Tell me goodbye

Ноэль всегда любил Микки. «Я люблю играть Микки. Какая трагическая жизнь!...» Потом, после выхода в эфир 7 сезона, Ноэль будет раздавать интервью о том, что концовка правильная, что так и надо. Что Микки понимает Йена, что Йен прав в своем решении. Верит ли Ноэль в это сам? Он не знает. Может быть, и верит. Меньшее, что он может сделать для своего героя – для Микки, которого он всегда любил… когда-то любил – это сыграть так, чтобы Милкович не вышел таким убогим, каким предстал перед ним в сценарии. Жалкий Микки с умоляющим взглядом. Да, именно таким он должен был быть. И была только одна возможность исправить это. Импровизировать можно. Импровизировать нужно. Тем и хороши сценарии, что дают актерам простор для того, чтобы показать свое видение персонажей. Ноэль вложил всю свою любовь – остатки любви к Микки - в эту сцену. Сцену в доках. Ту сцену, которая для фанатов Галлавич станет бальзамом на израненные души. Ту сцену, которая останется для них самым горячим подтверждением того, что Йен и Микки в действительности любили друг друга. Невыносимо скучали. Ждали. Что все эти запредельные чувства фанатам не приснились, как бы их ни пытались убедить в этом шоураннеры. Секс и война, и ничего больше? Хорошая попытка. Вот только взгляды Йена и Микки почему-то говорят об обратном. Читая сценарий, Ноэль ясно видит того же Микки, что в первой серии шестого сезона с надеждой смотрел через стекло на Йена. Менее открытого, но более сломленного. Все такого же до боли влюбленного («Ты запал мне в душу, чувак, что я, блять, могу поделать?»), но уже не верящего в любовь того, кто подарил ему это чувство. История, которая должна была закончиться хэппи-эндом, история великой любви превратилась в фарс. В грязную игру с чувствами фанатов. В вытягивание рейтингов. Ноэль снова перечитывает сценарий: «Йен (продолжает): Черт. Я только что наладил свою жизнь, Мик. И у меня есть чертов парень Микки: Парень? (не веря, смеется) Тогда зачем пришел сюда? Йен думает над этим. Он знает, зачем сюда пришел. Одним рывком он отвечает Микки, втягивая его в глубокий, еще более страстный поцелуй. Этот поцелуй быстро перерастает в что-то большее. Они начинают лапать друг друга и Микки расстегивает ремень Йена. Затем он разворачивается, подставляя зад Йену. Микки (продолжает): Тогда скажи мне «Прощай». Йен секунду сомневается. Микки смотрит назад на него. Микки (продолжает): Ну? Йен снимает штаны и они трахаются как старые любовники». Микки не просит, не требует. Микки ждет. Микки прощается. Ноэль закрывает глаза, вздохнув. Все не то и не так. И да, он отлично понимает, что сам виноват в том, что все складывается именно так. В том, что Микки Милкович – больше не его любимый герой. В том, что с Микки происходит это дерьмо. Вряд ли можно было ожидать, что Галлавич обязательно будут счастливы по окончании сериала. Но и такой херни не должно было быть. Он знает, что делать. Он знает, как спасти Микки, как не дать ему полностью превратиться в безвольную тряпку. И в этом ему должно помочь взаимодействие с Кэмероном. То, что все называют химией. То, что они с Кэмероном предпочитают никак не называть. ***** - … Я только что наладил свою жизнь, Мик. И у меня есть чертов парень. - Парень? – Ноэль больше не ощущает себя собой. Сейчас он Микки. - Тогда зачем ты пришел сюда? – Кэмерон, играющий Йена, молчит, и у Фишера вырывается: - М? Одним рывком Кэмерон преодолевает расстояние между ними. Кураж. Усиление сердцебиения. Они делали это не раз и не два. Им много раз приходилось целоваться на камеру, и буквально только что они уже сделали это не однажды. Запоротые дубли. Больше поцелуев, больше друг друга. Все как обычно. Но этот отрывок сцены ощущается иначе. Сейчас все по-другому. Сильнее. Важнее. Больнее. Как