Херня

Поначалу Фудживара Хаджиме никак не мог понять, что вообще за херня происходит в его жизни. Вернее, херня там начала происходить довольно давно, да так и не переставала. Вся его жизнь чуть ли не с самого рождения была одной сплошной херней. Когда он пошел в школу и встретил там друзей, все как-то более-менее наладилось, а потом... Потом херня нанесла ответный удар. То помрачение рассудка, которое он испытывал весь последний год в школе, драка, в ходе которой он поджег своего лучшего друга, время, проведенное в колонии. То, как приходилось унижаться на воле... Он скрипел зубами от бессильной злобы, так ему хотелось встретить взгляд Ноды не с опущенной головой, а как раньше — прямо, не отводя глаз. А потом как следует навалять этому ублюдку, якудза он там или кто. Но нет, нельзя, и это неимоверно бесило. Но это ладно, с этим Фудживара научился жить. С постоянным чувством вины и сожалением — тоже. Но потом начался этот замес с Судзураном, который закончился для него совершенно неожиданно — тем, что он изменился. Что-то внутри не то сломалось, не то, наоборот, исправилось. Как будто кончился запал, пламя догорело и потухло, и он увидел то, что раньше скрывалось за завесой огня — пепелище. Он ушел оттуда, не оборачиваясь, как собака с поджатым хвостом. Какие тут могли быть извинения? Кому они вообще когда-нибудь помогали? «Извини, Шибата, что я облил тебя бензином и поджег»? «Мне больно видеть твои шрамы»? «Прости, я вел себя, как мудак»? «Лучше бы я был на твоем месте»? Он ушел, и жизнь вроде немного успокоилась. Нашел работу — нормальную, а не драить толчки в расчете на то, что его когда-нибудь примут в клан якудза, — перестал ввязываться в драки, с дружками-байкерами общался строго в формате «Привет-пока-работы много-давай-звони». В общем, стал нормальным скучным обывателем. Даже, страшно сказать, подружился кое с кем. Ну как подружился — Кагами Рёхей как-то забыл поинтересоваться его мнением, почему-то решив, что они стали друзьями. Мажор, что с него возьмешь. Фудживара махнул рукой на глупого щенка, позволив ему так думать. Просто не было сил спорить: после той херни в Судзуране он едва собрал себя заново, как гребаный феникс из пепла. Поэтому он молча позволял Кагами звонить, приходить и вытаскивать себя на прогулки в город. Ну а что, ему это даже вроде как нравилось. Так вот вместе сидеть на крыльце, пить пиво и смотреть на звезды. Это успокаивало. В общем, жизнь в кои-то веки, кажется, начала налаживаться, но тут-то херня и не замедлила нарисоваться снова. Фудживаре стал мерещиться Шибата. Везде. Вот просто везде. Сначала Фудживара решил, что ему просто кажется. Ну, мелькнул на улице кто-то, похожий на бывшего друга. Ну, увидел в толпе, стоя перед светофором, кого-то со светлыми волосами и серьгой в ухе. Знакомая фигура, знакомый голос, поворот головы — и все это оказывалось неправдой. Наваждением. Он пытался догонять тех, кто издалека показался ему похожим на Шибату, но каждый раз, подойдя поближе, убеждался в том, что обознался. Фудживара не верил во всякие потусторонние штучки и в привидений тоже не верил. Да и его бывший лучший друг и злейший враг был вполне себе жив, так ведь? Он на миг закрыл глаза, представив, что было бы... Но нет, лучше вообще не думать о таких вещах. Он даже не выдержал и снова сходил в Куросаки — так, просто посмотреть. Убедиться, что этот чудак на букву «М» жив и более-менее здоров. На этот раз обошелся без помпы и без свиты байкеров, просто подошел к школе незадолго до конца уроков и немного подождал, стараясь особо не отсвечивать. Увидев вполне себе непризрачного Шибату, который никуда не исчезал при солнечном свете и не превращался в недоумевающего прохожего, стоило