Who's a good boy?

      Собачий лай разносился по всему парку, привлекая внимание прохожих и пугая и без того нервных голубей. Вдоль аллеи несся к своему хозяину со всех ног маленький черный пёс, а густая длинная шерсть за ним развевалась и лоснилась на солнце. Несмотря на размеры, он был такой взбалмошный и игривый, что поймать его было практически невозможно. Пёс путался под ногами у незнакомцев, проскальзывал под скамейками, залезал в кусты и опрокидывал мусорные корзины в поисках блестящих фантиков. В маленьких зубах он сжимал тускло мерцающий грязными пайетками мячик – мокрый, драный, но всё еще самый любимый. – Нюхля! Нюхля! – громко звал его Ньют, и пёс послушно возвращался к нему, передавая игрушку в протянутую руку. – Молодец! Вот, лови, – и вновь бросал мячик на расстояние, достаточное, чтобы занять питомца минут на пять. Рядом с Нютом брел парень лет девятнадцати с темными вьющимися волосами и вымотанным выражением лица. Изредка он улыбался уголками губ, наблюдая за другом и его псом, но затем вновь погружался в раздумья, периодически разминая изящную шею. Юноша снова не спал всю ночь, зато громко сопел на заднем ряду прямо посреди занятия по органической химии. Если бы кое-кто не пришел к нему в четыре часа в разгар подготовки, не опустил сильные руки на его плечи, неспешно разминая их, и тихо не шепнул "Малыш, ложись спать, не мучайся", с утра у парня вовсе не хватило бы сил выползти из квартиры. – Так что ты можешь сказать о симпатическом видообразовании? – спросил Ньют, закинув блестящий мяч куда-то в кусты. – Я, кажется, ничего не запомнил, – понуро признался Криденс, покачав головой. Ньют вздохнул. Всего час назад он с энтузиазмом разъяснял эту тему Криденсу, причем не один раз, а тот вновь не мог вспомнить ни слова из услышанной лекции. Казалось бы, друг слушал его не без внимания, даже задавал вопросы, но стоило закрыть учебники, как всё мгновенно вылетало из его головы. Страх получить "незачет" по грядущему тесту по биологии был вполне оправдан: Криденс недели три не появлялся на занятиях. Пару дней назад он впервые за месяц достал свой запылившийся учебник с дальней полки и жалобно захныкал, завидев едва читаемые слова и термины вроде "полиплоидии", "гибридизации", а также прочих "изолятов" и "дивергенций". Единственным хорошим знаком стало огромное количество иллюстраций животных, птиц и прочей живности, которая по большей части выглядела скорее как мифологические создания, нежели реально существующие особи, однако они имели лапы и хвосты, а значит, Ньют точно разбирался в этом. И хотя Скамандер учился на последнем курсе и был на пороге выпускных экзаменов, он не отказывал другу в помощи. Если честно, он настолько любил этот предмет, что и сам получал удовольствие, раз за разом объясняя другим простые, на его взгляд, истины. Пусть даже многие, как Криденс, делали вид, будто с пониманием анализировали каждое услышанное слово, а на деле через пару минут забывали, какая была тема, он был готов повторять всё снова и снова. – Достань тетрадь и взгляни на свои записи еще раз, – спокойно сказал Ньют, любусь окрестностями. – Пожалуйста, Ньют, мы ведь и без этого так много занимались, – жалобно отозвался Криденс. – Может, закончим на сегодня? – Хорошо, согласен, сейчас бесполезно что-либо повторять, – смирился Ньют. – К слову, как вообще вышло, что ты не появлялся на занятиях столько времени? – Ну, знаешь, – неловко начал оправдываться Криденс, – я просто ассистирую у мистера Грейвза и провожу много времени, помогая ему. Ну, знаешь, обычные вещи вроде проверки работ и всё такое. – Смысл асcистирования в том, что ты делаешь это в свободное время, а не жертвуешь занятиями. Тебя могут отчислить, ты ведь понимаешь? – покачал головой Скамандер. – Да, но я сдам этот тест и всё будет в порядке, – с воодушевлением ответил парень. "Сдашь ли?" – подумал про себя Ньют, но вслух не произнес ни слова. Не то чтобы он считал Криденса глупым – нет, у того были потрясающие результаты по многим другим предметам, но биология давалась ему крайне тяжело, а многочисленные пропуски окончательно всё портили. Они сели на освободившуюся скамейку. Криденс сразу же откинул голову назад и прикрыл глаза. В