***
Ночь Маринетт была бессонной, из-за чего весь день в школе она валилась с ног. Под конец последнего урока она заснула и даже не услышала звонка, оповещающего об окончании учебного дня. Её руки покоились под головой, а распущенные волосы струились по плечам и рукам. Все давно покинули кабинет, лишь она одна осталась. Умиротворение выражалось на усталом девичьем лице. На первой парте перед Мари лежал голубой шарф. Видимо, его забыл один из одноклассников Маринетт. И правда, через две-три минуты после звонка в класс вбежал Адриан. Увидев шарф, он облегченно вздохнул и забрал его. Только после того, как вещь оказалась в сумке, он заметил свою спящую одноклассницу. "Спит среди дня на парте. Почему-то не удивлен, Дюпен-Чен." Но и отрицать было бессмысленно: она выглядела очень мило, когда сопела. Отогнав от себя эти мысли, блондин хмыкнул, развернулся и хотел уже уйти, как услышал невнятные слова голубоглазой. Он обернулся, та вроде молчит. Переминаясь с ноги на ногу и не понимая, зачем собирается сделать то, что уже делает, он подошёл к ней и сел рядом, осторожно повторив её лежачую на столе позу, прислушиваясь и пытаясь вновь услышать то, что она сказала… или не сказала. Брюнетка молчит, зато шум в ушах начинает набирать громкость только от этого крохотного расстояния между ними. Интересно, она знает, что Он уже довольно продолжительное время нехотя наблюдает за ней. Конечно, нет. Откуда ей знать? Но он наблюдает, зачем-то запоминает каждое её движение, вбирая в себя каждый её выдох. Она начала менять его, ведь такого он раньше за собой не замечал. Наблюдать за девушкой, как долбанный сталкер? Пф, нет. Это не к нему. Началось это, когда он впервые увидел её. Увидел её глаза, вдохнул запах ванили и яблока. И заставило быстро забыть о наваждении, когда она открыла свой рот. В тот день, когда он впервые оказался в их школе после того, как переехал с отцом из Италии, он нарвался на её выпад. Дело в том, что, да, он знал, что у их семьи во Франции есть заклятые враги, но не думал столкнуться с дочерью одной из таких людей в своей новой школе. Сразу стало ясно, что она знала об отношениях между их семьями и знала Адриана в лицо, но он-то и понятия не имел, что эта милая девушка является по сути его врагом, а в следствии становится «неприкасаемой». И вот, наконец, когда она ясно дала ему понять, где находится его место, он пообещал себе, что закроет глаза на явную химию между ними. Химия... Это просто случилось, словно по щелчку чьих-то пальцев, и всё. Он потерян для себя, борясь с чувством, что поселилось глубоко внутри, не позволяя лишний раз вздохнуть. Чувство настолько сильное, что кажется легче заставить себя игнорировать его, прятать, а, смотря в её глаза, показывать лишь напускную неприязнь. Так легче, потому что от её слов было больно. Легче, чтобы она думала, что она и её слова для него ничего не значат. Абсолютно. Но нет, это не так. Рассматривая черты лица девушки, Адриан приметил пухленькие щёчки, до которых хотелось дотронуться с первого дня. Этот запах, что заставлял сердце сжиматься от невозможности чувствовать его рядом с собой каждый чёртов день. И то, что находился так близко к ней, казалось чем-то невероятным, незнакомым. Хотелось просто ощутить, каково это - быть рядом, не скрывая непонимаемого даже для него чувства, заставляющего сердце биться в разы быстрее. Он пододвинулся ещё ближе, чтобы лучше расслышать её запах. Зажмурив глаза, он сделал продолжительный вдох, заполняя лёгкие её запахом. И это казалось таким правильным. То, что она сейчас умиротворенно спит перед ним, позволяя рассматривать себя в мельчайших подробностях. Пусть она этого и не знает. Локон чёрных волос упал на её лицо, отчего она поморщилась. Адриан, не осознавая, потянулся рукой к её лицу и убрал волосы за ухо. Весь разум кричал: "Остановись! Вспомни, что она говорила. Просто убери руки, встань и уйди. Оставь." Но тело уже давно перестало слушать этот кричащий голос в голове. Рука осталась лежать на щеке девушки, поглаживая бархатную кожу большим пальцем. Голос срывался на дикий рёв, чтобы тело немедленно прекратило свои неуправляемые действия. Но кожа под пальцами его ладони была настолько приятна