вечно живёт только печаль.

«Это уже не похоже на царапины, сделанные кошкой. Что ты будешь делать?» — Что я буду делать… На тумбочке завибрировал телефон. Вибрация гулом расходилась по пустой комнате, врываясь в сознание парня и разрушая его. В соседней комнате по телевизору шла очередная телепередача, а за стенами квартиры с шумных улиц доносились машинные «разговоры». — Аки, ужин на столе. — Хорошо, мам, — имя «Аки» означало осень, и его носитель оправдал значение: Аки был приятной внешности и до боли печален. Его волосы имели рыжеватый цвет, а глаза цвета кофе казались слишком большими на бледном лице с острыми скулами. Он не ел уже две недели. Парень исхудал, но родители явно этого не замечали. Или не хотели замечать. У них были свои проблемы — у отца опухоль мозга, а мать все свои силы отдавала на его лечение. Аки из её драгоценного времени доставалось только время на приготовление еды. Он медленно встал с пола, нерешительно открыл дверь и прошёл на кухню. На столе стояла тарелка с жареной картошкой и куриным мясом. Аки, без всяких сомнений, высыпал еду в синюю тарелку на полу, куда сразу же подбежал небольшой коричневый пёс. — Что я буду делать… — парень сполоснул тарелку и поставил в шкафчик. Единственным источником света в комнате был ноутбук: он слабо освещал односпальную кровать и бежевые обои в нижней части стены. В углу письменный стол, на котором красовалась всего лишь одна книга: Мацуо Монро «Научи меня умирать». Себе Аки признался, что книга совсем его не зацепила. Коэльо и Чехов писали куда лучше. Парень вошёл в комнату и захлопнул за собой дверь. Он стоял у двери и смотрел в окно напротив. Смотрел на окна многоэтажки через дорогу, которые то и дело загорались жёлтыми прямоугольниками. А потом поочередно тухли, как жизни каждого из хозяев. Телефон снова завибрировал. В соседней комнате по-прежнему играл телевизор, а на улице продолжали шуметь машины. «Нужно ответить. Когда звонит телефон, нужно отвечать» — Аки взял телефон в руки, взглянул на неизвестный номер и принял звонок. — Аки слушает, — тихо проговорил он в тишину. Несколько раз сказал «да» и «хорошо», закончил разговор фразой «завтра утром» и спокойно положил потухший телефон на тумбочку. «До утра я должен умереть» — парень проверил свои сообщения, убедился, что там пусто, и вырвал с тетрадки лист бумаги. По старой доброй традиции, он должен написать прощальное письмо. Но что ему написать? Аки был совершенно спокоен. Он давно понимал, что рано или поздно сделает это. Он давно был готов к этому, но всё же надеялся, что жизнь со временем станет лучше. Но его надежды погибли за несколько секунд. "У меня никогда не было друзей" "Чувство одиночества никогда меня не покидало" "Услышьте меня и простите" "Моя печаль, услышь меня и донеси мои слова миру" "Всю свою сознательную жизнь я желал умереть" Аки порвал лист и оставил мертвыё слова на полу. Не годится. Он взял чёрный фломастер и большими неровными буквами написал прямо на столе: «ВЕЧНО ЖИВЁТ ТОЛЬКО ПЕЧАЛЬ». Аки стоял на крыше и колол палец о острие ножа. Аки смотрел на свои шрамы. Вдоль руки, от запястья до самых плеч. Столько воспоминаний, столько ненависти… Он провёл кончиком ножа по шее. Больно. Куда больнее, чем по рукам. Парень немного надавил на нож и ощутил острую боль. Кровь медленно стекала к груди, он прикоснулся рукой к порезу вдоль всей шеи и горько улыбнулся. Вот и всё. Это должно было произойти. Один шаг — и всё станет куда лучше. Лучше, чем Аки ожидал. Ведь впереди целая вечность. «Это уже не похоже на царапины, сделанные кошкой. Что ты будешь делать?» «Я сделаю свою печаль вечной»