Репутация Туков

Тан Изумбрас любил прогуляться после обеда. Начинал он свой путь от родных Смиалов, проезжал краем леса, потом отправлялся за реку и возвращался домой как раз к пирогу. Хоббиты давно привыкли к таким прогулкам и против ничего не имели. — Тан за порядком следит, а то как же! — говаривали они. — На то он и тан! В действительности Изумбрасу просто нравилось скакать на пони и представлять себя великим воителем, но об этом он, конечно, никому не говорил. Еще решат, что он ищет приключений! Однажды в середине мая тан, как обычно, выехал на прогулку. Лес в этот день сиял молодой зеленью, солнышко грело ласково, а птички так приятно пели, что Изумбрас решил прокатиться по тропе немного дальше обычного. А потом еще немного. И еще чуть-чуть, вот до той полянки, а там уж… Тан собирался повернуть и ехать домой, но вместо этого замер с разинутым ртом. На траве под ближайшим деревом сидел очень серьезный ребенок и смотрел прямо на хоббита. Изумбрас помотал головой и осмотрелся, но не заметил больше никаких намеков на присутствие кого-то еще. Может, мать ищет в лесу сморчки, а ребенка посадила играть на полянке, чтобы не мешал? Пони тихо заржал, тан поглядел вниз и чуть не рухнул в траву. Малыш стоял уже возле него и гладил ладошками шкуру пони. Он был одет в голубую рубашечку до колен, его длинные светлые волосы перехватывал серебристый шнур. Ребенок смеялся переливчатым смехом, лошадка кивала. В лесу не шевелился ни один листочек, было тихо и спокойно. — Где твои родители, малыш? — спросил хоббит. Ребенок смотрел на него ясными глазами, улыбался и продолжал гладить пони. Он не боялся и явно был рад встрече. — Вот же повезло, — ворчал Изумбрас, возвращаясь в Смиалы; найденыш сидел на пони впереди него и с любопытством озирался по сторонам. — Все везут из лесу хворост, ягоды и грибы, а я вот ребенка нашел! Бегония только всплеснула руками. — Не оставлять же его в лесу! — оправдывался Изумбрас под тяжелым взглядом супруги, которую всегда немного побаивался. — Он совсем один там был! Голодный наверное! Ребенок между тем сполз с крутого бока пони и уже самостоятельно топал в дом. Бегония проводила его взглядом, а затем с неожиданной прытью, которую никак нельзя было заподозрить в ее кругленьком теле, подскочила и стянула мужа с лошадки. — Ты что, не видишь, кого ты приволок в дом! Это же ребенок высоких! Человек! А может быть, вообще эльф! Что скажут соседи, интересно, ты подумал об этом? Ох, конечно же нет, он вовсе не думал! Говорила мне матушка, что временами кого-то из вашей семьи тянет на приключения, но мой муженек превзошел все ожидания! Он просто притащил приключения домой! — Да брось ты, Бегония, — вяло сопротивлялся Изумбрас, — ребенок как ребенок! В хозяйстве пригодится. Будет играть с нашими мальчуганами, уж еды-то хватит на всех! Какие от него проблемы? — Ну-ну, смотри мне! Выставлять из дома его, конечно, не будем, но и родным я его не назову, так и знай! — Может быть его ищут? Родители, например? Разошлем известия по всему Ширу, наверняка кто-то да отзовется! — Завтра же утром разошли, — Бегония потихоньку успокаивалась. — Кстати, это мальчик или девочка? Проходили дни. Уже давно были разосланы и забыты письма о поиске родителей найденыша, отцвело и вызрело лето. В огородах красовались кабачки, тыквы и огромные кочаны белоснежной капусты. За завтраком, как обычно, собиралось все семейство: Изумбрас во главе стола, старший сын, Ферумбрас, по правую руку от него, а слева младший, Бандобрас. Только теперь чуть дальше болтал ножками найденыш. Бегония не уставала ворчать на него, но всегда подкладывала добавку каши и давала хлеба вволю и фрукты по сезону — никак не меньше, чем родным сыновьям. Ребенок, оказавшийся мальчиком, не ел мяса и рыбы, не знал языка хоббитов, но очень доброжелательно всем улыбался. Однажды ночью Бегония проснулась от прекрасного пения, и восхищалась им целых десять минут, пока не поняла, что поет найденыш, и делает он это танцуя на трубе под луной. Кроме того, мальчик решительно не хотел интересоваться рыбалкой, играми