядом по присутствующим в зале. — Мне...мне очень жаль, — сказал он дрогнувшим голосом, — я приношу свои глубочайшие извинения за то, что...не смог оправдать ваших надежд. На этом всё. Спасибо за внимание. L разжал свои побелевшие пальцы и, устало вздохнув, поспешно отошёл от трибуны в сторону выхода из шумного зала, который после его выступления неожиданно взорвался шквалом вопросов от настойчивых журналистов и возмущённых выкриков поднявшихся на ноги полицейских. Лучший детектив мира с тяжёлым грузом вины на своих плечах и с осознанием собственного бессилия покинул большую сцену, скрывшись за высокими дубовыми дверями от ярких вспышек фотокамер и нескончаемого потока вопросов прытких журналистов, которые любое сказанное им сейчас слово могли выставить совсем в другом свете. Выйдя в длинный пустой коридор, L передёрнул плечами, словно сбрасывая с себя то мерзкое ощущение, оставшееся у него после окончания его публичного выступления перед большой толпой людей, которых он подвёл в самый последний момент из-за стремления обладать тем, чего у него никогда не было. Он эгоистично боится потерять то, что у него есть сейчас. Впервые за двадцать пять лет он почувствовал себя настоящим эгоистом и лживой сволочью. Его показное равнодушие и холодность отступали на второй план, стоило ему только подумать о том, ради кого он пошёл наперекор собственным принципам и пренебрёг своим долгом перед миллионами людей. L усмехнулся своим мыслям и, засунув руки в глубокие карманы широких синих джинсов, неторопливо побрёл прочь, чтобы быть как можно дальше от места своего эффектного выступления. Миновав ещё несколько длинных и хорошо освещённых коридоров, в которых не наблюдалось ни одного сотрудника японской полиции, выдающийся детектив вышел в тот коридор, который вёл к нужной ему комнате, которая была похожа на множество остальных одинаковых дверей в этом высотном здании. Внезапно лучший детектив мира остановился посередине пустынного коридора напротив широкой зеркальной стены, в которой он заметил своё собственное отражение. Всего лишь на секунду его глаза переместились на своё отражение в высоком зеркале, с которого на него в ответ молчаливо смотрела его копия, у которой были такие же, как и у него, большие мешки под глазами. Темноволосый мужчина с бледной кожей смотрел прямо на него тусклыми стеклянными глазами, в глубине которых таилась таинственная чернота, прекрасно гармонирующая с его смоляными волосами и тёмными кругами под глазами. Во взгляде его зеркального двойника было невозможно прочесть ни одного намёка на его настоящие эмоции, которые для всех всегда оставались тайной. С иронией в тёмных глубоких глазах посмотрев в последний раз на стеклянную стенку, L мягко усмехнулся над самим собой и продолжил идти по коридору, не оборачиваясь назад. Он уже давно оставил прошлого себя позади. Миновав несколько коридоров, незаметно для самого себя выдающийся детектив остановился перед заветной дверью. Положив руку на дверную ручку, он ненадолго прикрыл глаза и, открыв их через несколько секунд, шумно выдохнул и медленно толкнул её вовнутрь. Бесшумно войдя в просторную комнату, в которой негромко работал телевизор, лучший детектив мира обратил свой блуждающий взгляд на длинный кожаный диван, на котором вольготно лежал Ягами Лайт, неспешно кусающий зажатое в ладони большое красное, как алая кровь, яблоко. Он задержал свой пристальный взгляд на высоком стройном парне с русыми волосами, длинная чёлка которых всегда спадала ему на глаза. Его единственный подозреваемый изящным движением руки откинул мешающую чёлку назад и с полуприкрытыми глазами посмотрел на него. L на мгновение прошёлся внимательным взглядом по гармоничным и аристократическим чертам лица, выразительным карим глазам, пленительным алым губам, напоминающим