#####
Ледовый Дворец Хасецу был уже закрыт к тому времени, как они добрались. Юри застыл в нерешительности, уже достав дубликат ключей, которые доверительно сунула ему когда-то Юко, однако Виктор с честнейшими глазами заверил, что ничего странного и выходящего за рамки приличия делать не будет, и парню снова пришлось принять свой маленький проигрыш этому блондину. Чем ближе они подходили к катку, тем сильнее тело брюнета немело, а дыхание сбивалось. Где-то внутри рождался и извивался грозным змеем ужас. Юри точно знает, что Виктор собирается сообщить ему что-то важное (он неплохо узнал Виктора, чтобы это понять), но не уверен, что хочет это услышать. Брюнет удивился, увидев, как Виктор расстегнул молнию на своем рюкзаке и, как ни в чем не бывало, вытащил оттуда коньки. Юри даже и не знал, что он их носит с собой. Лезвия сверкнули ярким золотым отблеском, и Кацуки легко им усмехнулся с гордостью за их владельца. Тем временем Виктор надел коньки на ноги (в синяках и давних шрамах), его длинные изящные пальцы крепко зашнуровали их, после чего он сделал в воздухе знак рукой в просьбе следовать за ним. Юри уже хотел спросить, нужно ли и свои коньки обуть, но, кажется, Виктор предугадал это еще до того, как парень успел рот раскрыть, потому только покачал головой: - Всё хорошо. В этот раз можешь отдохнуть. В этот раз. Как будто будет ещё один. Юри не хочет позволять себе излишне надеяться, старается не надеяться вовсе; старается убедить себя в том, что всё это неизбежно и, скорее всего, к лучшему. Но, сколько бы стараний ни прилагал, он все равно отчаянно цепляется за каждое слово, быстрый взгляд, нежную улыбку, касание рук, каждое объятие и каждый мимолётный поцелуй, как за саму жизнь. Цепляется за всё, что заставляет его поверить в существование абстрактного «мы», которое находится превыше простой и удобной возможности согреть друг друга телами холодными ночами вдалеке от родины. «Мы», которое позволяет подпускать к себе ближе, открывать сердце и любить. Мысль о том, что, вообще-то, свет над катком сейчас не должен гореть, а он горит, возникла и тут же испарилась. - Ты им так и не сказал… - слова вырвались раньше, чем он успел заткнуть себя. Виктор сел на пол, чтобы сделать быструю растяжку, вытянул ноги и развел их вширь. - Кому «им» и что я не сказал? – спросил, словно бы не понял, о чем речь. - Репортёрам. Ты заявлял, что сообщишь им о решении касательно своего будущего после финала, но финал уже прошёл. Невысказанный вопрос Кацуки остался висеть в воздухе. Не хватает то ли сил, то ли смелости, чтобы произнести его вслух. Юри раскололся на две части, одна из которых не хочет узнать ответ на этот вопрос, а вторая мучается и хочет уже узнать, просто чтобы, наконец, положить конец этой неизвестности. - Хм, а они больше и не спрашивали. Оно и понятно, никто не станет обращать внимание на тусклый огонёк моего света, когда прямо перед ними ярко сияет настоящая звезда. В голосе не было ни злости, ни грусти, ни зависти, ни даже ужаса от того, как нещадно уходит время жизни, и Юри не знает, как должен реагировать. Даже при том, что сердце взлетело до небес его похвалы, он никогда не сможет воспринимать Виктора как «тусклый огонёк». Никифоров всегда будет интересным, прекрасным и удивительным. Потому слышать такие слова блондина в его же адрес… больно. Хотя в ответ он произносит совсем не это. - Но ты ведь уже... – запинается и впивается ногтями в ладони, оставляя следы в форме маленьких полумесяцев, - решил? Виктор окончил разминку, поднялся на ноги и прошёл ближе к ледяному покрову, сжав что-то в правой руке. Стоя уже у бортика, он повернулся к Юри и взглянул на него с такой нежностью на лице, которую парень не видел ранее. - Да. И Юри не понимает, что означает этот ответ. Сердце замирает вместе с временем. Дыхание становится частым и поверхностным, а мысли сменяют одна другую. Такое уже было, было множество раз, но никогда это не было так удушающе. - Юри. И, как и раньше, выдернуть его из оцепенения смог только голос Виктора. Виктор подозвал парня ближе. Холод льда уже заставлял нос слегка краснеть и покалывать, и это одно из ощущений, которое Юри обожает больше всего. Когда парень подошел к барьеру, Виктор вручил ему мобильный, на экране которого уже был открыт проигрыватель и готова к воспроизведению песня под названием «Track 1». Стало интересно. - Я никогда не пытался копировать кого-то, - Никифоров заговорил, проводя подушечками пальцев по тыльной стороне ладони Юри, - но, если ты не против, я повторю тебе твои же слова, - сжимает руки Юри своими, наклоняется к нему и касается лбом его лба; знакомое чувство. – Пожалуйста, смотри на меня. Только на меня. При этом голос Виктора немного дрожит. Как и сердце Юри. Виктор перемещается в центр катка, замирает в слишком знакомой позе. Подрагивающие пальцы жмут на «play», и Виктор начинает свои движения с первыми же нотами композиции «Aria (Stammi Vicino, Non Te Ne Andare)». Юри забыл, что нужно дышать. Беззвучно проклинает Виктора за то, что тот мог вообще допустить мысль, что он сможет отвести взгляд. Действительно, так знакомо. Он уже бессчетное число раз видел эту программу, однажды даже прочувствовал ее телом – она о холодном ожидании, привычной боли от одиночества, страстном желании найти… Всё