***
Нерушимая идиллия всё-таки дала трещину. Юри никогда не верил в идеальную жизнь, ибо люди сами найдут себе проблем, просто стоило бы им захотеть, но его мировоззрение позволяло сказать, что всё действительно замечательно. Неудачи в спорте подарили ему первые серьёзные отношения, они помогли ему превзойти старого себя, стать действительно лучше, и как человек, и как спортсмен, а окончание этих отношений, тихое и мирное, подарило Кацуки действительно верного и надёжного друга, который помогал всегда, если был в состоянии. И вот Юри не может понять как помочь собственному другу в его проблеме, пусть и хочет это сделать. Самый очевидный путь не дал результатов: Виктор и Юра молчали о своих сложностях, первый в принципе ничего не говорил, а второй даже не стеснялся сыпать угрозами, иной раз вовсе не шуточными. Но атмосфера какой-то недосказанности продолжала давить на Юри, иной раз ему казалось, что его держат за идиота, пытаются сделать вид, что всё хорошо, при этом повторяя что этого не его дело, но он не хотел с этим соглашаться. Помочь людям, которым это не надо — задача не из самых простых, с какого края не посмотри, но столь противоестественное желание оказать хоть какую-то помощь не покидало парня, пусть и его поведение редко выдавало столь серьёзные намерения. Рутинный быт, воцарившийся после переезда Юры к Виктору, лишний раз убедил Юри в том, что он не может сидеть, сложа руки, глядя на друга, который пытается головой пробить стену, которая всё никак не хочет поддаваться и, кажется, становится только прочнее. Плисецкий возвращался под утро, неосознанно будил Виктора, который шатался по квартире, будто какой-то зомби, а Юри же не оставлял попытки выспросить у них о случившемся. Однажды Кацуки незаметно для остальных ушёл по собственным делам, а если точнее, на очередную тренировку. В его власти были только догадки и обрывки информации, которые он слышал лично. По пути к ледовому дворцу, Юри всё думал о происходящем, при этом всматриваясь в окно. Ему, казалось бы, не за что было уцепиться, ведь сами «виновники торжества» отказываются говорить, а кто-то другой может только догадываться о этих сложных отношениях и, наверняка, знает меньше самого Юри. И, стало быть, какой прок вообще пытаться что-то здесь сделать? Столь логичный и оправданный вопрос был выкинут из головы самым первым, вместе с другими подобными. Например: возможно ли возобновить отношения с Виктором, если тот терпит столько всего в нынешнем своём положении? Голова более-менее прояснилась как только парень увидел лёд, бережно выровненный специальной машиной, лёд, который он украсит бороздами от своих коньков, как и другие, кто сегодня будет тренироваться. Проходя в раздевалку, Юри заметил всего одно знакомое лицо. Уж казаха он узнает всегда, даже если тот состроил настолько угрюмое лицо, что его обычная отрешённость кажется чем-то сродни выражению лица этакого тусовочного заводилы. И только сейчас брюнет вспомнил его диалог с Виктором, который ему довелось услышать, пусть и не полностью. Возможно, Отабек в курсе того, что же случилось? Всё же он в курсе отношений, возникших у его друга, и даже знает с кем тот начал встречаться. Поздоровавшись по своему обыкновению, непринужденно и чуть смущённо, Юри не спешил кидать Отабеку в лоб свои вопросы, ведь вряд ли он в настроении так сразу говорить об этом, а потому стоит дождаться какого-то более подходящего момента. Часы уходили вдаль, а ровный лёд уже давно стал узорчатым полотном, которое уж излишне заполнили обтекаемыми линями, и только тогда лицо Алтына как-то прояснилось. Катание явно отвлекло его от сложностей бытия, а значит можно не сильно бояться резкого ответа. — Эй, Отбек, — Юри окликнул парня, уже сойдя с катка, при этом опираясь руками на бортик, — Можно тебя на пару слов? Казах ответил только прохладным взглядом, но направился к своему коллеге, лицо же его не выразило ни заинтересованности, ни