превосходный красный плод, который Кира держал в своих изящных и аккуратных пальцах. Он, словно завороженный, приблизился к нему и выхватил из руки своего главного подозреваемого этот запретный плод, который уверенно манил его к себе, как и лениво смотрящий на него снизу вверх Ягами, соблазнительные губы которого исказились кривой ухмылкой. Выдающийся детектив нарочито медленно укусил наливное красное яблоко с другой стороны и демонстративно прожевал его, ощущая во рту на удивление приятный сладкий сок, хотя он всем сердцем ненавидел этот дивный фрукт. — Может быть снимешь? — с насмешкой в голосе спросил Лайт, смотря на него своими лукавыми карими глазами. — Он натирает, — хитро облизнув свои губы, Ягами показал глазами на свою правую руку, на которой был надет стальной наручник, длинной металлической цепью соединённый с другим, который был надёжно закреплён за деревянную ножку кофейного столика, который был по его приказу сегодня вмонтирован в деревянный пол. — Никогда, — с неприкрытым удовольствием проговорил L, положив надкусанное с двух сторон яблоко на низкий стеклянный столик, на котором стояла круглая хрустальная ваза, наполненная сочными спелыми яблоками. — Как жестоко, — укоризненно протянул Кира, неестественно улыбнувшись стоящему возле дивана выдающемуся детективу, — ты же не оставишь меня здесь на веки вечные? Тут слишком скучно. — Ты поедешь со мной, — твёрдо сказал L и присел на кожаный диван. Он подцепил пальцами подбородок своего единственного подозреваемого и медленно провёл большим пальцем по манящим, притягательным губам, которые требовали поцелуя. — Мы с тобой никогда не расстанемся, Лайт, — пристальный взгляд холодных тёмных глаз выдающегося детектива прожигал Киру насквозь, вызывая только одним своим тембром голоса табун мурашек и новое тягучее чувство где-то глубоко внутри него, — отныне и во веки веков...ты полностью в моей власти. — Так ты планируешь жить долго и счастливо? — спокойно поинтересовался Ягами, расплывшись в глумливой улыбке. — Я никогда не думал, что ты такой мечтатель, Лайт, — его тонкие бледные губы искривились в лёгкой усмешке, — у нас с тобой не история любви со счастливым концом. Это не вшивый любовный роман, которые любит читать Аманэ-сан. Я не люблю тебя, Ягами Лайт. — Как и я тебя, L Lawliet, — проникновенно ответил Лайт, неотрывно смотря в большие пугающие глаза лучшего детектива мира, который надавил своим большим пальцем на его нижнюю губу, заставляя приоткрыть рот. — Любовь — это слабость. Любящий человек становится уязвимым. Он даже не успеет заметить того момента, пока будет находиться в сладком мире грёз, когда ему успеют воткнуть в спину нож, — наклонившись к лицу своего главного подозреваемого, L окинул его снисходительным взглядом и понизил голос до сокровенного шёпота, — я не позволю тебе повторить этот трюк ещё раз. — И сколько ещё раз ты будешь напоминать мне об этом? — картинно закатил глаза Ягами, раздражённо взглянув в сосредоточенные тёмные глаза выдающегося детектива, на губах которого появилась самодовольная усмешка. — Я буду повторять это столько раз, сколько понадобится, — с нажимом произнёс L, а на лице Киры расцвела вызывающая улыбка, но его обворожительные глаза светились дерзким вызовом. — У тебя нет сердца, бесчувственный ублюдок, — Лайту было трудно бороться с нарастающим гневом каждый раз, когда бесчувственность лучшего детектива в мире задевала его за живое, — ты спокойно спишь по ночам? — Я почти не сплю, — негромким монотонным голосом ответил L, невесомо проведя пальцем по нежной коже щеки, — неужели ты успел это забыть, Лайт? — Как я могу забыть то, как ты мешаешь мне спать? — тихо задал Ягами встречный вопрос, пытаясь сохранить при этом спокойствие и контроль. Этот великолепный аналитик и хороший психолог каждый