I Want You to Want Me

Утро Персиваля начинается с одной белой дорожки амфетамина, чашки крепкого кофе, двух сигарет и безразмерной дозы самоуничижения и ненависти ко всему миру. Поводов у детектива департамента полиции Нью-Йорка масса, и он ревностно оберегает их, оставляя свою боль исключительно себе. Перси надевает мятый костюм, накидывает на плечи пальто, нетвёрдой походкой спускается на парковку. Быстро суёт сигарету в зубы, прикуривает с третьего раза, раздражённо выкидывает зажигалку в урну, отключает сигнализацию и тяжело опускается на переднее сидение старого форда. Он с чувством захлопывает дверь и выдыхает. Из зеркала заднего вида на него смотрит мужчина с трёхдневной щетиной, красными глазами и тлеющей сигаретой между расслабленных губ. Персиваль видит своё отражение, но не видит своего будущего. Он достаёт из бардачка капли для глаз и запрокидывает голову. Эти капли скрывают лишь симптомы употребляемых веществ, впрочем, весь Грейвз — это один сплошной симптом неудачной жизни и одиночества. Он заводит двигатель, выкидывает сигарету в окно и выезжает на дорогу, чудом не врезавшись в синий знак с белой буквой «Р». В булочной его ждёт Джо с 357-ю долларами. У Джо подпольная букмекерская контора. Перси о ней знает, а полиция нет, значит, Джо ему должен. Оранжевый бумажный пакет падает на сидение рядом, Грейвз держит одной рукой сладкий пончик, другой снова вставляет ключ в зажигание. Его щёки испачканы белым порошком, и это тот редкий случай, когда Перси может сказать, что это сахарная пудра, и не соврать. Есть множество видов мелкого мошенничества и незаконного бизнеса, и все они приносят неплохую прибыль, но они не идут ни в какое сравнение с самой древней из всех профессий. Грейвз прикуривает новую сигарету и спускается в подвал с вывеской, обещающей все земные наслаждения мира. В зале, освещённом красным приглушённым светом, пусто, за стойкой одиноко протирает стаканы и улыбается дежурной улыбкой чернокожий официант. Он протягивает Перси конверт и стакан скотча за счёт заведения. Ещё нет десяти утра, но Грейвз одним глотком опрокидывает в себя скотч, пересчитывает деньги и молча выходит обратно. Он посещает Джареда и его незаконный покерный бизнес, не обходит стороной бои без правил в Бруклине, даже заезжает к цыганам в кемпинг и выпивает два стакана самодельного вина. Увесистый конверт ждёт его в частной трейдинговой компании и ещё такой же в магазине модной одежды «Флэтбоун и Бортс», через который на самом деле отмываются деньги. Персиваль ничем не брезгует, он, как и древние римляне, знает одну простую истину — деньги не пахнут. * Сумерки завладевали городом: тёмно-синее небо вдруг стало совсем низким и черничным суфле окутало вершины небоскрёбов. Персиваль затушил носком сапога уже двадцатую за день сигарету и отошёл от машины. У него оставалось последнее на сегодня дело. Грейвз зашёл за угол маленькой забегаловки фаст-фуда, подошёл к её задней двери и условно постучал — три коротких удара и два длинных. Через минуту дверь открылась, на грязный тротуар упала полоска жёлтого света, а в её ореоле показалось овальное веснушчатое лицо в обрамлении растрёпанных рыжих волос. — Где Ленни? — Грейвз возмущённо изогнул бровь, рассматривая рыжего незнакомца. — Сегодня я заменяю, — быстро бросил парень. Он держал дверь приоткрытой в три четверти так, что видна была только его голова, вокруг которой золотым нимбом расходился электрический свет, и рука, лежащая на дверной ручке. — Я за товаром, — Перси раздражённо засунул руки в карманы. Парень окинул