Но я никто - я безупречен? Отвергнут обществом - тобой... Один, как перст, - я не беспечен, И боль в душе - не вернуться домой. Вчера друзья - враги сегодня, Не сломлен, не сломан - пропал... Теперь я изгой - всем не ровня... И издох хрипом жизни запал. А мне бы улыбаться - как тогда, В руках солнце держать, Но уже никак - никогда! Остается только бежать...
*** Шаг - сердце рвёт грудь. Шаг - трава сминается подошвой. Шаг - бегу навстречу. Шаг - бегу... - Привет, ты ведь Миша? - твои глаза такие яркие. И щемит нежностью от голоса в душе. - Да, - мой голос такой тихий. Природная скромность даёт о себе знать. - Блин, чел, скажи, что ты сделал третий параграф... - вымученно стонешь голосовыми, замер на вдохе и ожидаешь ответа, весь подобрался, как в стойке хищник. Твои глаза умоляют сказать "да". - Да, - не потому что ведусь на взгляд, а потому что "да, сделал". Кажется, я улыбаюсь, кажется, ты переводишь дух в облегчении. - Выручи, а, - корчишь гримасу потерянного щенка. - Дай списать, - нахальная улыбка, хаос на голове, тонкие пальцы с кольцом на большом правой, то ли корона, то ли рога, креативненько. И так дерзко закусываешь губу. - Без проблем, - отвечаю с заминкой, потому что залюбовался. Мне нравятся открытые и яркие люди, они настоящие, без купюр и назидания общественности. Шаг - голодной рысью вперёд. Шаг - за которым скрываю волнение. Шаг - бьёт по нервным набатом, резонируя в теле импульсами... - Миха, идёшь на вписку? - ты спрашиваешь так, словно мы друзья, возникая из неоткуда, просто раз - и ты стоишь передо мной, такой раскрепощённый, так жмуришься на солнце. Друзья. Не то чтобы нет, но и не да, просто пообщались в кафетерии при универе, перебросились парой фраз в толпе одногруппников, кивали друг другу в знаке приветствия на коротких перекурах за корпусом, толпой (в которой ты и я) психовали из-за среза, читая конспекты друг друга и неожиданно задавая друг другу каверзные вопросы для проверки знаний. - К Ольге? - я просто должен уточнить. У нас тут постоянно кто-то где-то тусит. Смеёшься, и от этого хочется смеяться тоже. Заразительный ты. - Ага, - киваешь, склонив голову набок, ждёшь ответа. Волосы игривой волной по вискам - так и хочется коснуться. Просто чтобы проверить - правда ли они настолько мягкие, какими кажутся. Это сдвиг по фазе, но я часто вижу в людях иные стороны, нежели другие, часто ловлю себя на том, что любуюсь людьми, рассматриваю их, сравниваю, пытаюсь предугадать их жесты\движения, потому что это интересно. Кто-то познаёт природу, а я человечество. - Да, - похоже это слово уже входит в привычку. Шаг - растерянность, смятение, страх. Шаг - счастье, радость, беспечность. Шаг - незамутнённое сознание, пребывающее в калейдоскопе эмоций, требует действий... - Блин, Миша, - орёшь ты, мокрый, как крыса. Стоишь под солнцем и обтекаешь минералкой. И кажется, что пузырики газов щекочут твою кожу, вспухая и лопаясь на эпителии, дрожат на ресницах каплями росы, путаются в локонах влагой, блестят на губах природной солью, пятнают одежду, заставляя ту стать прозрачной и прилипнуть к телу в приступе эротизма. - Ха-ха-ха, - смеюсь от души, прыгая вокруг тебя, обливая дальше из пластика, переполненного взбесившимися газами из-за бултыхания тары. Самозабвенная радость и причинное счастье, потому что ты сделал мой день. - Ну ты сам напросился! - шипишь с яростью, но сам хохочешь. Бежишь ко мне, я от тебя, - рывок, бросаешься телом, цепляешь ладонями спину, валимся на траву, шутливо боремся, смеёмся, друзья шутят и стебут со стороны, ты пихаешься, я отвечаю тем же, и нам хорошо. Хорошо. Шаг - рывок. Шаг - бег по прямой. Шаг - на каждом вдохе, пока лёгкие печёт от кислорода. Шаг... Антон... - Пошли в кино? - мой голос дрожит. Тупая классика жанра, но