Чертовы клички

Оба нечётко помнили, когда познакомились. Вроде, всё началось в метро. Ехали в одном вагоне, стояли, не хватаясь за поручни, случайно выронили телефоны. Заметили, что перепутали только у себя дома. Дальше оба встретились и немного пришли в ступор. От внешности друг друга, конечно. Три серьги в ухе, холодные черные глаза и самая примечательная черта — зелёные волосы. Санджи мгновенно окрестил этого парня Маримо, хотя вроде слышал его имя, но не запомнил. А Зоро один раз взглянув на странную бровь блондина сразу подумал: «Завитушка, не иначе». С такого казуса началось их знакомство. И длилось оно довольно долго, да и сейчас продолжается. Нет, они не были друзьями, не разговаривали по телефону друг с другом, не встречались на улице, чтобы погулять или что-то в этом роде. Оба не совсем поняли, что произошло в ту ночь, когда они снова встретились в клубе. Оба пьяные. Следующее утро принесло не только головную боль, но и слишком знакомого человека в кровати. Возможно, это дало толчок им, возможно, нет. А вообще возможно и то, что они просто положились на волю случая. Но этого они себе никогда не признают. И всё же, общаться сильнее они не стали. Они просто иногда встречались и… трахались. Чаще это происходило в квартире Зоро. Как оказалось, Санджи работает недалеко, но об этом знал только сам блондин. Друг о друге у них не было совсем никакой информации, кроме того, что они вместе каждое утро ездят на одном и том же метро. Санджи знал о Зоро немного больше, но это «больше» было адресом. В остальном — ничего. Ни где работает, ни кто он такой, ни хобби, ни увлечений, ни даже имён. Как будто они существовали только наедине. Но незнание давало волю фантазии. Зоро думал, что «Завитушка» музыкант. Он успел наглядеться на его нежные руки с длинными пальцами. Но если и так, то не очень известный, так как эту завитую бровь и челку, прикрывающую один глаз, он бы точно запомнил. Зоро думал, что блондин согласился быть его партнером, потому что это ему не впервой. Что, возможно, он даже в кого-то влюблён, но взаимности нет, а удовлетворяться надо. В сборник кличек пошли такие выражения, как: «Пианист», «Эро-пианист», «Мишень». Зоро никогда не называл их вслух при нём, но про себя охотно это делал. И в телефоне, когда приходило сообщение от него оно значилось как от «Завитушки». Санджи тоже думал над жизнью Зоро, но больше времени он уделял его имени. Он пытался его вспомнить, но иногда это ему надоедало, он придумывал свои. Но и они потом забывались, а извечное «Маримо» заседало в голове и активно использовалось. Конечно же, не вслух. А о жизни «Маримо» Санджи думал с неохотой. Он был уверен, что зеленоволосый занимается борьбой или боксом. Об этом говорили небольшие синяки, которые он видел, каждый раз, заново изучая тело парня. Он завёл привычку запоминать, где были старые синяки, если они уже исчезли, и подсчитывать их. Иногда их было пять, иногда даже десять, но мелких. Это интриговало, но Санджи не спрашивал. Они вообще никогда ничего не спрашивали, кроме: «Когда?». Даже элементарного «Привет» не было. И, конечно, оба они ошибались. Санджи был далёк от музыки и песен, но своё призвание нашел в приготовлении еды. Работал в трёхзвёздочном ресторане су-шефом. И он не был влюблён. Точнее был, но во всех девушек Земли разом. Для него было привычно говорить комплименты любой девушке и падать перед её ногами, если она ему подмигнула. Но вот что для него было непривычно и ново — так это спать с малознакомым парнем. Он думал, что согласился на всё это только потому что был заинтригован. И он был близок в своих догадках о Зоро. Ророноа не занимался ни борьбой, ни боксом, но вот в кендо был настоящим мастером. Синяки получал на ежедневных занятиях, а разговорчивым и вовсе никогда не был. Но об этом они, конечно же, не знали. Так проходили недели, даже месяцы, но ничего не менялось. Санджи продолжал приезжать к Зоро несколько раз на неделе, они продолжали друг о друге ничего не знать. Уже наступил сочельник, когда Зоро неожиданно заговорил: — Я уеду на неделю. Санджи посмотрел на него задумчиво и кивнул. Праздники, всё же. Наверняка семья есть. В голову закралась мысль поразмышлять о семье «Маримо» (зелёные волосы у отца или матери?), когда блондин попрощался и вышел на улицу. А потом вспомнил, что ему тоже надо будет уехать. Встретились они гораздо раньше, чем предполагали. Не в поезде, когда ехали буквально в соседних вагонах, не на станции, где было много людей, не по дороге до снятого на празднование Рождества домика. Они встретились в прихожей этого домика. Пока вокруг них скакал взбудораженный Луффи, а Нами пыталась его успокоить, пока Усопп с Френки и Чоппером хохотали в гостиной, украшая ёлку игрушками, а Робин увлеченно читала, слушая мелодию, издаваемую скрипкой Брука, они могли только удивлённо таращиться друг на друга. Потом Санджи понял, куда ехал «Маримо». Потом обернулся к Нами и спросил про имя своего любовника. Луффи перестал прыгать и посмотрел на блондина, а потом перевёл взгляд на Зоро. «Так вы же знакомы, нет?» — сказал он. — В какой-то мере, — ухмыльнулся Зоро, и Санджи мгновенно вспыхнул, но быстро согнал краску с лица. Он знает эту ухмылку слишком хорошо, чтобы вообразить, что её «Маримо» использует и в повседневной жизни. — Так полгода назад мы вас познакомили, — две пары глаз вопросительно уставились на неё. Девушка немного смутилась, но виду не подала и продолжила. — На той вечеринке в честь Дня Рождения Эйса, не помните? Тут Луффи учуял запах жареного мяса с кухни и зов старшего брата. Эйс высунулся из-за двери и, ослепительно улыбаясь, позвал Луффи. Нами последовала за ним, напоследок кинув заинтересованный взгляд на замерших парней в прихожей. Зоро вспоминал ту вечеринку, а в голове Санджи проносились все их встречи за эти полгода. Вся абсурдность происходящего дошла спустя несколько секунд. Общие друзья, встретились на одной вечеринке, на метро ездят вдвоём каждый день. И при этом ничего, совершенно ничего не знают друг о друге. Хотя возможно, что Луффи или Усопп упоминали их в разговоре, но из-за незнания имён они не могли определить друг друга. Зоро с Санджи медленно понимали, что они оба не знают имён тех, с кем спали целых полгода. — И как тебя зовут? — в чёрных глазах Зоро плясали неизвестные Санджи искорки. Блондин успел уже себе поклясться, что узнает о «Маримо» всё. — Санджи, — улыбнулся он. — А тебя? — Зоро, — зеленоволосый парень вперил взгляд в завитую бровь. — Останешься «Завитушкой». Санджи только ухмыльнулся, сразу понимая, про что говорит Зоро. — Ну что, «Маримо», продолжим наше знакомство?