и нежна, что голос разума был безоговорочно проигнорирован. Между их лицами было пару сантиметров. Неужели это так? Неужели это должно быть так? Так правильно: ощущать её кожу, пылающую под его рукой; чувствовать её тёплое щекочущее дыхание на своих губах; вдыхать запах ванили и яблока. Это так правильно - находиться рядом с ней. Вот так просто, без стеснения или избежания взгляда этих васильково-голубых глаз. Но она спит. Поэтому это кажется таким правильным. Она просто не знает, не чувствует его рядом. Или чувствует? Вдруг брюнетка широко открыла глаза. И, кажется, его сердце замерло. "Чёрт, как же тупо получилось..." Оба замерли в таких позах. "Сейчас ты смахнёшь мою руку, накричишь, прикажешь, чтобы я впредь близко не подходил к тебе. И я послушаюсь, ты только скажи. Я сделаю то, что ты хочешь, Маринетт." Совсем не ожидая от себя, девушка сократила расстояние и дотронулась губами до его. Её губы были сухими и тёплыми, что его дыхание остановилось. Он смотрел на неё широко распахнутыми глазами, вторя себе, что это правда, реальность. Он судорожно выдохнул в её губы, отчего, он мог поклясться, она задрожала и издала тихий-тихий стон, как будто ждала этого уже очень давно. Господи, она и не знает, какую бурю только что разбудила внутри семнадцатилетнего парня. Языком касаясь нижней губы, он провёл влажный след, смягчающий сухость её тёплых губ. Ну вот, снова. Она задрожала. И поддалась вперёд всем телом, заставляя его принять более удобное положение. Рука, что была на её щеке, осталась там же, притягивая ближе. Маринетт пустила свои ладошки в его золотистые локоны на затылке, отчаянно перебирая и сжимая, боясь, что он исчезнет, растворится прямо на глазах. Вторая рука парня несмело взяла Мари за тонкую талию и переместила её тело себе на колени. Она прижалась, судорожно сминая его губы своими. Они буквально захлёбывались друг в друге. Невозможно, чтобы желание могло быть настолько ярким и сильным, что заставляло два тела вжиматься друг в друга, каждый миллиметр свободного от одежды кожи гореть от нехватки прикосновения. Такого нужного, чёрт возьми! Теперь их поза была слишком… непристойной даже для друзей, не то, что для врагов. Поцелуй стал более смелым и напористым, всепоглощающим. Его язык встретился с её в горячем глоткe. Этот поцелуй - словно глоток воздуха для каждого из них. Слишком долгим было ожидание. Теперь они не собирались терять ни минуты этого безумия, что рухнуло на их плечи. Обнимая за талию, Он прижимал её к себе всё сильнее, чтобы она почувствовала, что заставляет его испытывать. И она почувствовала. И улыбнулась сквозь поцелуй. Прикусив ровными зубами нижнюю губу, она слегка её потянула, заставив его чуть ли не рычать. Дышать было просто нечем, так как воздух вокруг был настолько сгущён от напряжения, что дышать приходилось друг другом. Чёртов воздух, неужели нельзя без него? Соприкоснувшись лбами, они нехотя оторвались друг от друга, тяжело дыша, закрыв глаза. Его руки крепко держали её у себя на коленях, чтобы она ни в коем случае не встала, а тем более не ушла. Она же положила свои руки ему на плечи, крепко сжимая лёгкую ткань рубашки, чувствуя, как заходится собственное сердце. Оба не смели открывать глаза, ибо было ужасно стыдно. Но и отпускать друг друга не было желания. Потому что чувство того, что всё происходящее - правильно, заставляло держаться друг за друга, как за спасательный круг. — Адриан... - её шёпот прозвучал словно крик в этой оглушающей тишине. — Тшшш... Не сейчас. Чуть отдышавшись, блондин снова прильнул к её губам, руками исследуя её тело. Она не может разрушать этот момент, нет. Он не позволит. Одна из его рук прошлась по напряженной, словно пружина, спине, слегка царапая нежную кожу через ткань лёгкого белого платья. Ох, зря он это сделал. Она выгнулась дугой, крепко прижимаясь грудью к его. Он застонал ей в губы, почувствовав, что на ней, оказывается, кроме платья и, возможно, нижнего белья - ничего нет. Со спины рука соскользнула на поясницу и медленно, запоминая каждый сантиметр её тела, пошла вниз. Сжимая ягодицы, он получил от неё измученный вздох и стон. Захотелось ощутить голую, открытую, разгоряченную кожу под своими руками. Его