Тайны

Небо, цепляясь за вершины деревьев, придавило собой раскинувшуюся между подножиями гор деревню. Унылое, привычно-серое небо, так сильно напоминавшее Алире железную чеканку на стенках ее гроба. В просвет между тяжелыми тучами скользнул блеклый луч вечернего солнца, заставив Алиру с шипением метнуться вглубь пещеры, и тут же снова исчез. Наступала ночь — лучшее время, чтобы убивать. Верона пошевелилась, вмиг преобразившись из неподвижного куска скалы в самую прекрасную и самую скучную на свете вампиршу. — Пора! — шепнула она и, обернувшись в свою нечеловеческую форму, взмыла в тусклое небо. Алира расправила мощные кожистые крылья и взлетела следом. Вид стремительно приближавшейся россыпи домов щекотал нервы, азарт охотника будоражил кровь, и, впадая от предвкушения крови в такое знакомое, томительное и тягучее возбуждение, Алира восторженно рассмеялась. Хохот, будто звон сигнального колокола, прокатился по долине, и крошечные, как дверги, люди, лишь на секунду подняв головы вверх, кинулись врассыпную. Алира готова была поклясться своей красотой, что слышала, как сквозь зубы рассерженно выдохнула ее старшая подруга, но привычное недовольство Вероны не расстроило ее: игра, такая жестокая и невероятно притягательная игра с испуганной, визжащей, обреченной на гибель жертвой, делала Алиру почти такой же счастливой, как и ночь с Повелителем, а Верона… Верона просто слишком любила «чистую» и тихую охоту. Серая, припорошенная снегом крыша, первое окно от края дома, закрытое хлипкой ставней — и, еще до того, как легкие доски упали бы на пол, Верона прикасается в холодном поцелуе к шее захрипевшего мужчины. Старшая невеста имела право первого укуса, но Алире не нравился ни выбор блюда, ни роль второй скрипки. Оставив Верону наедине со своей жертвой, Алира, бесшумно распахнув двери, метнулась вниз по лестнице. Словно черный смертельный дым, просочилась она к дальней части дома и застыла у последней преграды, прислушиваясь к неровному стуку сердца за стеной: человек услышал испуганные вопли с улицы, он знал, что вампиры снова вышли на охоту… И до чего же сладко было шагнуть в полутемный подвал под пронзительный стон дверных петель и захлебывающийся, все ускоряющийся ритм чужого страха. Зазвенел вопль, патокой разливаясь по холодному воздуху комнаты, и Алира, зашипев, подлетела к женщине: удар наотмашь, крик, падение. Всплеск адреналина добавил терпких ноток к аромату крови, несущейся под тонкой кожей ее жертвы, и та попыталась подняться, чтобы убежать и спастись. Безудержный, восторженный смех сорвался с губ Алиры: она не ошиблась, это будет достойная игра! — и вампирша, позволив серой безликой женщине почти добраться до выхода, снова нагнала ее и легким движением откинула к дальней стене. За доли секунд лицо Алиры преобразилось, ее клыки коснулись горячего, податливого тела и терпкий, соленый нектар заполнил ее рот. Опьяненная вкусом, ароматом свежей крови, она не слышала стука распахнувшейся двери за своей спиной и торопливых шагов, и потому острая боль в надплечье настигла ее внезапно. Столь немногое в жизни Алиры могло причинить ей физическую боль, что первым чувством в ответ на удар стало удивление. Через мгновение пришла злость, а следом и понимание: так отчаянно напасть на вампира могли совсем немногие в Трансильвании. Глупые и слишком удачливые крестьяне протыкали невест Дракулы вилами, охотники стреляли из ружей, а мечи и кинжалы с посеребренными лезвиями могли позволить себе только Валериусы. Острие кортика, пронзив тело, торчало под ключицей и инквизиторским огнем обжигало кожу. Алира, зашипев, резко выдернула знакомый клинок из тела, а спустя секунду уже поднялась с пола, чтобы преувеличенно медленно и пугающе обернуться к своей гостье: — Здравствуй, Анна. Я так ждала тебя. Это началось внезапно. Если бы еще полгода назад кто-то сказал ей, что она, как одержимая, станет преследовать Анну, Алира рассмеялась бы ему в лицо. Граф Дракула не посвящал невест в свои планы, и, тем не менее, Верона, как самая близкая к Повелителю, полагала, что на семью Валериус у него были виды всегда: он запретил убивать Бориса, и вскоре после этого попытался в первый раз оживить свое потомство. Глава семьи погиб, а через несколько месяцев запрет пал на Велкана, и его все более дерзкие попытки создать ловушку или напасть на вампиров в ночи их охоты продолжили сходить ему с рук. Даже наоборот: одно лишь появление Велкана заставляло невест бросать свою добычу и улетать, чтобы ненароком не нарушить волю Дракулы. Но была еще одна фигура в этой игре, которая интересовала Алиру не меньше, чем другие: Анна. Принцесса цыган была красива — не чета крестьянкам, которых приходилось выпивать до последней капли, чтобы