Не болей

-Апчхи! – Ренджи чихает так, что сотрясается весь дом. Третий раз за вечер, между прочим. Не то, чтобы Ичиго считал, но этот источник заразы уже несколько часов спасается от тирании Урахары в его комнате, удобно расположившись на кровати Куросаки. Временный шинигами подпирает подбородок рукой и давит тяжелый вздох – в присутствии Ренджи сосредоточиться на параграфе по истории с каждой секундой становится все сложнее, а завтра важная контрольная. Ичиго ловит себя на том, что уже несколько минут смотрит в одну точку – туда, где в крохотном зеркальце отражается маленький кусочек огненной шевелюры, и упрямо начинает перечитывать абзац сначала. Совершенно не помня, о чем шла речь два предложения назад. Со стороны кровати доносится возня и сдавленное бормотание Ренджи. Если подумать, то лейтенант сегодня на удивление тих, отмечает про себя Ичиго, стискивая зубы и не поворачивая головы. История, история, ис… -Апчхи! – От неожиданности Ичиго подпрыгивает на стуле вместе с учебником. -Твою ж!.. – Куросаки заводится с пол оборота, разворачиваясь к Ренджи, словно только и ждал повода схватиться с лейтенантом весь вечер, но замолкает на полуслове. Нос Абарая красный, как его волосы, и даже сквозь одеяло, натянутое до подбородка, Ичиго видит, как его бьет крупная дрожь. -Ренджи… - Тихо и как-то растеряно зовет Ичиго, присаживаясь на корточки рядом с изголовьем кровати, и не знает, что делать. «Действует ли на больных шинигами лекарства мира живых?», - лихорадочно крутятся мысли в его голове, пока Куросаки осторожно кладет ладонь на покрытый татуировками лоб, проверяя температуру,- «Может, лучше проконсультироваться с Урахарой или позвонить Иноуэ?» -Все нормально – Хрипит Ренджи, упрямо мотая головой и сбрасывая его руку. Временный шинигами хмурится и возвращает ладонь на место, несмотря на слабые протесты лейтенанта. Ренджи горячий. Слишком горячий по мнению Ичиго. -Я сейчас, - зачем-то сообщает он Абараю, словно тот, плотно и надежно завернутый в одеяльный кокон, может куда-то уползти пока его нет, и быстро выходит из комнаты. Когда он возвращается, в руках дымится кружка горячего чая, а в глазах плещется беспокойство. Ичиго редко заботится о больных и не знает, как себя вести. Тем более что это не просто больной, это Ренджи. А с ним всегда все не так просто. И одновременно с этим, с Ренджи все всегда гораздо проще и легче, чем с кем-либо еще. Временный шинигами ждет протестов и возмущения, когда он пытается придать Абараю сидячее положение и влить в него чай, но лейтенант только слабо отбивается, быстро сдаваясь и позволяя хозяину комнаты делать все, что тот хочет. Словно доверяет. Ему, Ичиго, доверяет. В груди временного шинигами екает, когда он придерживает Ренджи за плечи, чтобы тот не завалился обратно на подушку вместе с кружкой. И почему-то именно в этот момент замечает, что от красных прядей пахнет дождем и солнцем, хотя улицы уже целый месяц покрывает снег. Ичиго осторожно забирает кружку из рук Абарая, которого все еще бьет дрожь. -Ренджи, - Больше нет никакой необходимости поддерживать лейтенанта за плечи, но Куросаки не убирает рук, мягко прижимая горячего, как грелка, Абарая к себе. –Нужно сбить температуру. Какое-то время молчание в комнате нарушает лишь хриплое дыхание больного, и Ичиго уже думает, что тот провалился в сон, когда Абарай откашливается, с трудом разлепляя сухие губы: -Что я должен делать? «Хотел бы я знать», - думает Ичиго, лихорадочно перебирая все, что он когда-либо слышал о способах сбить температуру, пока ему в голову не приходит одна идея. -Раздевайся. – Говорит он, поднимаясь с места. – Я сейчас схожу за спиртом. Куросаки покидает комнату, гордый тем фактом, что ему удалось проигнорировать удивленно вскинутые брови, не вступая в споры и потасовки. На это у них будет время потом, а сейчас надо спешить. К счастью, к его возвращению, форма Ренджи уже валяется небрежным комом на полу. Он сам сидит с закрытыми глазами, тяжело привалившись спиной к стене, и рвано дышит. Почему-то от такого его вида, беспомощно и открытого, у Ичиго перехватывает дыхание. Он понимает - таким Абарая видели единицы, и Куросаки теперь одно из доверенных лиц, которому позволено видеть его слабости. Когда он приближается к кровати, осторожно надавливает на плечи Ренджи, заставляя его лечь, и ровными движениями начинает растирать его спиртом, Ичиго отчетливо ощущает, как дрожат его руки. Ренджи тоже дрожит, сворачивается клубочком и тянется к одеялу, обиженно и затравленно даже как-то сверкая глазами на Ичиго, но хозяин комнаты остается непреклонен – чтобы температура снизилась, Абараю придется какое-то время просто потерпеть. -Мне холодно, - стуча зубами и ежась, тихо шепчет Ренджи. Прячет взгляд, словно признание такой, больной слабости это нечто неприемлемое, постыдное. И Ичиго сдается. Нет, он не отдает ему одеяло, иначе все усилия пошли бы насмарку. Куросаки быстрыми движениями скидывает свою одежду и просто вытягивается на кровати рядом с Абараем, обхватывая его сзади руками и плотно прижимая к себе. Ренджи резко выдыхает и сам тянется к единственному источнику тепла, постепенно расслабляя напряженные мышцы. Его все еще бьет дрожь, и комната вертится перед глазами, отплясывая одной ей понятный танец, но Ичиго осторожно поглаживает его по голове, и тихо, зачем-то сам не знает зачем, шепчет ему прямо в ухо: -Шшш…Все в порядке, Ренджи. Вот увидишь, завтра утром уже все будет хорошо. Абарай не знает почему, но от слов и мягких прикосновений Ичиго его постепенно обволакивает спокойствие. Он проваливается в сон, и ему снится теплое море, солнце и лодка, которая неспешно покачивается на волнах по пути к счастью. Наутро у него действительно нет никакой температуры, насморка или боли в горле. Зато есть измотанный сонный Ичиго, который так и не выпустил его из кольца рук на протяжении всей ночи. И Ренджи, потягиваясь и утыкаясь носом в рыжую макушку, неожиданно вспоминает его слова и верит, что все действительно будет хорошо.