раздражения. Он не стал сходить со льда, решив поговорить с Юри через барьер, тоже опиравшись об него руками. — Тут ситуация такая, — нерешительно начал брюнет, при этом отводя взгляд и медленно почёсывая свой затылок, — С Виком фигня творится в последнее время. — Эта «фигня» называется «отношения», — спешно ответил Отабек и даже начал поворачиваться к собеседнику спиной, намереваясь вернуться к упражнениям, считая, что это всё, что ему хотели сказать. — Эй-эй, подожди! Я не дурак, понимаю, что тебе не в радость тут со мной языком чесать, но дело действительно серьёзное. Казах повернул голову на Юри, стоя к нему в пол оборота, взгляд его, как всегда тяжёлый, не имел той теперь той безэмоциональной прохлады, в нём явно виднелось раздражение, а оно уже наводило на какие-то мысли… — Ты просто поделиться своим волнением хочешь или что? — Часть того, часть этого, — Юри пару раз качнул головой в разные стороны, будто указывая ею на «то» и «это», — Я не экстрасенс, мыслей читать не имею, но у меня есть какое-то подозрение, будто бы тебе известно о происходящем. Отабек промолчал, явно понимая, что брюнету есть, что ещё сказать, подводя, наконец, к интересующему вопросу. — Вик, как ни крути, не только мой друг, общается он ещё, как минимум с тобой, потому наверняка есть что-то, что он не хочет говорить мне, но мог рассказать, допустим, тебе, — со стороны его фразы походили на рассуждения вслух, пустые догадки, не имеющие почвы, строящиеся только на допущениях и предположениях, но в действительности за столь расплывчатыми словами стоял вполне конкретный смысл, — Вот я и хочу узнать, что же такого можешь знать ты, о чём я не знаю и что мне не хочет говорить Виктор. — Может быть, тебе и не надо это знать, ты об этом не думал? — не меняясь в лице, ответил Отабек, но всё же полностью развернулся к Юри. — Я имею право знать, и не тебе ставить это право под сомнение, — парень огрызнулся, что для него весьма не характерно, — Его что-то гложет, ты это точно знаешь, так помоги мне помочь ему. — Я уже попытался ему помочь, и ему это не понравилось, так что сомневаюсь, что и твои потуги он оценит, — заметив немой вопрос в глазах Юри, Отабек тяжко вздохнул, прикрыв глаза и чуть опустив голову, будто от усталости, — Шлюха — вот его единственная проблема. Виктор же не хочет этого принять, ему проще найти других виноватых, даже если это будут его друзья. Я попробовал указать ему на верное решение, а как итог, он просто закрыл на это глаза, ещё и меня в чём-то обвинять начал. — А что это за «верное решение»? — Спровадить кошака на улицу, пока тот не начал вместо молока хлебать кровь Виктора. А именно так и случится, это только вопрос времени. И я, как друг, пытался до него это донести. — Какая-то странная забота, если это привело к не только вашей ссоре, но и к разладу между ними, — недовольно покривившись, Юри вновь отвёл взгляд, теперь уже не от смущения, а от желания подумать. — Лучше так, чем дать какой-то проститутке начать жить за чужой счёт, — тон так и не менялся, взгляд же неустанно упирался в глаза Юри, пусть тот и смотрел не на него. — Какие-то слишком уж радикальные действия, не считаешь? Тем более, у тебя самого есть девушка, так чего же так усердно пытаться наладить чужую личную жизнь? — Думай как хочешь, скажу лишь, что хочу как лучше. К тому же, желание позаботиться не всегда идёт рука об руку с желанием утащить кого-то в постель, — на этом Отабек всё же отвернулся от Юри, давая понять, что вряд ли скажет ещё что-то по этому поводу. Их разговор можно было считать оконченным, пусть и каких-то конкретных выводов из него было сложно сделать. Брюнет так и остался при одних только догадках, но теперь они хотя бы походили на плоды рассуждений, а не на фантазии какого-то автора подростковых мелодрам. Парень вернулся к тренировкам, теперь уже занимая голову чем-то более насущным и даже любопытство его более не глодало. В относительном спокойствии, когда