я не придумал ничего лучше - бедные студенты, жажда общения, уединения, конкретно тебя. - Пошли, - соглашаешься, закусив губу. Мы оба знаем, что это свидание, но всё равно говорим "дружеский поход на монстров". А как иначе? Общество, мать его. Ну и пусть. Зачем нам афишироваться? Личная жизнь на то и личная, чтобы о ней никто не узнал. И не то чтобы не тянет поделиться с друзьями, порой на весь мир охота орать о том, что я счастлив, что меня переполняют чувства восторга и радости, что лёгкое безумие во взгляде говорит о том, что я нужен ему, что он нужен мне, что, чёрт возьми, у нас всё взаимно, хоть и не оформилось ещё чередом в полноценные отношения. И пусть - есть к чему стремиться. А мы - стремимся друг к другу, подсознательно мечтая о будущем на двоих, потому что мы тоже люди и тоже нуждаемся в эмоциональной разрядке путём зацикливания на предмете своего тихого обожания. Всё просто - симпатия, ставшая глобальным ощущением "Мой". Шаг - ветер треплет волосы. Шаг - в горле першит, но несусь. Шаг - от усталости и перенапряжения подгибаются ноги, но не сдаюсь, мне необходимо достичь... - Антон, с днём рождения, - безумно волнуюсь. Кажется, голос дрожит. Кажется, руки дрожат. Кажется... Чёрт, да я весь как оголённый нерв, на взводе и улыбаюсь, как кретин, дышу через раз, ощущая страх и сконфуженность. Для меня сегодня важный день и всё правда серьёзно - потому что боюсь, банально боюсь тебя разочаровать. - Спасибо, - отвечаешь робко, и мне кажется, что ты смущен. Сглатываю через силу, осматриваясь вокруг. В квартире вместо ожидаемой толпы друзей\знакомых\собутыльников\а-ты-вообще-кто-такой лишь я и ты. Дышу носом, унимая буйство адреналина в крови. - Где все? - я просто должен знать, что мне не показалось. И не дышу, застыл на месте, смотрю глаза в глаза, ловя себя на мысли "я ему важен, только я". - А мы и есть все, - отвечаешь с придыханием, подаваясь ко мне. Напираешь телом, жадно впиваясь в губы, терзаешь, лижешь, шипишь, вжимаясь в меня - пахом в пах, меня втирая спиной в стену узкого коридора. Но не до пустяков. Руками шарю по бокам, дышу носом, сорвано и сипло. Жарко, горячо, влажно, голова чуть кружится, и нос забивает аромат твоего безумно дерзкого, острого одеколона с нотками каких-то цветов. Вкусовые рецепторы вопят, проходясь по телу сладкой судорогой желания. Тебя тоже трясёт, тебя тоже ведёт, и мы оба дышим, дышим, дышим урывками, касаясь языком языка, тая в желанных объятьях, растворяясь в сиплых стонах, и в голове плывут фантазии развития событий, так хочется... всего и сразу хочется, но не с руки спешить. Хоть и ластимся, трёмся, постанываем, кусаем в ласке губы друг друга, неловко стукаясь зубами. Это сумасшествие - одно на двоих, это реальность - наконец-то, это всё и вся и к чёрту мир за дверью, к чёрту праздник и вообще. Главное - ты и я, как две лианы, переплетены телами, ловим наслаждение - губами, телами, душами и... Шаг - безумный, сорванный вдох. Шаг - колет под нижними рёбрами острой болью, но спешу, мчусь, без передышки, остановки, права подумать. Шаг - обгоняя свою же тень и ветер, просто бегу, сминая с хрустом траву, как хребты костей ломаю, а не стебельки растений. Шаг - бегу, стараясь не наступить на цветы, что распустились редкими шапками на поляне - пусть живут. - Ми-и-и-иш, пошли вместе на подработку? - ты явно боишься предлагать. Нервно дёргаешь манжет растянутой худи, резко дёргая челюстью, зажёвывая вкус сигареты ледяной вишней Дирола. Мы оба знаем - это уже больше, чем просто встречи-поцелуи-объятья. Секса не было - не хотим спешить, стремясь насладиться конфетно-цветочным. Быть на виду друг у друга в разный сферах жизни - акт доверия. Это намёк на серьёзность. Новая ступень отношений. - Пошли, - счастливо улыбаюсь. Потому