в запруду и строительством шалашей с другими детьми, зато ловко лазил по деревьям и сидел там подолгу, изображая то ли откормленную белку, то ли гигантского соловья. На бедного Изумбраса ежедневно сыпались упреки жены, и он едва успевал на них отвечать. — Он не ест ничего кроме хлеба и травы! У нас не хватит меда на зиму! — Изумбрас, мальчонка удрал в лес и влез там на дерево! — Найденыш учит Бандобраса взбираться на деревья! Прекрати это! — Изумбрас, они привели ЖИВОГО ЛОСЯ! В моем огороде лось ест укроп!!! — Сделай что-нибудь! Он похоронил колбасу и поет печальные песни! Уже в третий раз за неделю! — Изумбрас, мальчик снова влез на трубу и что-то чирикает! Сними его, пока соседи не увидели! Честно говоря, тан уже жалел, что ввязался в это. Он думал, что надо было оставить ребенка в лесу, раз он все время туда бегает, и пусть бы само как-то решилось, но в глубине души понимал, что снова поступил бы точно так же. Не дело это — бросать ребенка одного, каким бы странным он не был. Осень заканчивалась. Облетели листья на деревьях, только кое-где оставались еще красные кусты бересклета да золотые пятна опавших осин на земле. Лес стоял хмурый и тихий, утрами из него тянуло туманом. Однажды, когда еще только начало светать, Изумбрас проснулся. Он вышел глотнуть водички и собрался уже прилечь обратно в тепло, когда увидел за окном промелькнувшие светлые пятна рубашек. — Батюшки! Совсем голые! — шептал он, торопясь и не попадая в рукава теплого кафтана. Темный след потревоженной росы в пожухлой траве вел прямо к лесу. «Опять найденыш побежал по деревьям шастать, но хуже всего то, что и Бандобрас с ним! Очень мальчишки сдружились, беда прямо!» — думал Изумбрас, вбегая в лес. Под сводом старых дубов и вязов стояла тишина. Хоббиту показалось, что деревья смотрят на него настороженно, словно проверяя, не с дурными ли мыслями он пришел. Изумбрас немного испугался, а потом вспомнил, что мальчишки убежали в одних рубахах и сейчас, наверное, ужасно мерзнут, и кулаки сжались сами собой. — Я за детьми пришел, — сообщил он ближайшему дубу, и почти тут же услышал тихий смех неподалеку. С нехоббитской силой ломанувшись сквозь бузину, Изумбрас выбежал в прогалину, где успешно спугнул глухаря, лакомившегося пожилой брусникой. От хлопанья его крыльев испугался сам, споткнулся и пропахал носом несколько футов мха. Смех детей слышался чуть дальше, за голым орешником, смешиваясь с тихим журчанием воды. Хоббит встал, отряхнул штаны и раздвинул кусты. Здесь начинался глинистый склон овражка, на дне которого и стояли дети. Оба в одних нижних рубашках с закатанными рукавами, они передавали друг другу кружки с водой, набранной, очевидно, из родника, и со смехом пили, а потом обменивались кружками снова. — Вы чего это удумали, сорванцы? — гаркнул на них Изумбрас. — Голые совсем, да еще и в воде ледяной плещетесь! А ну, бегом домой, пока мать не проснулась! Мальчишки подняли на него головы, причем Бандобрас тут же спрятал кружку за спину, а найденыш приветливо заулыбался. — Но папа, он сказал, что я вырасту от этой воды! Что я стану высоким! — гундосил сын по дороге домой. Он здорово стучал зубами и губы у него были синие, словно мальчишка объелся ирги. — А ты разве понимаешь, что он говорит? — беззлобно вздохнул Изумбрас, поднимая ребенка на руки и закутывая в свой кафтан. — Немножко, — кивнул Бандобрас, устраиваясь в тепле и широко зевая. Найденыш шел рядом. Его, казалось, ничуть не беспокоили холод и мокрые рукава. Каждый раз, когда хоббит смотрел на него, мальчик поднимал глаза и лучисто ему улыбался. — Надо тебе, чтоль, новую рубашонку сшить. А то что ты, как чужой, в одной старой ходишь, — рассеянно сказал Изумбрас, укладывая мальчиков в их кровати. Вообще-то Бегония с самого начала пыталась заставить найденыша переодеться в рубашки Ферумбраса (они были побольше), но тот каким-то неуловимым образом снова оказывался одет в ту, в которой его привезли из леса. Но то чужие рубахи, а может, этому парнишке требовалась своя, личная? Бегония закончила ее к снегопадам. В Шире снег