Юри волновала только точность исполнение пируэтов, прошли оставшиеся часы на катке, после которых он был волен заняться чем угодно. Из всего множества вариантов было решено вернуться домой и провести остаток дня там. Придя домой, Юри первым делом посетил душ, дабы избавиться от приставучего аромата пота, что всегда преследовал парня после тренировок. Только потом он отыскал дома Виктора, который толком ничем и не занимался, сидя в гордом одиночестве на кухне. Отсутствию Юры он совершенно не удивился, вероятно, второй блондин просто спал, но всё же после обыденного приветствия Юри спросил и про него. Ответ лишний раз подтвердил верность его вывода. — Кстати, — присаживаясь напротив Виктора, начал Кацуки, — Сегодня на тренировке пересекался с Отабеком. — И? — чуть раздражённо протянул мужчина, начиная догадываться о чём же говорили его друзья. — Чего-то конкретного он мне не рассказал, но всё же больше, чем я добился от вас, — в словах Кацуки не чувствовалось упрёка, но Виктора от этих слов всё равно несколько покоробило, словно от звука скребущего по доске гвоздя, — Выспрашивать ещё что-то теперь мне не хочется, мне и этого хватит. А вот что стоит знать тебе… Отабек хотел, наверное, образумить тебя или что-то в этом роде. Пожалуй, этой фразы хватило, чтобы раззадорить Виктора, который начал строить нерушимые планы и догадки, а так же он решил «поговорить» с Отабеком с глазу на глаз при первом же удобном случае. Это продолжалось еще достаточно долго, пока мужчину не прервал с виду хмурый сонный парень, который что-то бурчал про громкие речи Никифорова. Со стороны парень выглядел весьма странно: растрепанный, уставший, в большой для него одежде Виктора, с бросающимися в глаза множественными засосами на шее, которые явно располагались не только на шее, но и уходили ниже за ворот кофты. Он выглядел так, словно не подозревал о состоянии своего тела, а раздражался только от того, что его разбудили. — Знаешь, Виктор, — раздраженно произнес парень, поворачиваясь со стаканом в руке, — я больше не буду с тобой пить, я вообще по жизни непьющий человек, так хреново мне бывает редко. — Да ладно тебе, это пройдет через какое-то время, — чуть весело произнес мужчина. — Ну, Виктор тот еще алкаш, — смеясь, вмешался Кацуки, — но меня больше интересует как ты в таком виде на работу пойдешь? — Какого хрена? — Плисецкий не понимал о чем говорит эта свинья, пока не обратил внимания на свое отражение на глянцевой поверхности кухонной мебели, — Виктор? — мальчик чуть рычал, — тебе уебать? — Ой, да ладно тебе, пойдем, я могу помочь замаскировать свои слабости, — он схватил его за руку и потащил за собой в комнату. Уже в комнате за закрытой дверью, Юра вырвал свою руку из хватки блондина и прошипел, чтобы он его не трогал, чего тот не особо понял. Мальчик резко схватил свои вещи и рванул в ванную комнату, оставив мужчину недоумевать в одиночестве. Следующие минут тридцать Виктор провел в раздумьях, прислушиваясь к звукам воды в ванной, пытаясь осознать, что же не так он сделал, что вызвал такую бурную реакцию у парня. Из раздумий его вывел щелчок двери, перед ним стоял Юрий, опустивший глаза в пол. Он выглядел очень замкнуто в этой полностью застегнутой рубашке и не разорванных джинсах, которые Никифоров еще ни разу не видел в его гардеробе, ведь парень любил броские порезанные штаны. — Может ты объяснишь, что я сделал не так? — мужчина резко встал и схватил парня за руку, на что тот зашипел и снова вырвался из хватки, немного потирая другой рукой запястье, — стой! — Виктор немного начал понимать, что именно не так, — дай руку, я ничего тебе не сделаю. — Конечно не сделаешь, потому что все твои последние действия только вредят мне, — снова начал злиться Плисецкий, резко протянув руку, — ты хоть понимаешь, что ты делаешь со мной? Аккуратно расстегнув манжеты рукава, Виктор мягко повёл рукой вверх, пальцами держа ткань. Он без спешки и лишних движений закатывал