заглушить в груди томление и жажду, — и Алира была уверена, что только кровь последней, самой красивой женщины из рода Валериус сможет сохранить холодную и мертвую красоту ее тела. Острое предвкушение напополам со жгучим страхом разрывали Алиру на части: она невыносимо боялась того, что Маришка или Верона лишат ее возможности вонзить клыки в нежную шею Анны, и еще больше страшилась гнева Повелителя и правоты предположений Вероны о семье Валериус — ведь тогда Анна не досталась бы ей никогда. «Не борись с собой, — шепнула ей Маришка в одну из ночей после охоты. — Если ты так хочешь ее, но боишься убить, придумай другой способ: научись подчинять смертных, заставь ее распороть вены и нацедить целый бокал своей крови… Сделай уже хоть что-нибудь, иначе я умру со скуки, наблюдая за вашей игрой в прятки». И это предложение прозвучало слишком заманчиво, чтобы так просто выбросить его из головы. А через некоторое время Алира поняла еще одну причину, по которой так жаждала уничтожить принцессу: Анна была ее полной противоположностью — тем, кем Алира мечтала стать до встречи с Дракулой, но не смогла бы стать никогда. — Ты зачастила в этот район, Алира, — с напускным спокойствием произнесла Анна, переводя взгляд с кортика в руках вампирши на обожженную серебром, но стремительно затягивающуюся рану. — Я знала, что ты примешь мое приглашение, — выдохнула Алира, и от воспоминаний о слуге семьи Валериус с растерзанным горлом, которого она подбросила ко входу в замок, глаза ее сверкнули фиолетовым цветом. — Ты с братом слишком часто стала мешаться у меня под ногами — пора обсудить правила игры. Анна, душа моя, чего ты добиваешься? — Уничтожить тебя, Дракулу и всех ваших слуг, — тут же ответила воинственная цыганка, и Алира заметила, как соскользнула рука Анны с ножен к револьверу, словно та собиралась, не сходя с места, исполнить свою угрозу. Но одной попытки в день было достаточно. Всего секунда — и Алира, возникнув у Анны за спиной, запрокинула ей голову и отвела клинком перепачканного в собственной крови кортика спадавшие на шею темные волосы. — Слишком скучно, моя дорогая, — зашептала ей на ухо Алира, — Заключим сделку: хочешь убить меня — пробуй, а если не получится, то мы будем развлекаться по моим правилам. Анна дернулась, будто на самом деле рассчитывала вырваться из стальной хватки вампира, но добилась лишь того, что с ее бедер слетел перерезанный кожаный пояс, а шпага и револьвер с глухим стуком упали на земляной пол подвала. — Мне не нужны глупые игры, чтобы вбить кол в твое сердце! — храбрилась Анна, хотя стояла беззащитная, безоружная, с застывшим у шеи вампиром. Алира рассмеялась — интуиция ее не подвела: упрямая и серьезная принцесса могла обеспечить ей веселье даже интереснее охоты. — Значит, хорошо, что твоего мнения никто не спрашивал, — проворковала Алира с улыбкой и стянула алый жилет с плеч до локтей, лишая свою жертву даже малейшего шанса вырваться. Все еще удерживая правой рукой Анну за волосы, левой она скользнула по талии, процарапав лезвием кортика замки на корсаже, и поддела острием рубаху. Сердце Анны зашлось в бешеном ритме вербункоша, словно кто-то выдернул заслонку и развеял всю ее отвагу по ветру. Ведь сломить благочестивую Валериус оказалось так просто! Не нужны были ни прятки, ни преследования — достаточно лишь заставить ее предать свои принципы. — Что ты задумала? — сорвался с губ Анны сдавленный, испуганный шепот. Но Алира не стала отвечать. Как завороженная она следила за возникавшей под тонким лезвием царапиной: как тянулась розовая нить к ключице, как выступали на ней крошечные бусинки крови. Треск натянувшейся льняной ткани — и красно-белая рубаха спала с плеча, обнажив беспокойно вздымавшуюся грудь Анны. Распятье на шнурке, которое та всегда носила, стало следующей жертвой Алиры: Господу было не место под ладонями вампира — и, откинув кортик в сторону, Алира обхватила тяжелое полушарие. На холодный воздух и нежеланную ласку тело Анны отреагировало мгновенно, и первое же прикосновение настойчивых рук заставило ее вздрогнуть. Скованная в не-объятьях слишком сильной для ее смертного тела парнерши, Анна не реагировала на провокационные прикосновения, но Алира видела, как запретные желания подтачивали ее решимость проявлять безучастие. Сколько стойкости духа требовалось, чтобы не поддаться соблазну? Минуты тянулись, а Алира медленно и уверенно оглаживала грудь, перекатывала между пальцами сосок и, когда наконец услышала тихий полустон, не стала сдерживать торжествующей улыбки: эта святая поборница со злом была ни чуть не лучше самой Алиры. Бившаяся на шее голубая жилка манила, но вампирша, опасаясь испортить игру, лишь провела по ней языком. Горячая волна возбуждения