«Дорогая СунМи! Я люблю тебя всем своим… О МОЙ БОГ МЕНЯ ПОХИТИЛА КИТАЙСКАЯ МАФИЯ! Я писал любовную записку-сюрприз, когда группа вооруженных людей ворвалась в номер. Они держат пистолет у моего виска! Они похитили меня! Не нужно искать меня, я уже мертв. Люблю Джун»
У ДжиХуна упала челюсть, когда СынЧоль дочитал до конца: — Ты, блядь, что смеешься надо мной? — он возвел руки к небу и застонал на всю комнату. — Это в прямом, переносном и метафорическом смыслах самая худшая свадьба, на которой мне приходилось быть! — Что-то… Что-то мне подсказывает, что это письмо — большая жирная подделка. Что-то… что я пока не могу определить… Но что-то точно есть, — сказал СынЧоль, постукивая ботинком и стараясь напустить на себя очень задумчивый вид. — Разве Джун не из Китая? Разве он не знает, что китайские банды называются триадами, а не мафией? — Это потому что он не писал этого! — крикнул ДжиХун. — СунМи, когда ты собираешься проснуться и понюхать вкусный кофе? Просто скажи правду! Это же мама с папой, они в любом случае любят нас! Даже такого убогого телка, как ты. СунМи бросила на него взгляд полный ненависти, ее зубы были крепко стиснуты и обнажены в оскале. — Пошли, Чоль! Мне надоела эта бредятина за целый день, — ДжиХун кивнул головой на дверь, ловя краем глаза обеспокоенные лица родителей, но он уже слишком устал для объяснений.***
Они возвращались в дом родителей ДжиХуна, когда заметили на обочине дороги автомобиль с включенными аварийными огнями и склонившегося над капотом человека. — О… Боже… — начал ДжиХун. — Притормози, Чоль… Кажется, это Джун. — Когда СынЧоль выполнил его просьбу, он крикнул в свое открытое окно: — Джун! Тот вздрогнул, ударившись головой о крышку капота: — О, привет… Я вас не заметил, — потирая затылок, Джун слабо улыбнулся. — Я просто… катаюсь, — он снова повернулся к машине, пытаясь разобраться с перегревшимся и дымящимся двигателем. — Оставь это, придурок! — огрызнулся ДжиХун. — Какого хрена ты делаешь, убегая? Если ты не хотел жениться на моей сестре, то зачем потратил на бессмыслицу целый день? Почему ты просто… не расстался с ней, когда она застала тебя с парнем? Зачем проходить через все это? — Она рассказала тебе? — недовольно спросил Джун. — Да… Она не просто рассказала мне, Джун… Она обвинила меня! — закричал ДжиХун, зло стукнув кулаком по приборной панели. — Правда? Но… это не имеет к тебе никакого отношения. — Я знаю, дебил! А теперь ответь на мой вопрос, почему ты бросил мою сестру? — Ну… У меня не было выбора. Я… Она шантажировала меня… ДжиХун удивленно заморгал: — Что?! Джун тяжело вздохнул, передернув поникшими плечами: — Когда она застукала меня в постели с МинХао… Я извинился, признался, что гей и попросил отменить свадьбу. Но ничего подобного. Она сказала, что не хочет быть известна как девушка, которая превратила своего парня в гея, и что ее друзья будут смеяться. Я сказал, что это глупо… Но она пригрозила, что расскажет все моим родителям и… У меня не осталось выбора. — Почему это не осталось выбора? — недоверчиво поинтересовался ДжиХун. — Потому что мои родители… консервативны, они бы лишили меня наследства… Они отреклись бы от меня. Мы договорились пожениться, а потом через пару лет… развестись. Чтобы защитить нас обоих. Но я просто… Сегодня все было так ужасно… Я не мог представить еще один такой день, не говоря уже о годах… Мне пришлось уйти. — Это глупое оправдание… Будь мужиком, а не задницей, — отрезал ДжиХун. Джун бросил на него оскорбленный взгляд, но ДжиХуну было плевать. — Поехали, СынЧоль, у нас нет времени на этого труса. Машина двинулась вперед, оставляя Джуна в одиночестве обдумывать свое будущее. — Я думаю, ты был немного резок с ним, ДжиХуни. Джуну нелегко, нужно было ему посочувствовать, — заметил СынЧоль. — Что? Ты серьезно? Этот хрен не заслуживает сочувствия! Он сбежал в свою брачную ночь, потому что