ушах слегка звенело, веки были горячими и тяжелыми, вдобавок ко всему он чувствовал легкую пульсацию в висках. Пара часов сна – всё, о чем мог мечтать юноша. Еще минут десять, и он точно пойдет домой. Вновь прозвучал лай собаки, к ногам воодушевленного Ньюта прикатился мячик, а Нюхля замаячил рядом, ударяя по ногам своим длинным хвостом то Криденса, то хозяина. Скамандер зашуршал каким-то пакетиком, подзывая своего пса, а тот лишь ещё больше разбушевался, стал запрыгивать на скамейку, выхватывать из рук несчастный мешочек. Кое-как Ньют всё же усмирил своего питомца, усадил возле своих ног и стал его тренировать. Сквозь поток бушующих мыслей о биологии, сне и грядущем провале, он слышал короткие фразы, вроде "Дай лапу!" и "Сидеть!", вместе с "Какой молодец!" и "Как ты быстро учишься!" – Кто хороший мальчик? – радостно спрашивал Ньют у своего пса, теребя его за обвислые ушки. – Я хороший мальчик, мистер Гре... – на автомате ответил Криденс, но вовремя останавливается, в испуге широко раскрыв глаза. Сонность и вялость моментально испарились, он медленно повернулся к своему другу, прикрыв рукой свой рот. – Так, ладно, и что это было? – недоуменно спросил его Ньют, прижав к груди своего пса, который вдруг стал невероятно спокойным в руках хозяина и больше не привлекал к себе внимания. Они вдвоем смотрели на Криденса, один с высунутым языком, шумно и часто дыша, а другой с нахмуренными светлыми бровями и выражением полной растерянности на лице. В воздухе повисла неловкая тишина. Криденс не знал, что ему ответить. Он никогда не был хорошим вруном, да и правду рассказать у него не всегда получалось. Но от столь продолжительного молчания им обоим становилось совсем не по себе. Пёс негромко тявкнул, что привело Криденса в чувство. – Ну я... – начал оправдываться он. – Знаешь, я и мистер Грейвз... Ну, когда я только поступил в университет, всё это началось еще на первом курсе.... В общем, вот уже второй год... – Оу, – отозвался Ньют, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Казалось, он даже не дышал. Юноша весь покраснел и вспотел, руки похолодели и он начал тереть их друг об друга, сжимать в кулаки. Он опустил взгляд вниз и на секунду сожмурился и проклял себя раз десять за то, что выдал такую глупость. Ему было стыдно, настолько стыдно, что он был неспособен произнести и одного предложения, а лишь мямлил обрывки фраз. – Ну так вот насчет "хорошего мальчика", да? .... Просто Персив...мистеру Грейвзу, да, и мне тоже, нравится... "Боже, зачем я это говорю?" – спрашивал сам себя Криденс, уже не контролируя собственные эмоции и слова. Сердце пропускало глухие удары, отдавая в горло и виски, а так же куда-то в живот, отчего в легкие стало поступать слишком мало воздуха. – Оу! – отозвался Ньют в два раза громче, его брови подпрыгнули так высоко, что слились с его волосами, и он захлопал глазами. – Так вы двое...? Ладно, я понял, пожалуйста, только не объясняй. – Я вообще-то... – Нет, не нужно. Моя бурная фантазия не оставит меня в покое на следующий месяц, и всё это время я даже не смогу смотреть в глаза мистеру Грейвзу, – отрезал Ньют, вытянув перед собой руку. – Но я хочу сказать, что... – Ты ничего не хочешь сказать, потому что я не хочу думать о ваших... уроках математики, Боже, вот зачем я об этом подумал, – выдохнул парень, утыкаясь лицом в свою собаку. Та своими лапками зашуршала в его волосах, путая рыжие локоны на макушке. – Извини меня, я просто... – Нет, Криденс, я спущу на тебя Нюхлю, если ты не перестанешь оправдываться. Просто глубоко вдохни и успокойся. Всё нормально. Постарайся больше не говорить лишнего. – Ты ведь никому не расскажешь? – с надеждой посмотрел на него парень, пока цвет его кожи медленно стал приобретать естественный оттенок. – Поднимать на уши весь университет, делая кучу проблем и вам двоим, и самому себе? Нет, я не стану этого делать, если ты пообещаешь сдать свой тест по биологии. – Спасибо, я обязательно.... – Иди или домой, или к мистеру Грейвзу, или где ты там живешь, отдохни, хорошо выучи все свои записи, а завтра после университета мы продолжим, ладно? – улыбнулся Ньют, провожая парня. – Хорошо, тогда увидимся завтра, – кивнул в ответ Криденс, встал