прокатилась по телу: от кончика языка, чертившего влажную дорожку на рисунке вен, и замершего сердца, до налившихся слабостью ног. Очередной судорожный вздох заставил Алиру плотнее прижаться к стройной фигуре перед собой и с истомой почувствовать, как Анна связанными за спиной руками попыталась подтянуть вверх ткань ее длинного платья невесты. — Нравится, Анна? — осклабилась Алира, но тут же поняла, что совершила ошибку: цыганка вздрогнула, будто вынырнула из дремы, и слабо рванулась прочь. Алира с тихим шипением прикоснулась пальцем к губам, а потом закрепила свое предостережение, настойчиво притянув правой рукой ее бедра к себе. Ладонь скользнула ниже, чтобы даже через одежду почувствовать тепло живого человеческого тела, а потом обратно и вновь по тому же пути, — и Анна снова обмякла в небезопасных объятьях младшей невесты Дракулы. Алира вязла в этом грязном водовороте удовольствия: стоны, всхлипы, проклятья — как можно было остаться в стороне? — и через какое-то время поняла, что женщина рядом с ней больше не была принцессой цыган, а сама она перестала быть одержимой жаждой крови невестой вампира — остались только два человека, связанные одним желанием. И были только руки, только прикосновения и, после краткого мига колебаний, только губы на горячих губах Анны. Слишком близко — между их телами не было даже просвета, слишком интимно — ведь жертва даже не думала уступать в этой борьбе и дерзко возвращала напористые, бесстыжие и глубокие поцелуи. Слишком неправильно, потому что жажда близости на долгие минуты заглушила желание причинить партнерше боль. Когда Анна забилась в оковах рук Алиры, та не сразу поняла причину — разве могла она так быстро сбросить с себя морок сладострастия? — но шепот «Пусти, развяжи» и раскрасневшиеся щеки все расставили по своим местам: Анна сломалась, приняла правила игры своих заклятых врагов и сгорала в разведенном Алирой дьявольском костре. Не этого ли Алира добивалась? Заклеймить чистое сердце Валериус тайной порочной связи с одной из тех, кто убивал ее семью. Но вместо того, чтобы прекратить сладкое грехопадение и до конца раздавить Анну, Алира в мгновение ока переместилась за спину своей пленницы, легко, слово это был тонкий шнурок, разорвала жилет, и вернулась на место. Жадные руки Анны тут же обхватили ее талию, губы заскользили по груди, приближаясь к границе выреза платья и, снова убегая вверх, к шее. Мгновение — и Алира почувствовала легкий укус, будто они поменялись ролями, и Анна собралась выпить до последней капли самую красивую из невест Дракулы. Недовольная, с резким шипением Алира отпрянула от нее и замахнулась для удара. Но и Анна была не так проста: легко подтолкнув Алиру, она прижала ее к высокому коробу, очевидно больше для того, чтобы показать, что игра продолжается, чем из наивного желания навредить. — Ненавижу тебя, — выдохнула Анна и опустилась перед ней на колени. Легкая полупрозрачная ткань платья поползла вверх под ладонями сдавшейся любовницы, горячее дыхание коснулось оголенной кожи и, ощущая сладкое опьянение от открывавшегося ей вида, Алира, опершись руками о короб, откинулась назад и шумно выдохнула. Резкий, острый, как лезвие посеребренного кортика, спазм удовольствия от прикосновения пальцев к нежной коже судорогой прокатился к животу, а в следующую секунду Алира вскрикнула: громкий хлопок выстрела, боль, пронзившая тело до самого сердца — все произошло слишком неожиданно. Анна — разнузданная, раскрасневшаяся, с обнаженной грудью — оскальзываясь о земляной пол, попятилась к выходу из подвала, и вслед за ее рукой тянулся кожаный шнурок с пустой кобурой и шпагой в ножнах. Еще раньше, чем рана начала бы затягиваться, бешенство, ярость с тонкой ноткой удовлетворения от того, что ей не удалось сломать Анну, захлестнули Алиру, заставив ее лицо заостриться, а руки принять когтистую вампирскую форму. Но топот дюжины ног, который раздался откуда-то сверху, крик Велкана, отдававшего приказ бежать на звук выстрела, и голос Вероны, послышавшийся в отдалении, отвлекли Алиру. Она знала, что не имела права нарушать планы Повелителя на сына Бориса, но вся та ненависть и злость, что разбудила в ней Анна, грозили оставить каждого из семьи Валериус в этом подвале навсегда. И перестать думать об убийстве своих заклятых друзей Алира могла только одним способом: воскресив в своей памяти сладость их падения. Переведя взгляд фиолетовых глаз на решительную, ободренную спешащей помощью Анну, она улыбнулась. — Снова не повезло, — фальшиво сокрушилась Алира. — Но ты можешь попробовать убить меня в следующий раз. И уже исчезая из комнаты со скоростью, недоступной глазу смертных, она услышала ответ Анны: — Не сомневайся, Алира. Твое время придет.