***
Двор Риверрана был битком набит палатками домашних рыцарей и прочей челяди. Шёлковые шатры принадлежали в основном рыцарям Простора. Около палаток на высоких деревянных древках реяли знамя Амброзов, Рованов, Окхартов, Крейнов и Бульверов. Молодые оруженосцы сновали повсюду: тащили воду, очищали доспехи, точили оружие — в общем, служили рыцарям. Как и сам Лорас когда-то у Ренли. Длинноногий, черноволосый, голубоглазый, Ренли определённо притягивал к себе внимание людей, и Лорас не был исключением. К этому также прилагались его доброжелательные и весёлые манеры. Он точно смог бы стать хорошим королём... не было бы более доброго и справедливого короля — в этом Лорас его когда-то и заверил. Возможно, если бы он не стал лить в его голову подобный бред — Ренли не сбежал бы в Хайгарден, не женился бы на Маргери и не объявил бы себя королём, а, главное, был бы жив. Но его тело уже давно покоится в холодной земле, и черви наверняка уже обглодали его кости. Ничто его не вернёт. Лорас лишь сделал то, чего хотел бы сам Ренли. Он похоронил его там, где никто из живых его больше не потревожит. Лорас в мельчайших деталях помнил их первую встречу, когда голубые глаза Ренли встретились с его карими зеницами и когда он ярко улыбнулся, подобно летнему солнцу. Помимо этого, он помнил, как держал в руках его остывающее тело... на горле его образовался «второй рот», откуда вытекала по крупицам вся жизнь. Стальной ворот был разорван, словно обычная бумага; в его очах цвета моря, в которых Лорас не раз утопал, больше не было той животрепещущей искры, и он больше не улыбался... Мысли о Ренли вновь вызвали у него грусть и усталость, которые зачастую сменялись гневом. Перейдя через опускные стальные ворота, он направился в недавно разбитый лагерь, полный нищих и грязных людей. Небесному светилу немногочисленные облака не мешали озарять землю своим ликом. Речные земли, как говорили, уступали по красоте лишь Простору, но изящности этой Лорас не заметил. Повсюду были лишь выжженные поля, разграбленные и пустые деревни, большое количество дезертиров из числа северян и западников. К тому же поговаривали о полчище волков, которые воют, как тысяча, и часто нападают на фуражиров. Вокруг замка находилось три больших лагеря, разделённых Камнегонкой и Красным Зубцом. В стороне, где соединялись две реки, лагерем стояли люди Речных лордов, которые скоро должны были отбыть, чтобы до конца не объесть и так разорённую округу. В южном лагере жили хайгарденцы, а в западном — северяне. Также тут часто встречалось простонародье, которое прибыло в поисках крова и пропитания. Кормить войско из тридцати пяти тысяч людей — не лёгкая из задач, и к этому ещё прилагались постоянно увеличивающиеся в численности крестьяне. Хотя последние и могли сыграть его семье на руку — Маргери по совету бабушки нередко общалась и помогала черни в Хайгардене (данный трюк она проворачивала и здесь). Однажды, когда Лорас спросил сестру, доставляет ли ей удовольствие помогать им, испытывает ли она к ним любовь, Маргери лишь робко и мило улыбнулась, чмокнув его в щёку, однако так и не ответила. Дойдя к лагерю нищих, Лорас уловил на себе многочисленные тяжёлые взгляды: кто-то из них ненавидел его только потому, что он был выше их по рождению, а кто-то скулил и готов был упасть к его ногам, моля о помощи. Но никто так и не осмелился преградить ему путь. Вот и отлично. Углубившись дальше, он увидел большое скопление людей и почувствовал мерзкий и отвратительный запах — Лорас с трудом подавил желание поморщиться. В центре этого скопления, несомненно, была его сестра со своими компаньонками; их в большинстве своём окружали женщины и дети — так что ему не составило труда разглядеть, что же там происходило. Маргери сидела напротив очередного ребёнка. Она по очереди разговаривала с каждым и после раздавала им подарки. Деревянные фигурки, яблоки, сладости — вот что она им давала; простой люд, без сомнений, был на седьмом небе