со скамейки, и в следующие несколько секунд уже был так далеко от парка, что даже Нюхля не смог бы догнать его. Домой он добирался на метро. Всю дорогу юноша стоял и смотрел в пол, упираясь лбом в поручень. Ему всё еще было стыдно, он раз за разом прокручивал это в своей голове, отчего на лице вновь начинал выступать румянец. Мало того, как обычно и бывает, он начал вспоминать все неловкие ситуации, в которые успел вляпаться за последние лет пять. С таким человеком как Криденс эти самые ситуации происходили едва ли не каждый день, и чаще всего никто их не замечал, кроме самого юноши, который был уверен на все сто, что над ним смеётся уже пол-университета. А еще временами его пробивала паранойя, ему казалось, что уже все знают об его отношениях с Грейвзом. Сам же мужчина, в отличии от него, относился к этому не очень-то серьезно. Конечно, он не рассказывал своим коллегам за обедом о том, что спит со своими учениками, но обычно отмахивался от любого замечания Криденса о том, что нужно быть осторожнее. – Я – "Учитель Года", – пожимал плечами Персиваль, – меня не выгонят с работы. – Но меня могут исключить из университета, – нервно отвечал парень. – Скорее всего, тебе лишь сделают выговор о том, что нехорошо спать с преподавателями, а если и исключат, то ты не многое потеряешь, – говорил ему мужчина. – С такими мозгами найдешь себе место получше этой дыры. Несмотря на плохую успеваемость Криденса по некоторым предметам, Персиваль был уверен в способностях юноши. Особенно поражало его упорство и выносливость, он мог несколько ночей подряд работать над материалом, вливая в себя кофе литрами, а затем, получив очередной зачет, отсыпался часов шестнадцать. Конечно, это не самым лучшим образом сказывалось на его здоровье, так что Персивалю приходилось силой оттаскивать его от рабочего места, утягивать его в постель и крепко прижимать к себе, чтобы тот снова не убежал заучивать свои конспекты. Возможно, если бы не трудолюбие Криденса и его интерес к математике, мужчина еще долгое время не обращал бы внимания на юношу. Парень всегда сидел на последних рядах, практически не отвечал, но добросовестно выполнял все задания и лучше всех сдавал все тесты и экзамены. Осмелев, он стал задерживаться у Персиваля, задавая вопросы, которые, были лишь предлогом, Грейвз в этом даже не сомневался, ведь Криденс знал его предмет почти так же идеально, как и он сам. Всего за несколько недель мужчина так сильно привязался к нему, что сам был готов искать предлог для встречи, а на занятиях периодически спрашивал у него устный счет, наблюдая, как парень задумчиво прикусывал губу, когда считал в уме. После столь долгого тесного и доверительного общения Криденс уже не казался столь застенчивым, а иногда он позволял себе такие вольности, что Персивалю оставалось лишь заинтересованно наблюдать за этим. Правда уже в следующую секунду юноша начинал краснеть, опускал взгляд и вжимал голову в плечи, словно в чем-то серьезно провинился. Но Грейвз научился перехватывать эти доли секунд, когда смелость захватывала парня, и он еще не успевал пожалеть о содеянном. Однажды Криденс бесстыдно сел на стол Персиваля, слегка сдвинув в стороны все бумаги и работы учеников. Затем он неловко откинулся назад и склонил голову в бок. Темные волосы скользнули по острым скулам, защекотав обветренную на морозе кожу, а осторожный взгляд из под отяжелевших век внимательно следил за действиями Грейвза. Тот выжидающе замер с легкой ухмылкой на лице, приготовившись к моменту, когда тело Криденса натянется как струна от нетерпеливости. И только после этого мужчина резко поднялся со стула, опустил руки по обе стороны от парня, а своим коленом слегка раздвинул его ноги, чтобы тот еще более раскованно и свободно расселся на столе. Криденс тихо пискнул. Это была не та реакция, которую он ожидал, но именно та, которую он хотел. Дыхание мужчины возле его лица разгорячало, но вместе с этим юноша был крайне смущен в силу своей неопытности. Их отношения уже давно вышли за рамки общения учителя и ученика и за пределы стен университета, а вместе с тем на белоснежной, когда-то чистой шее Криденса стали изредка появляться легкие засосы. Иногда ему так хотелось самому