что для нас обоих это важно. Ну и да, коммерческий интерес никто не отменял. Зато совместим приятное с полезным. Шаг - вдох. Шаг - выдох. Шаг - считаю пульс. Шаг - параллельно считаю шаги. Шаг... - Антон, я... - слова застряли в глотке. И кажется, что просто моргнуть - неимоверно сложно, потому что сердце стучит в глотке, просит нежности, прикосновений, любви... - Я тоже... - ты дрожишь. Признания в любви лишь опошлят момент, на который решались долго. Мы знаем, чувствуем то, что пытались обличить в слова. Мы это видим друг в друге, в поступках и взглядах, направленных друг на друга. А большего и не надо. Зачем? Нам и так комфортно. И хочется поцеловать, подаваясь телом к тебе. Ловишь в движении, прижимаешь крепко-крепко, впиваешься губами в шею, тут же всасывая кожу в себя. Не метишь - пробуешь. Мы не оставляем следы на коже друг друга - это отдаёт примитивной тривиальностью. Лишь жесты, крик крови в ушах и адреналин, как ломка сознания в бренном теле. Кажется, трещит ткань, кажется, ногти ведут по коже - до красных отметин, что исчезнут уже через час. Кажется, дышим... не дышим... Это сумасшествие, что отдаётся дрожью в телах. И сил нет терпеть наслаждение, которого до преступного мало. Ближе, больше, сильнее - срываясь на стоны, движения вдоль и до упора, с изломом хребта и кульбитами под диафрагмой. А в голове гудит, сипит, трещит раскалённым металлом, что ломается в осколки от чистого экстаза. И кричать бы в голос, да перехватило гортань, только и можно, что дышать на выдохе, широко открыв рот, закатывая глаза от удовольствия, двигаться сильнее, быстрее, жёстче, жарче, активнее - до изнеможения. И мычать непослушными губами в такой правильный, нужный, влажный поцелуй. Двигаться телом, как языком, повторять, дублировать движения друг друга, чтобы слиться, чтобы едино, чтобы вместе, как за шаг пересечь грань и нырнуть головой вперёд, до звёздочек перед глазами и судороги конечностей. До пошлых хлюпов и спазмов нирваны в кончиках пальцев, до судороги ресниц на влажном затихающем в неге теле. И распасться детальками двух тел на прохладных простынях, пытаясь отдышаться, молча смотреть друг на друга и верить в то, что нет ничего прекрасней, чем наша связь. Что нет ничего нужнее, чем мы друг для друга. Что у нас всё серьёзно, и это больше, чем счастье. В друг друге мы нашли самих себя. Шаг - тело сгибает. Шаг - футболка липнет влагой. Шаг - просторы Шотландии так хороши. И я несусь, спешу, как опаздываю на встречу с сокровенным, стремлюсь всё дальше, всё ближе - к цели, туда, где есть цель, к которой стремится сердце душою. - Мих, валим ко мне на дачу? Шашлыки, гамак, озеро, красота, - ты предлагаешь, как соблазняешь, зная, что я соглашусь. Лето на даче. С тобой. Что может быть лучше? А в глазах искры веселья - что-то задумал, стервец, но мне нравятся сюрпризы, мне нравишься ты. - Поехали! - кажется, я больше чем счастлив. Я окрылён. Ты знаешь, как ты на меня действуешь. Но и я вижу, как ты стараешься ради нас, как печёшься о нас, как жаждешь этого мы. Дом, сад, веранда, мангал, запахи природы и твой аромат. Мы, как ненормальные, носимся по округе, плаваем, загораем, резвимся - великовозрастные дети - и наслаждаемся друг другом. Воруем яблоки в чужом саду, потому что весело. Таскаем воду в бочку с реки, потому что здорово. На кой-то хрен делаем рогатки и дарим местным мелким мальчишкам, потому что в ответ "спасибо" и искренние улыбки. Шаг - стук сердца. Шаг... - Поцелуй меня, - просишь ты так просто и так заманчиво. И я целую - откровенно, сильно, с напором. Потому что ты мой, и я имею на это право. Ты с этим согласен. Шум крови в ушах, пульс гремит в теле морзянкой, мы шало дышим - не слышно шагов... - Т-тоша? - крик на ультразвуке и фарфоровый чайник - чудовище-дизайнера летит на пол с железного подноса, бьётся в осколки, в крупицы, в ничто, как и мы. Как и мы... Печенье хрустит сломанными боками, а молоко уродливой кляксой метит холодом пол. - Мама! - отскакиваешь от меня, бросаешься к Марии Александровне. Шок. Ужас. Страх... А женщина на полу, осела, смотрит на нас с отвращением, дёргается, дрожит, силится не пролить влагу глазами, морщится, мотает головой и мычит. Машет руками, бледнеет, зовёт мужа на дурной ноте и не даёт тебе к ней прикоснуться. Строгий отец - это жесть. Твоё лицо разбито, мать хлещет презрением, меня срочно выслали домой на такси, даже с равнодушием или ненавистью не посмотрев вслед. Дозвониться я до тебя не смог. На мыло ты не ответил. Друзья тоже не знали, как связаться. Почва не ушла из-под ног, и время не остановилось, мир почему-то не умер, и я как-то не стал убиваться в неведении. Всё просто - моё сознание атрофировалось, ещё там, в такси, не позволив мне сорваться в панику, перемешанную с депрессией. Я стал полый, пустой внутри и снаружи, блёклый не_человек, который продолжает выполнять функции жизнедеятельности. Зачем? Не знаю... А надо ли - знать? Это не важно, когда в груди больше не стучит. Я больше НЕ слышу своего сердца! Потому что оно осталось там, с тобой, в душной комнате, на подушке с ароматом полевых трав и яблок, под солнечным зайчиком из открытого окна. Шаг... Шаг... Шаг... Я бегу... Задыхаюсь, ныряю носом вперёд, еле ловя равновесие, неуклюже машу руками, но так глупо улыбаюсь, потому что счастье. Это счастье впереди. - Привет, - две недели спустя ты нависаешь надо мной. Весь, как ёжик - колючий, не бритый, с подглазинами и мешками на лице. Уставший, осунувшийся. Переживал. Как и я - ты точная копия меня. Мы оба извелись за время не общения. Господи, как же я скучал. - Как ты? - бросаюсь к тебе, хочу обнять, распахиваю руки, словно крылья, так рад, так упоительно восторжен, и голос хрипит подобием голоса от невозможности держать в себе облегчение. Ты рядом! Мой. ...но отшатываешься. - Не трогай, - голос не твой, чужой, такой холодный, резкий, режет по нервным. Ступор. - Ан-тон... - глаза не верят, я смотрю как не на тебя. Ты не тот. Ты - чужой. Ты другой. Такой отрешённый, беспощадный, бездушный. А в глазах серая мерзлота индифферентности, а не грозовое небо с росчерком страсти. - Нет, - сухое утверждение. Словом как гвоздь забил, шпалой, в меня, аккурат под подбородок, так, что ни вдохнуть, ни сглотнуть, ни звука из себя вытащить. Распят тобой, взглядом, эфемерной бронёй с иллюзорным "всё в порядке, так и надо". - Ничего нет, - говоришь и уходишь. Два слова - глухой приговор. И в голове скрежет тормозов, такое чувство, что несусь по встречной, не держась за руль, а тут фура - лоб в лоб. Без вариантов. Убит, раздавлен, всё опостылело - мягко сказано. Громко прочувствовано. Агония ирреальности - меня. Шаг - трава так и хрустит под ногами. Шаг - губы пересохли. Шаг... Бесплодные попытки пообщаться, заставить выслушать, просто - по-го-во-рить. Не выходит. Не слушаешь. Избегаешь. А сам страдаешь. Сам смотришь. Сам же провожаешь взглядом. И сам - делаешь вид, что да, ничего нет. Зачем? Шаг - сорок восемь. Шаг - сорок девять. Шаг... Мне нравится считать поступь в беге, подстраивая под движения дыхание, пульс, себя. Улыбаюсь - блаженно, радостно, ликуя. И смех рвётся из груди, потому что кровь играет в венах. Хорошо. Твой брат не умеет держать язык за зубами. Твой брат ненавидит меня. Но не тебя. И это странно, ведь ты тоже по мальчикам. Весь универ знает, что я к-л-е-и-л-с-я к тебе. Весь универ обсуждает, как я пытался залезть в твою постель. Весь универ презирает меня и брезгует мной, и даже другие, такие, как мы - ты и я, - молчат в сторонке, потому что им тоже