от счастья. В такие тяжёлые времена им никто не уделял внимания и не пытался позаботиться о них, и потому люди, подобные его сестре, попадались им реже, чем снег в Дорне. Милая, доброжелательная, дружелюбная и лучезарная, Маргери умела заводить хорошие отношения с чернью, и они всегда тепло встречали её. Но, несмотря на всё это, потенциальная угроза от них всё же исходила, и он настоял на том, чтобы она взяла с собой стражников или, по крайней мере, помедлила со своей благотворительной акцией, дожидаясь его. Дюжина стражников — вот кто сейчас служили ей защитой, однако они навряд ли, в случае чего, удержали бы такую большую толпу. Более надёжной защитой выступала её доброта. Маргери, углядев Лораса издалека, улыбнулась. Что-то прошептав рябой женщине, одетой как септа, она взяла несколько вытесанных из дерева игрушек и лично отдала детям. В то же время её компаньонки и служанки начали раздавать гостинцы. Дети не наигранно смеялись и радостно кричали. — Наш добрый король Робб не забывает о своём народе, — объявила Маргери. — И он послал нас помочь вам, его людям, и мы готовы протянуть руку всем нуждающимся. — Простой люд возликовал, услышав её слова. Она завоевала их, понял Лорас, и теперь они любят её. Оборванцы, радостно крича, начали подходить к девицам. Те, в свою очередь, отвечали им улыбкой и ласковым словом. Никто из девиц открыто не показывал отвращения к детям — они с радостью принимали их грязные руки в свои и давали им приближаться к себе. Это продолжалось какое-то время. Лорас наблюдал за этим с искренней улыбкой на лице. После того, как чернь начала расходиться, Маргери наконец смогла уделить брату минутку своего драгоценного времени. — Лорас, мой любимый братец, — начала Маргери, взяв его под руку. В ответ Лорас лишь усмехнулся. — Любимый? Неужели? Помнится мне, ты говорила это же Гарлану и Уилласу. — Я люблю каждого по-своему, — мило оправдывалась Маргери. — Но они гораздо старше меня, а нас с тобой отделяет лишь год. К тому же мы ведь похожи как две капли воды. — Им часто говорили, что они будто бы близнецы. Те же вьющиеся каштановые кудри, та же гладкая шелковистая кожа и те же зеницы. Они отошли подальше от чужих глаз и ушей. — Так что с леди Кейтилин? — Она в покоях своего отца. — Всё ещё под стражей? — Лицо Маргери скривилось в недоумении. — Разве она не переговорила с его величеством? — Переговорила, — подтвердил Лорас, устало вздохнув. — Явно безуспешно. — Ты не знаешь, когда её выпустят? — Лорас лишь покачал головой. — Похоже, мне стоит лично поговорить с ними. — Он вопросительно поднял одну бровь. — Попробуй, если сможешь. Его величество приказал выпускать её лишь в септу, чтобы она могла помолиться по своим усопшим детям. — Не беспокойся, я всё улажу. — Маргери хитро улыбнулась. Что же у неё на уме? — Как хочешь, — с толикой безразличия промолвил Лорас. — Тебя проводить до замка? — Маргери утвердительно кивнула в ответ. Пытаясь хоть как-то скрасить время до прибытия в замок, они не без смеха вспоминали, как в детстве их дядя, Гарт Тучный, пустил ветра, когда нагнулся, чтобы поцеловать руку очередной дамы, к которой он хотел «примазаться». И Маргери, и Лорас, не кривя душой, рассмеялись. И как однажды Лорас в драке с Маргери разорвал её специально сшитое платье для праздника урожая в Хайгардене; после же он незамедлительно отхватил от Гарлана такую оплеуху, что потом неделю раскалывалась голова.***