не мог смотреть правде в глаза. Каждому приходится чем-то жертвовать, совершая каминг-аут. Он должен был быть честным и перестать прятаться, — ДжиХун замолчал, тяжело дыша от злости. — Каждому приходится чем-то жертвовать… — глухо повторил СынЧоль. ДжиХун сжал руки в кулаки и продолжил: — Точно, но Джун — просто трус. Он эгоист, врущий всем и каждому. Тут он ощутил, как СынЧоль напрягся рядом с ним, едва заметное изменение в его движениях и выражении, но от ДжиХуна не укрылось это, потому что он уже слишком хорошо его знал. — Он эгоист? — спросил СынЧоль, хотя это прозвучал больше как утверждение. — Я не думаю, что это просто, ДжиХун. Не легко совершить каминг-аут в своей семье. Я уверен, в каком-то смысле ты понимаешь это, несмотря на то, что твоя семья, кроме, может, сестры, благосклонна к твоей ориентации. Но не всем так везет, и не все готовы потерять семью ради правды. ДжиХун отчетливо услышал боль в голосе СынЧоля, и он определенно не был готов к этому. СынЧоль никогда не говорил о своей семье, а вопросы ему удавалось переводить в другую тему, потому ДжиХун никогда, до сих пор, не задумывался об этом. Наступила напряженная тишина, которую спустя несколько минут нарушил ДжиХун: — Что… что ты имеешь ввиду? Как отреагировала твоя семья, когда ты… признался? СынЧоль, не взглянув на него, ответил куда-то в пустоту перед собой: — Они… — начал он, но запнулся. — Это не важно, — решил закончить он, дабы не вспоминать снова ту боль, которую почти озвучил. Он осторожно положил руку на колено ДжиХуна, и продолжил молчать. Тишина была долгой. Прошли секунды, затем минуты. Джихун может справиться с яростью и криком, он может выдержать гнев и ярость, он делал это много раз в предыдущих отношениях. Но молчание — молчание, как правило, является оружием ДжиХуна в споре, и он не знал, как с ним справиться, когда оно направлено против него самого. Он неудобно поерзал на своем месте, кладя руки на колени и нервно постукивая пальцами, прежде чем заставить себя успокоить их. Он повернулся, чтобы посмотреть в окно, на уличные фонари проносящиеся в жёлтом цвете. Наконец, он вздохнул, достаточно громко, чтобы нарушить тишину. — Чоль… Прости, я не знал, чт… — начал было ДжиХун, но СынЧоль перебил его. — Все в порядке, ДжиХуни. Я не расстроился. Я просто подумал, что мы не из тех людей, кто должен судить его, к тому же сегодня для тебя был длинный день. ДжиХун согласно кивнул, прежде чем бросить на него нерешительный взгляд и попросить, закусив нижнюю губу: — Пожалуйста, Чоль… расскажи мне. Губы СынЧоля сжались в линию, а пальцы напряженно забарабанили по рулю: — Я признался, когда учился в колледже на втором курсе. Я совершил каминг-аут дома перед родителями и братьями. После я ушел, чтобы дать им время все спокойно принять. Через несколько дней в мою дверь позвонил курьер со всеми моими вещами. Они собрали мои вещи и отправили их мне. Сказали больше не связываться с ними. ДжиХун уловил точный момент, когда СынЧоль вспомнил потерю своей семьи, наблюдая, как улыбка соскользнула с его лица, подобно океанскому приливу, смывающему замок из песка. Он понимал, что не стоит ждать счастливой истории здесь, но небольшая часть его все еще не могла поверить. Он не мог представить, как чувствует себя СынЧоль, его боль должна быть как гнойная рана, которая никогда не заживает полностью. — Прошло четыре года… Мой отец умер в прошлом году и… Я пытался придти на похороны, но… меня не приняли… Так что я знаю каково это, потерять нечто очень ценное. Если ты спросишь, смогу ли я быть честным снова, я не думаю, что это будет легким решением. Это не весело, когда ты сам по себе, ДжиХуни, — тихо закончил СынЧоль. — А что на счет… твоей большой семьи? — гневно спросил ДжиХун. — После того, как мои родители отвергли меня… Я не хотел… расстраивать их дальше, пытаясь связаться с семьей. Может, они