ладонь дотронулась до края платья, которое было выше колена, и медленно пошла выше, очерчивая форму оголенного бедра. Рука брюнетки проскользнула под рубашку зеленоглазого, исследуя торс. Тонкие пальчики вжимались в очерченные кубики пресса, щекоча горячую, напряженную кожу. Это, наверное, самое лучшее, самое яркое и необходимое чувство, которое она испытывала за всю жизнь. Чувство зависимости от его глаз, губ, рук, тела. И пусть их семьи ненавидят друг друга. Пусть эта ненависть идёт уже три поколения, но они не оставят этого. Не сейчас точно. Хочется впитать в себя каждый её/его миллиметр, оставить внутри и хранить, охранять ото всех. Оставив ногу девушки в покое, он потянулся за застёжкой её платья на спине. Голос разума, который до этого кричал, сейчас разрывается на пронзаюший визг. "Остановись!" Нет. Ему это нужно. Им это нужно. Найдя собачку, он потянул её вниз, пока Маринетт разбиралась с пуговицами на рубашке. Верх платья слегка приспустился, оголяя хрупкие плечики и ключицы брюнетки. Никогда такого взрыва от телесных прикосновений у Адриана ещё не было. Да, у него есть девушка, и они уже давно перешли на новый уровень отношений, но вот таких вот эмоций, впечатлений лишь от касаний никогда не было. Агресту до безумия нравится, как Маринетт дрожит от каждого его вздоха, поцелуя, прикосновения. Ему нравятся её мурашки в тех местах, где только что прошлась его рука. Рубашка полностью растёгнута, и маленькие ладошки могли уже в полную меру разгуляться по торсу зеленоглазого. Мышцы напрягались под её ладошками. Его губы переместились на шею, оставляя влажную дорожку поцелуев к ключицам, пока руки дальше тянули платье вниз, потихоньку оголяя грудь девушки, которую он не мог увидеть из-за закрытых от удовольствия глаз, но за то мог почувствовать. Полная неразбериха царила в головах двух подростков. Всё, что происходит сейчас, - недопустимо. Не будь вражды меж их семьями, было бы всё куда проще! Но оба не находили удачным именно сейчас думать об этом. Шум в голове не позволял голосу разума достучаться до сознания. Сейчас руководило процессом лишь тело. Стоны всё чаще срывались с её губ, выражая нетерпеливое ожидание большего удовольствия. Её руки перебирали белокурые шелковистые волосы, притягивая к себе и сжимая в кулачки. Её ноги скрещивались, свисая за стулом и зажимая Адриана всё сильнее… от удовольствия. Его руки нежно скользили по изгибам спины, слегка выперающим рёбрам, ключицам, неприкрытой ничем небольшой груди. Агрест дотронулся языком до места за ушком девушки, отчего она вздрогнула в его руках и сжала плечи сильнее. Она могла поклясться, что кожей почувствовала его улыбку. А в его голове прозвучала единственная мысль, которую он смог услышать: "Её слабое место." — Эй, бро, ты чё так… долго… — в класс влетел Нино - лучший друг Адриана, который довольно долго ждал у крыльца школы своего друга, который ушёл забирать забытую вещь. Чужой голос послужил взрывом для парня и девушки. Ужасно красная и смущённая Маринетт вскочила с Адриана, натягивая верх платья на себя и убирая волосы, которые лезли в глаза. Адриан мигом закрылся рубашкой, пытаясь восстановить дыхание. "Господи... что же мы наделали? Какого чёрта здесь происходило секунду назад? Мечтать об этом и делать в реальности - совершенно разные вещи. Что нам теперь делать?" - проносилось в голове Дюпен-Чен, пока та жевала истерзанные от поцелуев губы в ожидании действий мулата Нино стоял в полном шоке от увиденного, что не мог вымолвить и слова. Мари и Агрест даже не смели взглянуть друг на друга, они тупо смотрели и ждали какой-то реакции от Ляифа, но он всё молчал. Маринетт не выдержила, схватила свой рюкзачок и убежала из класса, оставив разбираться со всем Адриану. — Я не понял. — обратился мулат к другу, всё время оглядываясь на выход из класса, из которого только что выбежила его одноклассница, и медленно подходя к парте, где только что пара не общающихся между собой подростков чуть не "полюбила" друг друга. — Это вы так положили топор многолетней вражды между вашими семьями? — Я тоже не понял. — еле вымолвил блондин.***