его недоверчивым взглядом, который на минуту задержался на его полицейском значке, прикреплённом к поясу. — Я пришёл как покупатель, — заверил его Грейвз. — Но вы же коп, — уверенно протянул рыжий, всё ещё не торопясь впускать его внутрь. — Да ты прикалываешься, что ли, — процедил Перси. Его терпение кончилось, он вставил носок сапога в щель между дверью и порогом, одним движении отпихнул парня в сторону и прошёл внутрь. — Мне как обычно, десять грамм, — Грейвз кинул на стол пятьдесят баксов и развернулся лицом к новому бегунку Ленни. Странно, но он совсем не походил на остальных: рыжий, с бледным, но живым лицом, изящный даже под бесформенной белой рубашкой и с умопомрачительно длинными ногами. Он нервно почесал щёку, кинул на Грейвза последний сомневающийся взгляд и отвернулся к навесным шкафам, поднимаясь на цыпочки и доставая товар с верхней полки. — И давно ты работаешь у Ленни? — Грейвз вскользь оценил его упругие ягодицы и полоску светлой кожи, мелькнувшую между линией штанов и задравшейся на секунду рубашкой. Перси достал очередную сигарету и, наклонив голову чуть набок, прикурил от спички, одним резким движением он погасил её в воздухе и кинул под стол. — Неделю, — ответил парень, протягивая ему прозрачный пакетик с травкой и забирая деньги со стола. — Поработаю до конца лета. Коплю на колледж, — пояснил он. Парень неуверенно скатал купюру в трубочку между длинных пальцев. Обычно покупатели не задерживались надолго, но этот полицейский не спешил уходить, это напрягало. — Так ты не местный, — Перси, наконец, уловил мягкий британский акцент. Американцы всегда считали его очень сексуальным, теперь и Грейвзу посчастливилось самому убедиться в этом. — Да, но у меня знакомые в Нью-Йорке, — послушно кивнул парень. — Персиваль, — Грейвз протянул ладонь. — Ньют. Рукопожатие Ньюта ему понравилось, оно было уверенным, но не наглым. — Хочешь сходить сегодня в клуб, Ньют? — предложил Грейвз, с сожалением отпуская его тёплую ладонь. — У меня работа, — пожал плечами парень, его глаза весело улыбались. — Я всё улажу с Ленни, — отмахнулся Грейвз и затушил сигарету в пепельнице. Он уверенным шагом дошёл до двери, взялся за ручку и посмотрел на рыжеволосого парня через плечо: — Ты со мной? Ньют улыбнулся и прикусил губу, предвкушая свою первую бессонную ночь в Нью-Йорке. * Грейвз не любил говорить с людьми, обычно это его раздражало или вгоняло в депрессию, но Ньют стал приятным исключением из правил. У него был прекрасный тихий смех, от которого становилось невозможно хорошо, и тонкое чувство юмора, и умение слушать, и… Грейвз смотрел на Ньюта во все глаза, стараясь не отводить взгляд, стараясь ничего не упустить. Парень это чувствовал и пил больше коктейлей, чем следовало, при этом жутко краснея. Грейвз не возражал, сегодня у него была хорошая выручка и он мог себе позволить опустошить весь бар этого фешенебельного нью-йоркского клуба. Своё пальто Перси оставил в гардеробе и теперь сидел за низким столиком напротив Ньюта в не заправленной за пояс брюк рубашке, с закатанными до локтя рукавами, расстёгнутой жилетке и без галстука. Музыка вдруг дала сбой, и с диджейского пульта полилась медленная, томная мелодия. — Потанцуем? — спросил Грейвз. Ньют удивлённо распахнул миндалевидные глаза, в которых на секунду промелькнула искра. Перси не стал дожидаться ответа, он мягко взял его за руку, утягивая вверх. Запястье Ньюта было таким тонким, что пальцы Грейвза спокойно обхватили его, сомкнувшись на пульсирующей венке. Они вышли на танцпол, заполненный до отказа. Ньют