день стремился вывести его из равновесия, не скупясь для этого ничем. — Сон — это пустая трата времени. Очень скоро ты увидишь, что я прав. Ты согласишься с моим мнением, — убеждённо сказал L, а в его спокойных бездонных глазах промелькнуло предвкушение. — Никогда, — мстительно бросил в ответ Лайт, насмешливо улыбнувшись алыми губами, которые, как магнитом, манили его к себе, призывали попробовать их на вкус, поддаться сладкому искушению. — Это мы ещё посмотрим, — хладнокровно проговорил L, испуская сильную, подавляющую ауру, которую он больше не собирался скрывать от окружающих. — Почему...почему я никак не могу убить тебя? — полушёпотом спросил его единственный подозреваемый, с которым он постоянно и специально спорил, чтобы только увидеть, как гневно сверкают его невероятно глубокие карие глаза, а на щеках проступает лёгкий румянец. Ему нравится доводить Ягами до такого состояния. В такие моменты они были готовы перегрызть друг другу глотки и побольнее врезать своему противнику, чтобы выйти из стычки победителем. Его, по правде сказать, изумляла такая ситуация, которая не поддавалась никакому логическому объяснению. Смогут ли их жестокие сердца прожить вместе вечно? — Потому, что я даю тебе шанс на нормальную жизнь, — размеренным тоном пояснил L и, наклонившись к уху своего главного подозреваемого, он медленно облизнул его ушную раковину и сильно прикусил мягкую мочку до крови, напоследок издевательски прошептав, — вместе со мной. — Ты сам-то себя слышишь? — ехидно усмехнулся Лайт. — Жить вместе с тобой — это сущий ад, — Ягами внимательно следил глазами за тонкими бледными пальцами выдающегося детектива, которые оставляли на его коже какие-то изучающие и даже властные прикосновения, каких раньше он за ним не наблюдал. Создавалось впечатление, что перед ним сидел совсем другой человек со странной и эксцентричной внешностью лучшего детектива мира. — Всё может быть... — туманно отозвался L, а лежащий на кожаном диване Кира ощущал какое-то ненормальное волнение и сладостный трепет от этих сильных и властных прикосновений, от которых в его жилах вскипела кровь, — но справедливость, как и добро, всегда побеждает, Лайт. Мы с тобой пока что не попали ни в Ад, ни в Рай...и до этого времени мы будем жить с тобой долго и счастливо, ты так не думаешь? — Ты в детстве перечитал сказок? — Лайт в притворном изумлении приподнял брови. — Ты считаешь, что каждый заслуживает счастливого конца? И даже мы? — тёмные глаза напротив него пристально наблюдали за ним, а их обладатель продолжал молчать. Ягами не хотелось разрывать этот визуальный контакт, ведь если отвести глаза, то это равносильно признанию проигрыша. — Может быть мы и не должны быть счастливы, — задумчиво проговорил L, сокращая между ними расстояние, — но я хочу попробовать. Впервые за столько лет я точно знаю, чего хочу от жизни. — Боже милостивый, — все мысли покинули его голову, когда лучший детектив мира накрыл его губы своими, заставляя безропотно приоткрыть рот и подчиниться его напору. Их языки сплелись в страстном танце, заводя и возбуждая обоих, выбрасывая новые порции адреналина в кровь. Сладкий дьявольский поцелуй хранил вкус ярко-красного хрустящего яблока, с которого всё началось и на котором всё закончится, — как же мы с тобой до такого дошли?.. — Это конец игры, Кира, — победоносно сказал L, оторвавшись от сладких пленительных губ. Он знал, что во все времена этот молодой человек с красивым гибким телом, нежными и тонкими ключицами, гениальным интеллектом и бесконечной жаждой соперничества навсегда останется прикованным к нему холодной металлической цепью, которую он никогда не снимет с них двоих. — Ты не прав, — негромко рассмеялся Лайт, хитро сощурив глаза и провокационно улыбнувшись лучшему детективу мира, — игра только началась.