для Галлавич, так и для Ноэля. И, как он смеет надеяться, для Кэмерона тоже. Глубокий, еще более страстный, чем предыдущие, поцелуй. Ноэль расстегивает ремень Кэмерона. Он отлично знает, что сейчас должен развернуться к нему спиной и только после этого говорить убогие слова, приписанные Микки по сценарию, но вместо этого, едва отрываясь от губ Кэмерона, произносит: - Скажи мне прощай… В одно мгновение Фишер замечает, как его партнер меняется в лице. Кэмерон толкает его, и это раззадоривает Ноэля… Микки, конечно же, Микки. Ноэля тут нет. Не должно быть. Все на том же кураже, он с вызовом смотрит на Кэмерона – на Йена, безусловно, на Йена – и спрашивает с усмешкой: - Что? Он ощущает себя в этот момент больше Милковичем, чем когда-либо. Больше Милковичем, чем должен был ощутить по сценарию. Сценарий может идти нахрен. Это игра. Это искусство. Это импровизация. Это Ноэль и Кэмерон. ***** Поцелуй. Горячий. Глубокий. Страстный. Короткий. Слишком короткий, не такой, на который Кэмерон рассчитывал. А все потому, что Ноэль внезапно прерывает этот поцелуй, даже еще не убрав рук с его ремня, и говорит: - Скажи мне прощай… Кэмерон слышит эти слова как в тумане и реагирует не сразу, опаздывая на доли секунды, потому что нелегко соображать, когда твой рот только что был втянут в одно из приятнейших занятий в мире – поцелуй с Ноэлем Фишером. Да, слова, которые застали Кэмерона врасплох, были в сценарии, хотя и не в этом моменте. И он прекрасно понимает, что это сказал Микки. Не Ноэль. Но это звучало... Звучало так, будто это сказал Фишер. Все это проносится в голове Кэмерона, и он отталкивает Ноэля. Не Микки. Отталкивает и делает глубокий вдох. Контролировать себя. Ок. Он профессионал. Он это может. - Что? - с вызывающей усмешкой спрашивает Микки. Или Ноэль… Кэмерон бросает на него злой взгляд, не совсем уверенный в том, что делает это как Йен. Кстати о Йене. «Йен снимает штаны и они трахаются как старые любовники». Кэмерон вспоминает первую сцену секса Галлавич, когда Йена и Микки накрыло желанием в тесной комнатушке последнего, и рывком стягивает свою кофту. Да, Ноэль, Кэмерон тоже умеет импровизировать. Ноэль, не выходя из образа, издает одобрительный звук, явно на секунду залипая на открывшемся ему виде. Трахаться как старые любовники. Кому как не им это знать, не правда ли? Когда партнер отворачивается, Кэмерон чуть медлит, и нерешительно убирает черные волосы, склоняясь к его уху. Он хочет поцеловать Микки... или Ноэля, но почему-то не решается. Реакция. Все, что ему нужно – реакция Фишера. Кровь приливает к вискам. Чертов Ноэль. Почему он ничего не делает эти долгие полмгновения? Наконец Ноэль отзывается на это недокасание губ, чуть поворачивая голову и закрыв глаза. Господи. Кэмерон едва не задыхается от переизбытка чувств, и не уверен, делает ли он это как Йен или как Кэмерон Монахэн. Что насчет вхождения в образ? Ты ведь один из талантливейших актеров своего поколения. Закрывая глаза, чтобы сосредоточиться на осязании горячего тела перед собой, он все-таки прильнул губами к шее Ноэля. Или это была щека. Или ухо. Или еще что-то. Главное, что это принадлежало Ноэлю. Не в силах оторваться от него, Кэмерон прижимается еще сильнее, продолжая водить губами по тому, что под ними оказывается. Словно посчитав, что Кэмерон недостаточно сходит с ума, Ноэль протягивает руки назад, хватая его то ли за бедро, то ли за спину. И Кэмерон понятия не имеет, чего именно хотел коснуться Ноэль, но ведь главное, что хотел, да? Пусть даже это всего лишь съемки... Точно. Они же снимают сцену. Кэмерон сам не замечает как накрывает руку Ноэля своей, переплетая их пальцы. Это правильно. Это первосезонно. Это по-галлавичски. Игра. Искусство. Импровизация. Ноэль и Кэмерон.