На следующий день абсолютно все одноклассники этих двоих подкалывали Маринетт насчёт засосов по всему декольте и шее. Все прекрасно знали, что парня у неё нету, да и, как говорила она сама: "не будет ещё долгое время, пока я не захочу." Парня не было, не было, а тут раз! И засосы практически по всему телу. Одноклассники никак не ожидали от довольно скромной Дюпен-Чен столь неподобаюшего вида. Но зато шутки и подколки в её сторону вылетали, как самолёты из аэропортов, то есть - постоянно. Брюнетку их подколки ужасно смущали и злили. Особенно те, которые неоднократно повторялись в разных интерпретациях. Например, "В тихом омуте - черти водятся." Каждый раз, когда новая шуточка звучала в её сторону, она злобно косилась на Адриана, который в свою очередь всё время ухмылялся, смотря ей в глаза. Как он может просто сидеть вот так, сложа руки? Да ещё бесстыдно улыбаться ей в лицо? Это ведь его рук дело, и он не может бездействовать вот так просто. Вчера казалось, что она его действительно волновала, ведь он прикасался, ласкал, целовал со всей нежностью и заботой, а сейчас сидит и развлекается от её разгневанного вида. Её терпение лопнуло, она взяла зеленоглазого за руку и вывела из кабинета. — Почему я одна получаю все шишки? — она нахмурила брови и сжала кулаки из-за злости. — Ну я же вчера терпел допросы Нино, вот теперь и ты терпи шуточки в свою сторону. — победно улыбнулся он. Она презрительно на него посмотрела, мол «Ах, так? Ладно!», и быстрым шагом вошла в класс. Адриан понял, что она хочет рассказать, что это именно он — тот самый парень, который разукрасил её тело этими пятнышками. Маринетт много кто поверил бы, ведь она никогда не стала бы врать своим одноклассникам, а тем более придумывать, что засосы эти принадлежат парню, которого она терпеть не может. Адриану не очень хотелось получать люлей от своей девушки — Хлои. Но больше не хотелось, чтобы об этом узнали их семьи. Господи, о чём она думает? Он рванулся за Мари и успел остановить её, как только она открыла рот. Никто из присутствующих в классе не мог понять, что происходит с этими двумя. То одна войдёт, попросит внимания и соберётся что-то озвучить, то второй возьмёт её за руку и уведёт обратно из класса. Только Нино один понимал в чём дело и в тихую посмеивался над ними. Ничего лучше, как увести Маринетт в каморку, Адриан не придумал. Он не хотел, чтобы кто-нибудь слышал их разговор о вчерашнем. В этом маленьком помещении еле-еле хватало места для двоих, и им приходилось стоять вплотную друг к другу. Агрест всегда считал, что для Дюпен-Чен он ничего не значит, как и, наверняка, вчерашний поцелуй. Поэтому он решил свести всё к одному: безразличию к ситуации с двух сторон. Его и её. Казаться равнодушным несложно. — Давай так: ты никому не рассказываешь о том, что вчера было, а я прекращаю все эти шуточки в твой адрес. Договорились? — он смотрел ей в глаза, одной рукой опираясь об стену рядом с головой девушки. По сути, Адриан легко мог воздействовать на своих одноклассников, и Маринетт это знала. Но укол обиды от того, что для него произошедшее вчера ничего не значит, больно уколол в самое сердце. Да, она изначально поставила его на место, сказав, чтобы не смел к ней даже близко подходить. Да, она держалась с ним всё время холодно. Да, пыталась не обращать внимания на него. Но, чёрт возьми, она каждую ночь мечтала об этом поцелуе! А для него, как она поняла, это лишь игра? "Ну и чёрт с тобой! Правильно наши семьи не ладят друг с другом. Как ладить с такими высокомерными снобами?!" Она чуть потянулась к нему и зло прошептала: — И чтобы я вообще ни от кого из них не слышала и малейшего подкола! Ясно? — она так смешно сделала злое выражение лица, что Агрест засмеялся. Она не понимающе на него посмотрела, и он прекратил смеяться. Знакомый шум начал набирать свой темп. Повисла напряженная тишина, они лишь смотрели в глаза друг друга. Он потянулся ближе и накрыл её губы своими, ожидая пока она ответит. Она прикрыла глаза и, не задумываясь, ответила. Слишком приятно, чтобы отказываться от этого. Всё пошло по новой. «Что мы делаем?» - звучало в головах у обоих, но прекращать они не собирались. Это невыносимое притяжение друг к другу, которое проснулось после единственного взгляда, было сильнее них, сильнее их силы воли.