Слепая вера

Я сижу на берегу реки и вслушиваюсь в доносящиеся отовсюду звуки. Вот птица слетает с ветки и ловит в воздухе мотылька. Вот падает на землю сбитый порывом ветра листок с дерева. Слышу, как вода разбивается о камни, встречающиеся на пути, на мелкие капли, чтобы через секунду вновь собраться в один сплошной поток. В моем мире, мире Хинаты Хьюга, слух также важен для моей жизни, как для всех остальных — дыхание. Ведь я — та, на кого когда-то возлагали надежды за все будущее нашего клана. Но их мечты не оправдались, ведь ребёнок из главной ветви клана родился незрячим. Вначале никто ничего не заподозрил. Но позже, спустя несколько месяцев после моего рождения, мои странные повадки стали яснее и яснее. Я не реагировала на свет, не поворачивалась в сторону проходящей мимо меня матери, и мои глаза были всегда открытыми. Никто не знает, была ли это врачебная ошибка или же мутация в моих генах, но все планы пошли коту под хвост. Я училась жить в суровом мире шиноби так, словно была зрячей. Я напрягала до предела свой слух, стараясь видеть им так, как остальные видели глазами. И ничего, никакие травы и лечебные приёмы не помогали. Вскоре по Конохе потекли слухи: Хината Хьюга опорочила клан одним своим рождением. Когда во мне «проснулся» бьякуган, несмотря на все, стало легче ориентироваться, но я по-прежнему не могла видеть весь мир в точности. Я разглядывала переплетения чакры, гадая, как же на самом деле выглядит человек передо мной. Я сражалась в дружеских спаррингах наугад, ориентируясь лишь на шелест песка под ногами соперника и на его напряженное дыхание, все равно проигрывая. Но справиться с АНБУ, которых отец послал по мою душу, я не могла. Я была обузой, и все это знали. То ли меня пожалели, то ли от элитной стражи и не требовалось моей смерти, но очнулась я далеко от родной деревни. Десятилетний ребёнок, совершенно одна в незнакомом мире, я должна была умереть… Если бы не он. Мадара спас меня, даровав мне то, чего я так и не добилась от своего отца или любого другого соклановца — веру в мои способности. Моя слепота не была для него преградой, он видел в ней лишь возможности, которых нет ни у одного шиноби этого мира. И пускай он был слишком слаб, чтобы тренировать меня ежедневно, но его советы и подсказки стали тем единственным, что уберегло меня от гибели. В четырнадцать лет я надела на свои глаза повязку, мягкую на ощупь, словно бархатную, которую мне подарил Учиха. Мне не нужно было раскрывать глаза, чтобы видеть, а мой бьякуган проникал и через её тонкую грань. «Какого она цвета?» — спросила тогда я у Мадары, изучая ткань подушечками пальцев. «Разве это важно?» — ответил мне старик. «Для тебя не существует ни синего, ни красного цветов, так какой в этом смысл? Главное, что эта вещь принадлежит тебе, а все остальное — это просто ненужные подробности». Иногда Учиха позволял мне касаться его лица, и в те моменты я была самым счастливым человеком на этом свете. Я легко пробегалась пальцами по его коже, уже сухой, в испещрении морщинок, касалась его век, губ, подбородка, аккуратно перебирая пряди длинных волос, и в моей голове возникал совершенно невероятный, но, тем временем, абсолютно точный образ спасителя. Иногда, вечерами или днями, которые все без исключения были для меня темными, я представляла его в молодости, когда старость ещё не взяла его под свое крыло, и он виделся мне загадочным рыцарем, облаченным в сверкающие доспехи. Я услышала шаги за спиной и повернулась в их сторону — чисто ради уважения. Походку Мадары я узнаю из тысячи, тяжёлую, неторопливую и нестерпимо медленную, при этом едва заметную среди общего шума, но выделяющуюся звоном его одежды. Он никогда не надевал свою старую броню, считая её забытым прошлым, но сейчас… сейчас нам предстояло все вернуть. Вместе. За эти годы, что я провела под опекой Учихи, я постаралась стать для него всем: надежной опорой и поддержкой, твердой рукой, любящей дочерью, сестрой и женой в одном лице, благодаря своими поступками за возможность просто жить. И теперь пришло время дать ему то, чего он так долго жаждал, а с моим появлением это стало возможным. Молодость. Я поднялась с места и протянула свою ладонь навстречу его руке, по едва заметным воздушным колебаниям чувствуя, где она окажется в следующий момент. Его пальцы слабо сжали мои, ища в них какой-то ответ, ведомый только самому Мадаре. Я почувствовала, что он поднял голову, и повернулась в ту же сторону. — Если бы ты знала, как сегодня прекрасна луна, — прошептал он так тихо, что услышать его могла только я. — Такая близкая, и одновременно — настолько далекая. Она того же цвета, что снег, который ты чувствовала снежинками на своём лице… — И она такая же холодная? — словно завороженная, ответила я. Мадара кивнул, и лёгкий ветерок донесся до моего лица. — Сегодня все изменится. Мы шли к этому долгое время, и вот — оно наступило. Скоро наш план «Глаз Луны» придёт в исполнение, и вместе с тобой мы будем жить в том мире, который создадим сами, — он коснулся ладонью моей щеки, а потом стянул с лица повязку, и она легко коснулась сырой земли. — И ты станешь самым важным звеном в этой цепи. Открой глаза. Я подчинилась. Я по-прежнему ничего не видела, но могла слышать равномерное дыхание старика, чувствовать, как ветер шевелит его волосы, как открываются и закрываются его глаза, когда он моргал, почти незаметно. — Ты прекрасна. Тело пронзила резкая боль, и я упала на землю, не в силах удержаться на ногах. За те секунды, пока моя рука была в крепкой хватке Мадары, я смогла увидеть все. Звёзды переливались мерцающими пятнами на густой синеве ночного неба. От порывов ветра колыхались травинки, желто-зеленые, выгоревшие под постоянным палящим солнцем. Десятки листков опускались на землю, обретая свой покой на её бескрайней поверхности. Пенящимися волнами разбивались капли воды о каменистый берег, заставляя их сверкать тысячью бриллиантов в свете луны. И то, о чем говорил Мадара — белый круг на небе, испещренный темными кругами кратеров и ям, освещающий все вокруг, что не нужен был фонарь или свеча. Луна. Действительно такая прекрасная, словно совсем рядом, но одновременно такая далекая и недостижимая. Я перевела взгляд на Мадару и увидела последние секунды его перевоплощения из старика в прекрасно красивого юношу. Волосы цвета вороного крыла, кроваво-красные глаза, блеск его доспехов — тот самый рыцарь, которого я видела в своих мечтах. — Это ты прекрасен, — прошептала я иссыхающими губами. Он отпустил мою руку, и я вновь оказалась в беспросветной темноте, которая теперь, после тех секунд прозрения, казалась мне самым дьявольским наказанием. — Спасибо за все, Хината, — голос мужчины наполнился уверенностью и силой. — Ты подарила мне новую жизнь, а я отплатил тебе возможностью увидеть крупицу этого света. Я нужен миру, ведь только благодаря мне все встанет на свои места. Запомни: каждый удачный переворот называют революцией, каждый неудачный — мятежом. Так вот, я устрою революцию. Встретимся в Цукиёми. Я знала, что так и должно было быть. Вслушиваясь в затихающие шаги, я улыбалась, и из моих незрячих глаз текли слезы. Да, Мадара. До скорой встречи. Я закрыла глаза навсегда, отдав свою жизнь за любимого человека. Разве не это ли лучшая смерть?