выпадал нечасто и сильные морозы были редкостью, но этой зимой снег шел уже трижды, каждый раз быстро исчезая. Найденыш долго рассматривал подарок — Бегония вышила на рубахе узоры из листьев дуба, желудей и цветов, а на груди сделала аппликацию в виде лося. Наконец он взял обновку, поклонился хоббитам и рассмеялся. — Только бы он лося не привел снова, чтоб ему похвастаться, — притворно ворчала Бегония, помешивая компот в большой кастрюле. Как-то днем после снегопада мальчишки играли во дворе все втроем. Они построили снежную крепость и кидались снежками, причем невозможно было понять, кто выигрывает — все трое были встрепаны и напоминали не детишек, а снеговиков с красными носами. Изумбрас делал вид, что перекладывает поленницу, но на самом деле он курил трубку и наблюдал за резвящейся ребятней. Найденыш вдруг вскинулся и стал смотреть напряженно в сторону леса, а потом легким движением перемахнул забор и побежал к деревьям. — Эй, куда? Куда побег? Тан кинулся следом, за ним устремился Бандобрас, а старший сын стал стучать в окно и звать маму. Мальчишка бежал свободно и быстро, словно его ножки в легкой обувке не проваливались в мокрый рыхлый снег, хоббиты не поспевали за ним. Изумбрас уже решил, что не догонит, когда найденыш сам остановился, только вбежав под кроны спящих деревьев. Он размахивал руками и смотрел вверх, и было в его жестах что-то радостное. «Опять, наверное, лось! Или белки какие», — подумал тан, переводя дух и подходя ближе. Бандобрас первым заметил их и выдохнул удивленно, заставив Изумбраса присмотреться. Вот тогда и тан увидел, что именно привело найденыша в лес. Они стояли на тропинке, высокие и прекрасные. Длинные плащи делали своих владельцев почти незаметными среди черных стволов и тающего снега, а светлые волосы серебрились, как лунный свет. — Эльфы, — прошептал хоббит, замирая. Бандобрас осторожно взял его за руку. Он немного боялся, но все равно не мог отвести от эльфов взгляда. Самый высокий из них — красивый мужчина с благородным лицом — посмотрел на хоббитов и склонил голову с улыбкой. — Мое имя Calaeron*. Я благодарен маленьким господам за то, что приютили и обогрели моего сына. Он давно хотел увидеть полуросликов, еще когда только впервые услышал истории о них, но я не предполагал, что он убежит искать их самостоятельно. Как я могу отплатить вам за доброту? — эльф говорил на всеобщем языке, неторопливо и мелодично. — Да ну какое там… я ж просто так. Мы с супругой, то есть. Ребенок — он и есть ребенок, не бросишь же… — Изумбрас стушевался под взглядом дивного, и только сжимал руку сына. — Эти слова делают тебе честь, добрый тан. Пусть же сады ваши цветут, гряды плодоносят, а кладовые ломятся от припасов отныне и всегда! Весь твой род будет нам друзьями, когда бы ни пришли в наши края твои потомки, — эльф улыбнулся снова и накинул на плечи своему сыну плащик. — Как вы звали его дома? — Спасибо, господин эльф, за добрые слова, — поклонился хоббит. — Звали как? Да известно как — найденком да подарком. Имени же не знали, а свое давать поперек тому, как мать с отцом назвали — не дело… — Его назвали Maewon, что на вашем языке означает «чайка», должно быть, потому его всегда тянет в путь. Какое славное прозвище вы ему дали! Annaedhel*… Так тому и быть, — кивнул высокий эльф, — а теперь прощай, тан Изумбрас! Больше мы не увидимся. Они скрылись в лесу, молчаливые и строгие, как сама зима, и только на повороте мальчонка повернулся и помахал им рукой. — Ну вот, ушел, братишка, — Бандобрас вытирал слезы рукавом. — Погодите! Стойте! — кричала Бегония, отдуваясь. Они со старшим сыном бежали к лесу, но увидеть эльфов не успели. — Ушел, да? К своим ушел? Вот незадача, я только начала воспитывать из него приличного хоббита! — она уперла руки в бока и недовольно посмотрела в лес. Они вернулись домой все вместе, и жизнь продолжалась, как и прежде. Разве что Бандобрас вырос до неприличных размеров, и репутацию Туки так и не смогли восстановить — во всем Шире знали, что они водятся с эльфами, и те даже отправляют своих детей им на воспитание.