рукав, пока не поднялся к локтю. Нежно проведя пальцами по красным полосам с содранной кожей на запястьях, он наклонился, чтобы поцеловать рану, чем смутил мальчика. — Почему ты мне раньше не сказал, что я повредил твои чудесные руки, давай я обработаю и перевяжу их, чтобы меньше болели, — он еще раз нежно поцеловал рану и повел мальчика за собой к кровати, — прости. Взяв аптечку и провернув со вторым рукавом те же махинации, он принялся со всей осторожностью обрабатывать эти опоясывающие тонкие запястья раны. Он наклонился и с нежностью поцеловал рану на одной из рук мальчика, чем его еще больше смутил. — Прости, я больше не причиню тебе такую боль, обещаю, — монотонно тихо, но уверенно произнес эти слова Виктор, отстранился и принялся накладывать повязки на руки, не поднимая глаз, чтобы взглянуть на Юру. После чего он опустил его рукава и застегнул манжеты, все так же смотря на его руки, но никак не на парня. Он боялся взглянуть на этого человека, он не знал чего можно ожидать от этого невыносимого, агрессивного и в то же время доброго бродячего кота. — Забей, — прозвучало достаточно жестко. От этих слов мужчина немного растерялся и отпустил его руки, которые все еще нежно держал в своих, чем дал возможность парню резко схватить его за подбородок и поцеловать.***
Этот дикий день близился к концу, уступая место ночи, которая обещала быть не менее насыщенной. Такси везло новоявленную пару к весьма важному событию, и если один держался уверенно, собранно, а другой пытался скрыть волнение за напускной злостью. Юра уже принял то, что ему предстоит оставить Эрос, вот только радость от этого события старался не показывать, пусть Виктор сам догадывался об истинных эмоциях парня. Блондин попросту не хотел лишаться чувства власти над собственной жизнью, а именно это грозило ему с увольнением. За мыслями о грядущем прошла вся дорога, в полной тишине, которая, однако, не угнетала, а воспринималась как что-то вполне естественное. В борделе дороги их разошлись: Виктор пошёл наверх, намереваясь решить все возможные неувязки с уходом Юры, пока тот просто займётся своими делами. Блондин не очень хотел быть свидетелем всех юридических разборок, тем более, что их итог был ему известен. Первое, что сделал Юрий, закурил у бара. Привычный процесс ещё никогда не казался таким удовлетворяющим, особенно он это ощутил, когда к нему подошла девушка-менеджер. — Юрио! — попытки подошедшей казаться начальницей и говорить соответствующим тоном всегда забавляли Юру, но сейчас этот оклик казался особенно смешным. — Отвали, — бросил он в ответ тоном, переполненным безразличием. Девушка опешила, молча, с приоткрытым ртом, проморгалась, а потом что-то невнятно экнула, и весь этот набор реакций заставил парня злорадно улыбнуться, — Лучше иди и пожалуйся на меня Лилии, уверен, она тебя выслушает. — А-а вот именно так я и сделаю! — казалось, что девушка сейчас перейдёт на угрозы пальчиком, словно они в школе и сейчас она, словно учитель, застукавший школьника курящим за школой, пойдёт с донесением к директору. В это время, парень сбросил окурок в широкую пепельницу, и пошёл к недоступной для гостей части Эроса, где сотрудники готовились к работе и хранили вещи. Именно за своими пожитками туда заглянул блондин. Пара вялых приветствий, которые объединяла одна фраза: «я тут всё». Пока парень рылся в шкафчике, собирая свои вещи, к нему незаметно подошел его друг, который с интересом наблюдал за всем происходящим и все еще оставался незамеченным. Юра взял свою любимую леопардовую куртку, в которой он работал и которая стала его отличительной чертой в этом месте, он завязал рукава на поясе, так как это единственное, что не влезло в его небольшой рюкзак. Уже закрывая шкаф, он сорвал листок со своим именем на дверце и заметил своего друга. — Ты увольняешься? — спросил Пхичит, немного опечаленно смотря на блондина. — Да, этот придурок Виктор сказал, что если я хочу быть