только повнимательнее на него посмотреть, Фудживара слегка успокоился. Он даже успел заметить, что правая рука Шибаты была уже без бинтов. Да и сам он выглядел вполне счастливым, весело улыбающимся... Так, минуточку! А это еще что за... Фудживара заскрипел зубами. Он никак не мог понять, откуда у ворот Куросаки нарисовался Гора Тору, и что этот экс-глава Судзурана делал на еще недавно вражеской, да и сейчас не то чтобы прям сто процентов дружественной территории. С каких это пор Гора Тору встречал Шибату после уроков? И зачем? И куда это они собрались? И главное, с какой стати Шибата сейчас весело смеялся вместе с этим типом? Руки Фудживары сами собой сжались в кулаки. Как бы там его ни бесил Шибата, который всегда, сука, оказывался на шаг впереди и был лучше, выше, правильнее, чем Фудживара, его вечный номер два, но Гора, идущий рядом с этим, бля, ангелом всепрощения и весело болтающий, внезапно взбесил еще больше. То есть стоило немного отвлечься на то, чтобы как-то начать жить заново, и нате вам, Шибата, оказывается, его совершенно позабыл! У него теперь вон, новый лучший друг. Тот факт, что Гора, в отличие от самого Фудживары, вряд ли обливал Шибату бензином, да и рук ему, в общем-то, не ломал, как-то от него ускользал. Вспыльчивость всегда была одним из самых больших его недостатков. Может, и в той херне, что вечно творилась в жизни, была виновата именно она? Фудживара стиснул кулаки еще крепче. Остался на месте, в тени какого-то дерева, хотя так и хотелось броситься за ними, прокричать Шибате что-нибудь обидное, ударить, сбить с ног. Но они это уже проходили. Он развернулся и ушел, не оглядываясь. В воротах школы стоял задумчивый Такасуги Шинго, нынешний номер два в Куросаки. Проводив взглядом удаляющихся в разные стороны Гору с Шибатой и Фудживару, он затушил окурок и достал из кармана телефон. Когда вечером в дверь постучали, Фудживара нисколько не удивился. Он уже привык, что Кагами приходит к нему, как к себе домой. В чем-то он понимал парня, тому тоже наверняка было не очень-то радостно дома. Где-то в глубине души Фудживара даже радовался, что Кагами находит время, чтобы выпить с ним пива, хотя теперь-то у него друзей хоть отбавляй, чуть ли не пол-Судзурана во главе с этим дылдой Кабураги. Но когда он открыл, за дверью оказался вовсе не Кагами. В первую секунду Фудживара подумал, что вот оно, херня продолжается, но нет — на его крыльце стоял Шибата Хироки собственной персоной, никакой ошибки не было. Для верности Фудживара закрыл и открыл глаза, но тот никуда не исчез и не превратился в разносчика молока с соседней улочки. — Привет, — сказал его бывший лучший друг. — Впустишь? Фудживара молча посторонился. Он не знал, что сказать и как отреагировать на это явление. Что вообще можно сказать человеку, которого ты чуть не убил? Но оказалось, что говорить ничего и не надо. Шибата принес с собой пива и сушеных кальмаров, и они молча сидели на крыльце и пили. Потом Шибата встал и ушел. На следующий вечер Шибата снова пришел, и они снова сидели на крыльце. На третий день минут через двадцать после Шибаты пришел Кагами, и тоже с пивом. Они сидели на крыльце втроем, и места было маловато, но никого, кроме самого Фудживары, это, видимо, не напрягало. После третьей бутылки перестало напрягать и его. Так с тех пор и пошло: иногда приходил Шибата, иногда Кагами, а иногда — они оба. Иногда они сидели на крыльце и молча смотрели в звездное небо, иногда копались в мусоре или в мотоцикле Фудживары, иногда играли в карты или слушали радио. Иногда Шибата, или Кагами, или они оба оставались ночевать. Фудживара не понимал, что за херня происходит в его жизни на этот раз, но она ему в кои-то веки нравилась.