это, словно разряд электричества, снова пронеслось по венам. Но впервые Юри видит эту программу так близко, воочию. Но, сколь бы знакомой она ни была, сейчас она слишком отличается. В экспрессивности языка тела Виктора, в блеске его глаз и неуверенной улыбке на лице проскальзывает новая грань этой программы. Если бы я смог увидеть тебя, Вечность родилась бы Из моей надежды. Когда взгляды переплетаются, как бы долго или быстротечно ни продлился этот контакт, каждый раз время замирает и мир исчезает. Виктор приземляет все прыжки безукоризненно, словно и не уходил из фигурного катания на год, однако дорожка шагов выдает его нерешительность, которой Юри раньше не подмечал. Словно Никифорова поглотил эмоциональный тон песни, словно песня переливается в его теле, проходит по каждой клеточке и вырывается наружу – слишком сильное давление для такого непрочного сосуда, как тело человека. В его движениях прослеживается новая сторона, и это – некая красота хрупкости. Впитывая ее, Юри сжимает руками бортик до побелевших костяшек. Тройной лутц. Тройной флип. Виктор приближается к Юри, тянется к нему руками и улыбается – открыто, доверчиво, счастливо. Давай уйдём вместе, Теперь я готов. Мелодия близится к финальной ноте, и Виктор начинает завершающий каскад. Далее – комбинированное вращение, но он не заканчивает его. Он вдруг отклоняется и стремится к проёму между бортиками, останавливаясь перед Юри, буквально в шаге от него. И вот финальная поза, но вместо того, чтобы обвить ладонями свою шею, мужчина простирает руки вперед, к брюнету. Тишина закутывает в свой плед на несколько мгновений, пока ошеломлённый Юри не может подобрать слов, а старший фигурист старается выровнять ритм дыхания, но и эти мгновения не вечны. Не отрывая взгляда от парня, Виктор опускается на одно колено, все еще протягивая ему руки: левую - ладонью вверх, пока правая все еще что-то сжимает. - Юри, - покрывшись румянцем от физического напряжения, тихо выдыхает и, наконец, раскрывает правую ладонь. На ладони кольцами свернулась яркая, словно пульсирующая, красная нить. – Наверное, это кажется немного странным… - словно сомневаясь, Виктор тянет за один конец нити. Она не очень длинная. Взгляд касается нити и проходит по ней, отыскивая второй конец, который оказывается крепко обвязанным вокруг мизинца Никифорова крупным бантиком и покачивается, словно напоминая о себе. Юри прижимает руки к сердцу. – Странно всё-таки? В России мы бы не смогли обменяться кольцами, и, я подумал, начни я замерять твой палец, всё стало бы слишком очевидно, так что я подумал… - Виктор! – парень обрывает его на полуслове и отчаянно хочет сейчас высушить подступившие слёзы, чтобы зрение снова стало четким. Глаза Виктора распахиваются шире, а лазуритовые глаза сверкают миллионами звезд. – Просто спроси меня. Дыхание мужчины сбивается на мгновение, и широкая, такая широкая улыбка озаряет его лицо: - Юри… - вздыхает и берет левую ладонь Кацуки в свою. – Я действительно уже решил. Я хочу остаться с тобой. Навсегда. Юри проглатывает первый всхлип: - Ты такой сентиментальный, - жалобно хнычет он, покрывшись краской до корней волос. Отрывает руку от ладони Виктора, только чтобы накрыть своей ладонью красную нить в его руке. Виктор шумно вздыхает. Его пальцы подрагивают, когда они вместе с Юри привязывают другой конец нити к мизинцу брюнета. Кацуки любовно переплетает пальцы рук и притягивает мужчину ближе, впиваясь в его губы порывистым глубоким поцелуем, в это же время обвивая его затылок свободной, правой ладонью, зарываясь ею в волосах и притягивая ещё ближе. Колени Кацуки дрожат, потому свободная рука Виктора ложится на его за талию, удерживая – нет, не с помощью силы, а передавая ощущение собственной дрожи, таким образом удерживая обоих в равновесии относительно друг друга. - Ты же знаешь, что уже не можешь передумать? – когда воздух в легких заканчивается, они отстраняются друг от друга. – Не знаю, читал ли ты на самом деле эту историю; там говорится о том, что её уже нельзя разорвать, - Юри поднимает их сплетенные руки на уровень глаз. Виктор хихикнул ему в губы: - И не надейся.#####
- Юри, давай не будем их развязывать, пока не доберёмся до дома? И снова это «дом», но в этот раз Юри чувствует это иначе. И сердце бьется чаще. - Давай. Виктор лучезарно улыбается: - Погоди, пока мы не ушли, я хочу… Без лишних слов, Никифоров вытащил мобильный из кармана и нажал на иконку камеры, умостил их ладони на скамье, на которой только что закончил снимать коньки (очень сложное было занятие, учитывая, что свободной была не ведущая рука, потому Юри пришлось ему в этом помочь). Ладони расслабленно лежат на скамье, мизинцы переплетаются так, чтобы красная нить, соединяющая их, была идеально видна, создавая резкий контраст с тоном кожи обоих. Юри не успел еще спросить, зачем это, а Виктор уже щелкнул камерой. - Эй, что ты… Ты же не хочешь это запостить в инстаграм, да? - Хммм… Да? - Виктор, это странно, никто такого не делает. - Тогда, значит, я всех удивлю. И Юри снова испытывает маленькое, приятное поражение: - Идём уже, - улыбается ему, - мы говорили, что будем дома два часа назад. Виктор кивает, нажимая на кнопку «Поделиться», и улыбается, когда это фото без фильтров появляется первым в ленте. v-nikiforov Он сказал да ♥