тянуться за поцелуями, оставлять следы на шее мужчины и так же нежно притягивать его к себе, как умел это делать с ним Грейвз, но он все еще боялся показаться слишком навязчивым, развязным и вообще не таким, какой мог бы понравится Персивалю. Только вот Грейвзу он нравился любым. Он нравился Персивалю слишком застенчивым, даже когда он от своей скромности не мог сказать лишнего слова. Слишком милым, когда он широко улыбался, отчего хотелось тепло обнять его и вдохнуть аромат его волос. Слишком серьезным, когда он готовился к каждому занятию по математике, даже если Грейвз делал ему поблажки и разрешал ему вовсе не приходить, чтобы парень наконец-то уже выспался. И, конечно, Персивалю не мог не понравится слишком развязный Криденс, который хоть и изредка, но начинал играть с ним в хитрые игры, из-за которых воображение Грейвза размывало все границы. – Ты ведь хороший мальчик, Криденс, не так ли? – полушепотом спросил тогда мужчина, все ближе прижимаясь к парню. Тому уже было трудно дышать, эмоции так захватили его разум, что все начало расплываться перед глазами. – Да, – согласно прошептал он. Мужчина провел рукой по ноге юноши, медленно поднимаясь вверх, затем он слегка задрал рубашку, оголив белоснежную полоску кожи. Его пальцы, холодные и нежные, пустили дрожь по хрупкому телу, а лицо было всего в паре сантиметров от лица Криденса, который замер в предвкушении. – Ты хочешь этого? – спросил Персиваль, отстраняясь. Его руки остановились на груди и на шее юноши, и он чувствувал, как напряжена каждая мышца в теле Криденса, отчего у него и стали закрадываться сомнения. – Да, хочу, – без колебаний ответил парень, придвинувшись чуть ближе. Мужчина улыбнулся и оставил дорожку из легких поцелуев от острой скулы до уха, затем слегка закусил мочку, вызвав тем самым еще один тихий писк, и прошептал: – Расслабься и будь смелее. Криденс склонил голову и поймал губы мужчины своими. Поцелуй был долгим и энергичным. Криденс обхватил руками шею мужчины и притянул его к себе, как-то по особенному жадно, прижавшись всем телом, и хотя он делал это не так умело, от его тела и губ исходил жар, и этого было достаточно, чтобы распалить мужчину. – Поедешь сегодня ко мне домой? – спросил Персиваль, разрывая поцелуй. Криденс согласно покачал головой, прошептал тихое "да" и продолжил целовать Грейвза, обвивая его тонкими руками и ногами, словно пытался слиться с ним в одно целое. В замочной скважине брякнули ключи, дверь со скрипом отворилась, пуская в квартиру легкий сквозняк. – Я дома, – крикнул Криденс, но ответа не последовало. Персиваль вновь задерживался на работе, хотя парень и сам пришел не рано. На часах уже было шесть вечера, а за окном начало темнеть. Юноша был голоден, но сон брал своё, так что Криденс скинул рюкзак, лениво разделся, и сразу же плюхнулся на мягкий диван, уткнувшись лицом в подушку. Чтобы лишний раз не думать о сегодняшнем дне, он включил телевизор на самой низкой громкости, и вскоре тихие голоса и плохая актерская игра начали его усыплять. Он проснулся от шума чужих шагов, телевизор уже был выключен, а в комнате маячила темная фигура. Парень приподнялся на локтях и слегка прищурился, пытаясь привыкнуть к рассеянному свету одинокой лампы. – Который час? – тихо спросил Криденс охрипшим после сна голосом. – Почти восемь вечера. Прости, что разбудил тебя, – ответил Грейвз, склоняясь над парнем. На нем была полурасстегнутая рубашка и брюки, он только недавно вернулся домой и еще не успел раздеться. – Мне всё равно нужно уже вставать, – сказал парень и притянул к себе мужчину для легкого касания губами. – Только не говори, что снова всю ночь проведешь за учебниками? – недовольно отозвался Персиваль. – Не издевайся так над собой. – Я могу получить "незачет", а после стольких пропусков это очень серьезно, – начал спорить юноша. – Я не хочу нарываться на лишние проблемы. – У тебя еще дня четыре на подготовку, отдохни немного. Ты и так занимался весь день со Скамандером, разве нет? К тому же, я заказал пиццу, чтобы потом мы... – Не-е-ет, – прохныкал Криденс, перебив его, и отвернулся к спинке дивана. – Не будешь пиццу? Я взял твою любимую. – Пиццу буду. Зачем ты напомнил мне про Ньюта? Я ему