***

— Хината! Ты наконец очнулась! Нехотя, с огромным усилием воли, я раскрыла глаза. Где я? Вокруг была до боли знакомая обстановка больничной палаты в Конохе. Откуда я так хорошо её знаю? — Ох, я так испугалась! Ты провела без сознания несколько дней, — надо мной склонилась розоволосая девушка, и сознание моментально подсказало её имя: Сакура. Сон? Это был всего лишь сон? Не может быть. Ведь я прожила такую длинную жизнь, и помнила все так подробно! С трудом я поднялась на кровати, щурясь от яркого света и белых больничных стен. Раздался звук быстрого бега, и, отодвинув занавеску, ко мне подбежали дети. Девочка, совсем ещё маленькая, так похожая на меня, и мальчик, старше её на несколько лет, с блондинистыми волосами и ярко-голубыми глазами. — Мама! Ты проснулась! — пролепетала малышка и обняла меня, а я, все ещё ошарашенная, машинально положила руку на её спину, прижимая к себе. В голове болезненным воспоминанием отдалась моя старая жизнь. И — совсем ярко и чётко — Мадара с чёрными глазами. Смерть Неджи в желании защитить меня, хотя в моей реальности он бы не стал подставляться под удар. Что из моих воспоминаний — правда, а что — вымысел? Я не знаю. — Всё в порядке… Химавари. Боруто, Сакура… не волнуйтесь за меня. Я буду играть роль хорошей матери и жены, как была отличной ученицей для Мадары. И если это — его Цукиёми, то когда-нибудь я с ним встречусь. Обязательно.