с ним, то я должен покинуть это место, так как его парень не должен заниматься чем-то… подобным, — Плисецкий попытался повторить немного речь Никифорова, но у него это не совсем получилось, — В общем, вот так вот, я ухожу. Он сейчас как раз обо всем договаривается с Лилией. — А как же твои планы с учебой и все такое? — собеседник, кажется, старательно перебирал в голове любые возможные аргументы, только бы постараться удержать друга, но всё же осознание бесполезности подобного неминуемо настигало Пхичита. — Ну, этот страшный человек, напоил меня и уговорил взять у него деньги, я согласился, но только если с возвратом. Это, конечно, классно, но всё же мне это не нравится… Будто я сам ухожу к нему в плен, — блондин призадумался. — Но, знаешь, я блять чертовски счастлив, что покидаю эту дыру, я всегда её ненавидел, и уж лучше я буду песиком на побегушках у того парня, чем у всех тут, следуя огромному кодексу правил. Кажется, я все-таки влюбился в него… — Я буду скучать по тебе, — с грустью произнес шатен, опустив глаза в пол. Казалось, он сейчас заплачет, а Юрий знал, что такое вполне может случиться, учитывая характер этого парня. — Пхичит, — смеясь, блондин похлопал его по плечу. — Мы же друзья, если не забыл, так что не думай, что я с тобой навсегда прощаюсь. С этими словами Плисецкий покинул раздевалку и снова занял место у бара, заказав простенький коктейль в ожидании Никифорова, который уже достаточно долго находился у Лилии. Что ещё они могли обсуждать? Почему вообще это всё требовало столько времени? Парень тряхнул головой, стараясь избавить от этих мыслей, но это ему не помогло бы, зато, что удивительно, помогло появление кого-то рядом, по правое плечо, как только этот субъект заговорил, стало сложно думать о чём-то ещё, кроме как о появлении этого самого субъекта. Джей-Джей особо и не замечал, что Юра ему не отвечает, да и нарастающую злость в его лице он не заметил, зато активно пытался выяснить куда тот пропал, говорил, что он заскучал без своего малыша и уж думал выходить на его поиски, но, о чудо, он сам перед ним появился. — Господи, блядь, Боже мой! — взревел Юра, наконец, не выдержав. Запас его терпения по отношению к Жан-Жаку не был столь велик, и, наконец, полностью исчерпался. — Тебя самого не заебал этот театр? У тебя, вроде, жена есть, так какого хера ты ко мне липнешь, как будто я сучка твоя? Знаешь чо, обмудок, ида-ка ты нахер! Парень не просто не стеснялся повышать голос, а вполне осознанно этим не пренебрегал, но не переходя на натуральные вопли. — Ты что себе позволяешь? — возмутился фигурист и только хотел что-то сделать или сказать, как получил в свою наглую рожу кулаком. Сразу же пошла кровь и мужчина схватился за нос, причитая, что парень еще поплатится за это. В то время как блондин тяжело дыша стоял и злобным взглядом осматривал Леруа, как тот корчится от боли. К ним начали сбегаться сотрудники Эрос, с непонимающими взглядами пытались помочь шатену и поглядывали на своего бывшего коллегу. Так же к ним приблизились еще двое и остановились в стороне. Плисецкий не видел, что происходит в округе, он только мог наблюдать за кровью стекающей с лица Джей-Джея, после чего он приблизился ближе, взял того за подбородок и очень спокойным голосом произнес: — Еще раз ты ко мне приблизишься, я тебе кадык вырву и уж тогда тебе никто не поможет, «малыш», — глаза слушающего округлились от шока и по всему залу раздались одинокие хлопки в ладоши. — Наверное, мне не стоит злить тебя, Юра, — достаточно весело проговорил Виктор, подходя вместе с Лилией к парню, — хорошая точка в твоей карьере эскорта. — Вот твои документы и расчет мы переведем на карту, — Лилия протянула белый конверт, который сразу же местами окрасился в красный из-за крови на руках блондина. Юрий просто кивнул и его взгляд переменился со злого на благодарный, после чего он повернулся к Виктору и схватив за рубашку притянул к себе, чтобы нежно поцеловать.