Сопроводив сестру, Лорас, как и изначально хотел, пошёл на тренировочное поле. В основном там тренировались новобранцы-юнцы, хотя некоторые были и старше него. Лучники и арбалетчики учились стрелять по мишеням, остальные упражнялись с тренировочными мечами, края которых были затуплены. В детстве Лорас годами тренировался с помощью деревянного меча, сердцевина которого состояла из свинца, чтобы придать ему хотя бы подобие настоящего оружия. Однако все эти люди не были знатными сыновьями лордов, и если парочка из них случайно лишится пальцев, то всем будет просто-напросто наплевать. На тренировочном ристалище, отдельно от других, сражались на мечах двое рыцарей, вокруг которых собралось две дюжины человек, которые болели за тех, кто скрещивал мечи. Как он узнал по возгласам людей, Марк Пайпер бился против Карила Вэнса из Приюта Странника. Пайпер щитом, с нарисованной на нём танцующей розовой девой, блокировал удары Вэнса, будто бы знал его всю жизнь и не впервые боролся с ним. Вэнс не медлил — осыпал Пайпера градом ударов, а затем отступал. Пайпер, видимо, всё это время пытался перевести дух и не сразу ринулся в атаку. Вэнс опять кинулся в бой, но в этот раз Пайпер не только блокировал его удары, но и пытался контратаковать. Оба соперника были примерно равны, однако Вэнс уже устал атаковать, и потому каждый его удар был всё медленнее. Щит его, как и меч, опускался. Нехороший знак. Пайпер, по ощущениям, тоже изрядно измотался, тем не менее не так сильно, как Вэнс. Вэнс слишком утомился, чтобы держать щит высоко, и Пайпер этим незамедлительно воспользовался, быстро атаковав. Пайпер ударил в руку, в которой тот держал щит, после попытался подсечь и уже задел его собственным щитом. Вэнс выпустил из левой руки свою «защиту». Не выдержав града его ударов, Вэнс вконец рухнул на землю со словами: «Сдаюсь!» Потом Пайпер тоже плюхнулся на землю, и все стоявшие вокруг люди разразились громоподобным смехом. Стало понятно, что рыцари были близкими друзьями. Сразу после того, как они закончили, к Лорасу подошли несколько претендентов, желающих испытать себя. Они поочерёдно тренировались до захода солнца. Лорас был рад этому, так как вместо него сейчас службу несли Робар Ройс и Люкас Блэквуд. Нет ничего нуднее, чем часами держать свой пост у дверей покоев. Лорас очень сильно вспотел от тренировки и по приходу в замок, не медля ни секунды, умылся. По пути разведав у Блэквуда, кто сейчас с королём, он со спокойной душой отправился ужинать супом с мясом баранины; после же Лорас был не прочь хорошенько поспать. С болью в мышцах ему всегда засыпалось лучше.***
Следующий день не отличался насыщенностью и яркими запоминающимися событиями: грозовые тучи полностью закрыли солнце на весь день. Но дождь всё не шёл — такая погода раздражала. От влажности воздуха кожа его становилась противно липкой — волосы то и дело прилипали ко лбу, — и он чувствовал себя грязным, возникало неутолимое желание помыться. В этот день Лорас постоянно был рядом с королём, присутствовал на его советах, ел с ним за одним столом и стоял за дверью, храня его покой, когда это требовалось. Армия, собранная Речными лордами, вновь возвратилась домой, хоть Робб Старк явно не был рад данному событию. Его служба продолжалось вплоть до момента, когда солнце скрылось на западе и необъятная тьма всё поглотила. Хоть большинство Речных лордов вернулось домой — вокруг Риверрана всё ещё стояло лагерем огромное войско. Чтобы уменьшить численность этой оравы, королю пришлось отправить одну тысячу человек в Каменную Септу. По слухам, после смерти тамошнего лорда город захватили разбойники, и для того, чтобы вернуть контроль над этим местом, пришлось выделить большой гарнизон. В их задачу входило очистить округу и взять город под свою власть. Процессию вызвался возглавить Галбарт Гловер. Если этот день и выделялся, то тем, что леди Кейтилин позволили свободно расхаживать по замку. Маргери, как она и говорила до этого, побеседовала с королём, и затем леди Кейтилин отпустили. Лорас не знал и, честно говоря, до конца не хотел знать, что такого его сестра нашептала королю на ушко. Быть может, это воздействие чар? Да, наверное, так и есть, но они не были магическими — всего лишь обычные женские чары. Сумерки разгулялись уже вовсю. Лорас непринуждённо шагал по коридору замка, ведущему во двор. На нём был белый дублет и шерстяные бриджи; на плечи же он накинул шёлковый плащ в полоску — белоснежного и серого цветов. На поясе он носил длинный меч, эфес