теперь в глаза смотреть не смогу, – продолжал парень, уткнувшись лицом в подушки, так что его было трудно расслышать. – Мне так стыдно, я такой идиот. Мужчина вздохнул и задумчиво потёр свой лоб. Скорее всего, Криденс снова страдал по пустякам, которые завтра, кроме него самого, никто и не вспомнит, но слушать Персиваля он, конечно же, не будет. Грейвз сел на диван, мягко уложив голову Криденса на свои колени. Он стал поглаживать его сухие волосы, пропускать пальцы между локонов и расспрашивать, что же сегодня произошло такого страшного и постыдного. Парень долго отнекивался, повторяя лишь то, что он глупый и нелепый, и, скорее всего, Ньют больше не захочет с ним общаться. Вскоре парень решился и быстро рассказал всю последовательность событий, изредка прикрывая лицо руками. Он тяжело дышал и всё еще не открывал своё лицо, пока не услышал тихий смешок. Потом еще один и еще. Он приоткрыл один глаз и увидел, как Персиваль, улыбаясь, прикусил свой палец, чтобы громко не рассмеяться, ведь иначе Криденс всю следующую неделю не будет с ним разговаривать. – Тебе смешно?! – возмутился парень с таким лицом, будто собирался вот-вот расплакаться. – Нет, не смешно, – врал Грейвз, прикрыв ладонью широкую улыбку, и старался заглушить продолжающиеся смешки. Парня захлестнула обида. Даже Персиваль, возможно, самый близкий человек в его жизни, смеялся над ним и над его очередной глупостью. На глазах невольно выступили слёзы, Криденс вскочил с дивана и поспешил в другую комнату, где собирался следующие полчаса провести в глухих рыданиях над стопкой учебников, испытывая кипящую злость прежде всего к самому себе. Его руку быстро перехватил Грейвз, переплетая длинные хрупкие пальцы юноши со своими. Криденс хотел вырваться, но после трех неудачных попыток понял, что это бесполезно. – Отпусти, я пойду учиться, – попросил парень, не поворачиваясь к мужчине, не желая показывать своё уже мокрое от слез лицо. – Работа от тебя не убежит, иди ко мне, – тихо подозвал его мужчина, уже перестав смеяться. – Ты чего так расстроился? – Ты смеешься надо мной, никому бы такое не понравилось, – ответил Криденс, возвращаясь к Персивалю. – Никто не смеется над тобой, малыш, только лишь над этой ситуацией, – начал успокаивать его мужчина, крепко обняв за плечи. Криденс сел к нему на колени, все ещё не оборачиваясь. – Ты не глупый, просто придаешь слишком большое значение каждой нелепости, которая с тобой происходит. Если бы я мог вспомнить все неловкие ситуации, в которые попадал, их было бы в несколько раз больше, чем у тебя. Но я их не помню, и ты тоже постарайся не думать о своих. – Персиваль уткнулся носом в его шею, оставляя легкий поцелуй. – Я уверен, уже завтра вы будете общаться с Ньютом как и раньше, он даже и не вспомнит. Он же сам сказал тебе, что все в порядке, разве нет? Раздался резкий дверной звонок. Персиваль оставил легкий поцелуй на еще соленой, но уже сухой щеке парня, и ушел забирать доставку. Когда он вернулся, с огромной коробкой, Криденс был спокоен, он вновь включил телевизор и листал каналы, при этом все еще не смотря в сторону Персиваля. Тот плюхнулся на диван рядом, раскрыв коробку, откуда тут же вырвался соблазнительным аромат пиццы, еще теплой, с плавленым, тягучем сыром. В желудке Криденса предательски заурчало, и он взял себе кусок с самым большим количеством пепперони и томатов, укусив его сразу до половины. – Кстати, я тебя давно хотел спросить, – начал мужчина, доев свой первый кусок. – Как ты относишься к... ну, знаешь, вещам, которые могут дополнять игру в "хорошего мальчика". – Не понимаю, – честно ответил Криденс, нахмурившись. – Ну, я про ошейники, например. На твоей тонкой шее так хорошо смотрелись бы, может, прозрачный и совсем незаметный, или черный кожаный, такой широкий и... В следующее мгновение в лицо замечтавшегося Грейвза полетела сначала одна, затем другая диванные подушки. Персиваль принял этот удар с полной невозмутимостью, лишь слегка ухмыльнувшись. Криденс посмотрел на него, сдвинув брови, а затем отвернулся к телевизору. – Хорошо, я понял. Это значит "нет"? – Это значит, что я подумаю, – смущенно ответил парень, закусив губу. Хотя сам он, кажется, знал, каким будет его ответ.