с-т-р-а-ш-н-о (своя жопа всегда дороже, их не за что винить, спасать меня никто не обязан). Агрессия порождает страх и травлю. Вот и на меня открыли деликатный антагонистический "отстрел". Затюкали, забили, замордовали, изнуряя, обособляя, делая полным аутсайдером со значением "жёсткое (жестокое) отрицательно". Извели вкрай. А ты чистенький, мол, не при делах, ходил мимо, смотрел с жалостью и качал головой. Но не помог, не остановил обидчиков - не попытался. Не сделал ни-че-го. Испугался толпы? Мнения окружающих? Быть проклятым? Пха! А я? А чувства? А всё, что было? Ты даже не опроверг, что всё было взаимно. Ты ведь сам хотел. Хотел! Шаг - пятьдесят два. Шаг - пятьдесят три. Шаг - пятьдесят четыре... - Ненавижу! Толчки в толпе, детские придирки, взрослая боль в подреберье от чужих локтей. Шаг... - Ублюдок! Грязь, сор, мусор, протухшая еда в рюкзаке. Шаг... - Мразь. Кровь из носа, лёгкое сотрясение, драка в туалете. Шаг... - Проваливай, педик! Мужские раздевалки, где отказано в доступе ущербным бо́льшим количеством голосов против. Шаг... - Ты в порядке? Заботливые девушки. Фырки, рыки, срыв на своих же пассиях за сострадание ко мне. Шаг... - Ничтожество! Толчки, удары, пинки, игнор, невозможность быть в обществе, учиться, оставаться собой, личностью. Человеком. Шаг... - Гомик. Я один против мира. Точнее он против меня. Невыносимо. Шаг... - Сучка! Не сданные работы, разорванные тетради, уничтоженные лекции. Годы учёбы в жопу, меня планомерно оттесняют, душат, выживают. Слишком слаб, чтобы идти против цунами морали и неприятия. Синяки не сходят, желтея болью, и одежда в заплатах - вновь рвут, выдирая пуговицы. Словами, как солью, уже не по плоти - по мясу - месиву из фарша поперечно-полосатой мускулатуры, жил, костей, крови, плазмы, клочков волос. Шаг... - Только бы шляться, мудаку! Отец зол на... На всё. И от него достаётся, и дома нет покоя, и тут думают, что я никчёмен, некомпетентен, не... Никто! А я молчу. Прячу глаза. А мне не сказать, не признаться ни в "своём я", ни в своей слабости перед сокурсниками. Я не могу поведать о проблеме семье. Может, и поймут, но, наверное, нет. Проверять не хочется. Шаг-шаг-шаг... Невыносимо. Больно. Трудно. Бегу вперёд, туда, где есть счастье, где нет боли, где, наверное, всё будет хорошо. А здесь... Всё тщетно. Всё тлен. И я. И ты. Шаг, вдох - уже без почвы. Крик рвёт лёгкие, а мне хорошо, а я лечу, а там - за стеной непонимания и отречения остались твои улыбки, добрые глаза, "люблю тебя" за ушко. Там ты. А здесь - скалы в пенной влаге прибоя на кончике Лоссимута. Не больно. Никак. Интересно, а смогли бы мы быть счастливы, сложись всё иначе? Может, да, может, нет - я уже не узнаю. Не жаль. Не шаг. Не вдох. Всё слито в единое грязное пятно. Яркое солнце ослепило радужку - единственное, что осталось в этом митре чистым. Тьма. Таким людям, как я - не понятым семьёй, любимыми, друзьями, обществом - нет места в мире. ***Жизнь в обмороке чувств, Как слепой такт веры - Вакуум ставит плотный круг: В нем кричать, не зная чувства меры. Испытать печаль и радость, Забившись в угол до рассвета - Губы на губах - яд или слабость? И все вопросы - без ответа. Стены давят, как моралью, Немым упрёком под висок, Любовь, названная данью, - Судьбы нелепый шажок. Боль толкнёт под пангу стресса, За всё в мире надо платить, Счастье - капризная принцесса, Но счастье есть и будет быть. Но хрустят поломанные крылья, Но саркастичность тешит печаль... Капли на щеке - след уныния, Губы шепчут: "Мне так жаль..." Тело, обречённое свободой, Как душа, угнетено на страх! Но сущность будет гордой - С честью, пусть и в потухших глазах. И пусть сырая мгла по венам, Пусть гром небесный, как визг, крик! Жизнь не пони, жизнь - гиена: От рождения до смерти - тонкий миг.