которого был позолочен и украшен рубинами, и простой, ничем не отличающийся от других наточенный кинжал. Сзади послышались тяжёлые шаги, которые гулким эхом отражались от гранитных стен. Обратив на него столько же внимания, сколько обычно рыцари уделяют простому люду, Лораса обогнали восемь бородатых высоких мужчин, одетых в кольчуги с медвежьими и тюленьими мехами. Стражники, сначала подумал Лорас, но стражу в замке несли люди Талли, а они не были похожи на них. Наверняка северяне, но куда они направляются? «Северяне» зашагали в сторону лестницы, которая вела в одну из башен. Ему было интересно, зачем они хотят попасть туда в такое позднее время? Возможно, им так же, как и ему самому, не спится? Лорас не знал ответа на этот вопрос — ему лишь оставалось хмуро и молча наблюдать за тем, как они начали подниматься по лестнице. Следовать за ними он не собирался. Да и зачем? Лорас вышел во двор. Там, в мёртвой тишине, стояло порядочное количество палаток. Ветер наконец унёс чёрные тучи с неба, и этой беззвёздной ночью луна показала свой лик. На слабом ветерке свободно реяли серые знамёна, и от него же шуршали палатки. В ведре, наполненном чистой водой, красиво отражался серебряный лунный свет. Ни с того ни с сего ему захотелось ополоснуть лицо холодной водой, и он направился к тому ведру. Лорас уже погрузил в ледяную воду свои руки, как вдруг из замка послышались крики. Он мгновенно выдернул руки из воды и начал оглядываться по сторонам, пытаясь найти источник звука. Крик исходил из башни замка — в конце концов уловил его слух, — и Лорас бегом направился туда. Кратчайшим путём была лестница. Добежав до неё, он быстро начал подниматься по каменным ступенькам. Когда Лорас взошёл наверх, крики оборвались. В лунном свете, пробивающемся через окно, был виден человек, лежавший на спине, ещё один сидел, опустив голову и оперевшись спиной об стену. Света было достаточно, чтобы увидеть большие, алые, вязкие лужи крови. Через приоткрытую дверь он увидел мерцающий оранжевый свет от пламени зажжённого факела, и оттуда же исходили гортанные голоса. Те самые люди, понял Лорас. Когда он увидел незнакомцев в коридоре, их было восемь человек. И если им повезло, то они застали этих бедняг врасплох и убили без потерь для себя. Он как можно медленнее и беззвучнее вытащил меч из ножен. Лунный свет поблёскивал на холодной стали. Их больше. И против восьмерых у него нет шансов, если только он не застанет их словно девок в постели. Глубоко вздохнув, он решил войти, приняв боевую стойку. Но, опередив его, из комнаты вышел паренёк, который незамедлительно поспешил оповестить своих товарищей о его присутствии. «Иные его дери», — успел подумать Лорас. У него, как и у самого Лораса, меч находился не в ножнах. И на нём, кроме кольчуги и варёной кожи, не было никакой защиты. Лорас под правильным углом прямой рукой молниеносно нанёс жёсткий рубящий удар. Вскрик противника превратился в хриплое предсмертное сипение. Алая влажная жидкость брызнула на белый наряд, окончательно испортив его внешний вид. Его внутренности начали сжиматься от волнения. Лорас ворвался в комнату, продолжая надеяться на успех. Когда он вошёл, человек, черты которого трудно было разглядеть при тусклом освещении, стоял перед всё ещё брыкающимся мальчиком. Тот боролся за жизнь. Невдалеке от него, на спине, неподвижно лежал ещё один мальчишка. Времени медлить не было — и он набросился на близстоящего противника. Его не самый умный план с треском провалился, и ему приходилось рубить так, как он может. В первом своём поединке с настоящими — не затупленными — мечами Лорас волновался сильнее, но даже нынешнего состояния было достаточно для того, чтобы кишки скрутились в самые изощрённые узлы. Замахнувшись, Лорас почти полностью отрубил одному из них руку, которая держала факел. «Ещё один, осталось шесть». Последний, правда, был жив, но он больше не представлял угрозы. Однорукий завопил от боли и упал на колени, ухватившись