сказали всем, что я умер? Или сел в тюрьму… Это, наверное, менее унизительно для них, чем признать, что я гей. Вот так я и попал в… эскорт. Я был практически бездомным, пока… не начал заниматься этим… Мне нужно продолжать платить за обучение, так как до этого момента мне помогали родители. — Это… несправедливо, — угрюмо произнес ДжиХун, спустя еще какое-то время тишины. — Мне-то не говори, — вздохнул СынЧоль. — Мда, хорошо, что время историй закончилось. Полагаю, я… — он взглянул на ДжиХуна, и заметил на его лице смесь выражения страха и грусти. — Эй, эй, Джигглипуфф, — ободряюще поддразнил он. — Все хорошо, это было много лет назад и сейчас я в порядке. Кажется… Однажды у меня будет своя семья. Так что… было приятно быть рядом с тобой, несмотря на все дерьмо, которое случилось, мне действительно понравилось. — Чоль… — прошептал ДжиХун, но тут же замолк. Он снова открыл рот, пытаясь придумать, что лучше сказать. — Как можно… к-как… — предпринял он еще одну попытку, резко жестикулируя, потом глубоко вздохнул, немного успокаиваясь, и продолжил. — Как как ты можешь быть таким веселым… таким счастливым, если… у тебя за плечами такой ужас… Я ничего не делал, кроме как жаловался тебе с тех пор, как мы встретились, и… У меня даже нет ничего стоящего, на что можно действительно пожаловаться. — Не думай так, — успокоил его СынЧоль, сжимая колено. — Никто не сталкивается с проблемой, которую он не может вынести. У ДжиХуна не нашлось что ответить, он вдруг почувствовал жуткую усталость. Просто кивнув, он отвернулся к окну. — Когда мы вернемся домой, — сказал он после долгого молчания. — Я сделаю тебе самый лучший минет в твоей жизни. СынЧоль только хрипло рассмеялся, а в зеркале заднего вида отобразилась его изогнутая бровь. ДжиХун знал, что он был приятно удивлен, поэтому протянул руку и сплел их пальцы вместе.***
На следующий день они погрузились в машину, намереваясь вернуться в город. ДжиХун обнял мать, корчась под тяжелым весом ее любви, повернулся к отцу и получил крепкое рукопожатие. СынЧоль же наоборот пожал руку его матери и поблагодарил за гостеприимство, а отца обнял. ДжиХун даже удивился. Его папа обнимал последний раз, когда ему было… Сколько? Лет 7-8? А СынЧоль даже получил мужественное похлопывание по спине, как бы означающее «хороша работа, сынок!» В обычное время ДжиХун бы закатил глаза, но СынЧоль заслужил этих объятий. — Как СунМи? — спросил ДжиХун, глядя в окно, где стояла его сестра, зловеще наблюдая за ними, как какой-то псих из фильма ужасов. Он поднял руку в дружеском, успокаивающем жесте, но она погрузилась в темноту комнаты. И правда чертовски жутко. — Она призналась… Даже написала записку, — покачивая головой, ответила миссис Ли. — Лучше бы она была честна с нами с самого начала. Сейчас все это вызвало множество проблем. Она расстроена необходимостью возвращать свадебные подарки! — пояснил отец. — Я думаю, мы должны оставить их, просто скажем, что Джуна похитила триада, никто не узнает, а подарки мы продадим, чтобы покрыть свадебные долги… — мать ДжиХуна многозначительно откашлялась, и господин Ли оторвался от своих мыслей с выражением тревоги. — Во сколько… обошлась свадьба? — нерешительно спросил ДжиХун. — Ну… скажем так… мы использовали весь ее свадебный запас, и, возможно, немного позаимствовали из свадебного запаса ДжиХуни… Вы, ребята, не планируете жениться в этом году, не так ли? — без задней мысли поинтересовался отец. — Ох!.. — задохнулся ДжиХун. — Какого черта, пап? — Не беспокойтесь, мистер Ли, я кое-что скопил и у меня так же имеется свадебный фонд, — небрежно бросил СынЧоль, открывая пассажирскую дверь автомобиля и усаживая парня внутрь. ДжиХун был благодарен ему за этот жест, потому что из-за этой бесцеремонности своего отца чувствовал себя словно желе. Но ему удалось собраться и помахать родителям на прощание прежде чем они уехали.