Больничный досуг

Синклер приоткрыл глаза. Что это за место? Оглядевшись он заметил пустую койку рядом с собой, деревянный стол с двумя стульями у окна, маленькую тумбочку справа от себя, небольшое зеркало над ней…это больничная палата. Все такое белое, светлое. Солнечный луч пробивается сквозь занавески. Эмиль в безопасности, но на его душе неспокойно. Ему безумно не хватает Макса, его поддержки, его опоры, его единственного настоящего друга. С. прокручивает в голове события последней их встречи, совершенно неожиданной и закончившейся так странно, черт возьми. Парень ловит себя на мысли, что губы приятеля оказались намного слаще, желанней, чем губы госпожи Евы. Пищи для размышлений и времени на них у парня было предостаточно. Раны заживать еще не собирались, так что он был прикован к этой койке, к этой палате на неопределенный период времени. Погружаясь в свои мысли, кареглазый мог хоть на пару минут забыть о боли. После нескольких часов странствий по чертогам своего разума, Синклеру в голову пришла идея, осуществив которую, можно было полагаться лишь на величайшее чудо. « Вдруг, если долго и усердно звать, он придет?! ». Приподнявшись, устроившись полусидя-полулежа поудобнее, Эмиль закрыл глаза и сосредоточился на человеке, которого хотел больше всего увидеть. Он представлял себе Демиана, его идеальную кожу, пухлые губы, опрятно-зачесанные каштановые волосы…отключка. Рана давала о себе знать, ныла, нарывала с жуткой силой. Вся энергия уходила на то, чтобы позвать приятеля. С каждым днем С. набирал все больше сил, но снова их тратил на уже ставшее нормой занятие. Зов паренька был все сильнее и сильнее, но, видимо, не достаточно силен, раз уж Макс не появлялся. Либо он не слышал, либо был полной сволочью, по мнению Эмиля. Постепенно больной вовсе забыл о ране, он просто находился в больнице изо дня в день то накапливая свою мощь, то тратя ее до беспамятства, клича одного единственного человека. Кто знает, сколько времени прошло, но рана уже почти зажила. …снова темнота в глазах. Синклер опять потерял сознание, обессилев. Очнувшись через какое-то время вновь, малыш, как его называл Макс, обнаружил дико-странную вещь. напротив его койки у стены стоял табурет, на котором лежало красное сочное яблоко. «Что оно тут делает? Кто вообще положил это туда?». Капля упала на белоснежную простынь, за ней другая. Увидев маленькое мокрое пятнышко прямо под своей головой, Эмиль провел рукой по щеке, подбородку. Ладонь была влажной. Слезы сами текли из глаз Синклера. В его голове крутилось одно и то же имя, Франц Кромер. Парню даже показалось, что он слышит свист. Слава богу, лишь мираж. Через пару дней после таинственного появления яблока во сне к Эмилю пришел Демиан и, не сказав ни слова, поцеловал раненному правое плечо, внешнюю сторону правого бедра и под правым ребром. Вскочив посреди ночи с кровати С. подошел к зеркалу. На местах поцелуев красовались жуткие гематомы. Синклер уже не чувствовал боли, он привык. Были это плоды его зова? Быть может, побочные эффекты? Так или иначе, тот, в ком нуждалось сердце страдальца, давал о себе знать, преподнося надежды. А вдруг они ложные? Следующая неделя стараний Эмиля прошла без каких-либо чрезвычайных ситуаций, необычных явлений…тогда-то Демиан и решил, «…пора…». Эмиль проснулся от грохота в своей палате. Группа докторов возилась у каких-то носилок. Похоже, появился сосед по палате. Синклеру до этого дела особо не было и он снова уснул. Уже выспавшись, в здравом уме С. повернул голову в сторону соседней койки. Рот его замер в немом крике, он забывал моргать, сердце, казалось, остановилось. «…не может быть…» Там лежал никто иной, как Макс Демиан. Половина его лица жутко опухла, одна рука была в гипсе, а ноги…ниже колен их вовсе не оказалось, обрубки в свежих бинтах, запачканных кровью. Его было крайне сложно узнать, но сердце Синклера чуяло… Не факт, что госпожа Ева узнала бы своего сына в таком виде, с опаленными волосами и бровями. Синклер так смотрел, не отводя глаз, минут сорок, а то и пятьдесят. -«Синклер, малыш мой…» Младший вынырнул из омута шока и раздумий. Сейчас на него вновь смотрело улыбающееся лицо Макса, он правда мог снова слышать этот столь приятный сердцу голос. -«Я так долго ждал тебя…я звал, где ты был? Почему не оказался около меня раньше? И…и где твои ноги?»-робко, но с возмущением, якобы отчитал Эмиль своего сердечного друга. -«Понимаешь, дорогой мальчик, не все так просто. Я слышал, как ты зовешь, даже госпожа Ева это ощутила. Мне надо было как-нибудь к тебе попасть, вот и пришлось кое-чем пожертвовать…»-ответил калека, указывая кивком головы на свои нижние конечности, вернее, на их отсутствие. -«О, кстати о госпоже Еве, как она?» -«Надеялся, ты не спросишь. Она умерла около двух недель назад из-за какого-то недуга, детали мне еще неизвестны. Не плачь, малыш, иди сюда.» С. направился к соседней койке, как и было велено, пытаясь сдержать слезы горечи от услышанной новости. Демиан приобнял голову Эмиля, насколько мягко позволял это сделать гипс, и легонько прижал к своей груди, нежно целуя в макушку. -«Ну-ну, тихо, успокойся. Что я могу сделать, чтобы тебе не было столь печально?» -«Пообещай, что больше никогда не покинешь меня! Обещай!» Ответа не последовало. -«Пообещай, я не хочу больше никого терять! Пожалуйста!» Молчание. -«Пожалуйста…»-то ли слово, то ли тихий всхлип вылетел из уст Синклера. Через пару десятков секунд тишины и еле-слышного плача послышалось выдавленное: -«Л-ладно, хорошо, обещаю.» Душа Эмиля снова залилась яркими красками, одаренная обещанием, защищавшим его от всех бед. В его глазах снова играли нотки радости, он приподнялся, восторженно улыбаясь, смотря на темноволосого, лежащего на койке. Макса даже напугал столь резкий перепад настроения его приятеля, но он не успел особо и поразмышлять над этим. Его мысли полностью остановились, когда набравшийся уверенности в себе С. потянулся к его лицу и их губы вновь соприкоснулись в таком робком, невинном поцелуе. Теперь уже целовал не Демиан, целовали его. Он мог почувствовать себя на месте Эмиля в тот раз, такой же раненный, беззащитный и все же безумно счастливый, ведь он был действительно рад почувствовать те, нежные как закат солнца на морском горизонте, желанные как глоток воды в засушливой пустыне, губы. -«Я звал, потому что люблю.» -«Я знаю.» -«А ты, любишь ли ты меня?» -«Конечно, конечно, малыш Синклер. Я люблю тебя и никогда не оставлю, дал же обещание…» Эти двое снова лежали в обнимку, не заботясь ни о чем, наслаждаясь лишь собственным счастьем встречи и открытия истинных чувств друг другу.