целой рукой за остатки полуотрубленной. Его голос резал слух не хуже, чем меч Лораса. Ещё двое с криком ринулись на него. Первый напал с мечом, и сталь, стукнувшись о сталь, высекла белую искру. Лорас парировал удары как мог — благо у второго был лишь топор, и длинным мечом он легко мог держать его на расстоянии. Его руки и ноги повторяли годами заученные движения без каких-либо промедлений, да и времени думать у него не было. Главное, чтобы он не осрамился, и если он достойно погибнет, то о нём сложат песни, как о первом лорде-командующем Короля Зимы. Лорас проявил всё проворство, на которое был способен, и после очередного удара мечом он контратаковал. Его клинок обагрился тёплой красной кровью, и он как по маслу вошёл в мягкую шею противника. Со спины к нему заходили ещё двое: одним из них был тот, кто держал топор, а другой всё это время просто пытался обойти его. У него не было времени вытаскивать меч, и он бросил его, заодно толкнув заколотого на одного из его товарищей. Ему оставалось только выхватить кинжал или подобрать меч одного из убитых. Его выбор пал на кинжал. Вытащив кинжал, он с кошачьей ловкостью уклонился от удара и вонзил холодную сталь в горло замахнувшегося. В боку внезапно вспыхнула острая боль. Лорас вскрикнул. Сердце в это время бешено стучало, пытаясь вырваться из груди. Нельзя было останавливаться — нужно продолжать сражаться, иначе скоро Неведомый наведается к нему. Зря он не взял с собой кого-то, а ведь во дворе было полно рыцарей. Эх, Тирелл, какой же ты дурак! Лорас отступил вбок, повернувшись к противникам лицом. Их четверо, а он уже истекает кровью. Правой рукой он подобрал близлежащий меч, а левой — зажал рану. Боль пульсировала в боку, и сердце продолжало стучать как сумасшедшее. Однако он чувствовал себя таким живым, каким не ощущал себя с той самой кровавой ночи в лагере Ренли около Штормового Предела. Лорас от безысходности прижался спиной к стене — так они, во всяком случае, не могли его обойти. Убийцы медленно подходили к нему, и он чувствовал себя зажатым в углу зверем, но ведь говорят, что зажатый в угол зверь опаснее всего. И, похоже, он скоро проверит это на собственной шкуре. Его глаза уловили однорукого, который, по всей видимости, до сих пор кричал, но Лорас видел только «беззвучно» открывающийся рот своего противника. Оглох ли он? Он слышал лишь звон, больше ничего. Происходящее будто замедлилось в стократ — кажется, пришло его время. Неужели ему предначертано умереть в таком возрасте? Одно радует: он скоро вновь воссоединится с Ренли. Если ему повезёт, то он ухватит за собой ещё одну парочку этих ублюдков. Лорас попытался пошевелиться, но боль стала ещё сильнее, и движения его стали скованными. Он гулко и быстро дышал. «Последний рывок», — с этой мыслью он вновь попытался напасть. Все четверо одновременно ринулись на него, но один из них вдруг остановился и упал. В его затылок был воткнут топор; неизвестные люди начали заполнять комнату. Выжившие убийцы начали сбиваться в круг, спиной к спине, и в конце концов их окружили. Однорукого собой закрыли несколько безымянных. Двое оставшихся побросали оружие с какими-то неразборчивыми словами, осознав, что дело их кончено. Но третий, который был старше остальных семерых, всё ещё выглядел неугомонным и, что-то буркнув себе под нос, двинулся вперёд. Среди прибывших был семифутовый гигант, один из Амберов — вроде бы Маленький Джон. Люди Маленького Джона быстро оцепили старика, и когда один из людей Амберов парировал его удары, то двое других подошли к нему сзади и схватили его. Взор Лораса обратился к мальчишке, который, несмотря ни на что, продолжал вырываться, когда он только прибыл сюда. Теперь он уже был неподвижен, и вокруг него образовалась лужица крови. Неясно было, чья она. Багровый след мог принадлежать одному из заколотых им людей, а мог и мальчику. Однако одно было яснее летнего неба: он мёртв. Лорас не смог его спасти, как и не спас когда-то Ренли.