начал неспешно покачиваться всем телом, прикрыв глаза от удовольствия. Он позволял ритму музыки пройти сквозь него и превратиться в пластичные движения. Персиваль, как завороженный, протянул руки и положил их на чужие узкие бёдра. Ньют улыбнулся ещё шире, не прекращая плавных движений и сокращая расстояние между ними, в конце концов, он подошёл вплотную. Персиваль чувствовал его горячее дыхание на подбородке, чувствовал каждое движение его тела на своём. Его руки по-хозяйски огладили мягкие половинки и чуть сжали их, приподнимая парня вверх для тягучего неспешного поцелуя. Ньют поддавался, давал приподнять себя за ягодицы, не возражал против широких ладоней под рубашкой, горячего дыхания на шее и ногтей, впивающихся в кожу на позвоночнике. Из-за музыки Грейвз не слышал его стонов, потому он положил руку на чужое горло, с наслаждением ловя сексуальные вибрации на кадыке, улавливая его сладкую дрожь. Они двигались в такт, переплетаясь руками и губами, танец становился все интимнее и жарче, пока Грейвз, почти теряя контроль, не шепнул ему в покрасневшее ушко: — Пошли отсюда. Ньют коротко кивнул. Они быстро пересекли зал и дошли до туалета, куда музыка долетала приглушённым шумом. Грейвз забаррикадировал дверь шваброй и тут же набросился на своего неожиданного любовника. Он смял его губы настойчивым поцелуем, разрывая рубашку и жадно оглаживая бока; теперь он отчётливо слышал его стоны, и от них сносило крышу покрепче, чем с запрещённых веществ. Грейвз вообще не помнил, чтобы у него так сильно стояло даже во времена буйства подростковых гормонов, член буквально болел, реагируя на запах, вкус и вид Ньюта. Перси оставил цепь влажных засосов на шее и спустился к веснушчатым ключицам, подключая зубы и стараясь собственнически оставить как можно больше отметин на его нетронутой солнцем, бледной и мягкой коже. Ньют тем временем сам расстегнул ремень на своих брюках и спустил их вниз к лодыжкам вместе с бельём, легко перешагивая через них. Перси окинул тяжёлым взглядом его стройные бёдра, ровный член и, о боже, такие длинные ноги, он и так был уже на грани… Но тут Ньют развернулся к нему спиной и откровенно прогнулся в пояснице, приглашая к большему. У Грейвза потемнело перед глазами, он слушал чужое тяжёлое дыхание, на автомате доставая презерватив из бумажника и раскатывая смазанный латекс по ноющему, разгоряченному члену. Он наклонился к острым лопаткам, нежно провел носом по линии позвоночника вверх к загривку, затем повторил этот путь губами, постепенно надавливая на вход и вырывая из груди Ньюта хриплые рваные вздохи. Когда он вошёл до конца и замер, Ньют задрал голову за спину под неестественным углом и издал длинный, протяжный стон, от которого по всему его телу прокатилась крупная дрожь, передаваясь Перси, и тому пришлось закусить изнутри щеку до крови, чтобы тут же не кончить. Грейвз мягко сдал назад и снова двинулся вперёд, парень прогнулся до хруста в позвонках, насаживаясь, бесстыдно подмахивая бёдрами навстречу. Он вцепился ногтями в деревянную перегородку между кабинками, оставляя длинные полосы на отслаивающейся краске. Перси сходил с ума от тесноты внутри него, от его стонов, от его длинной изогнутой шеи, от мраморно-белых ягодиц... Он звонко шлёпнул его по правой половинке, не прекращая двигаться, Ньют застонал ещё громче, снова прогибаясь. Перси усмехнулся и оставил ещё пару шлепков на уже слегка покрасневшей заднице. Парень совсем потерялся от смешанных чувств удовольствия и горячего жжения, и Перси пришлось подхватить его поперёк живота, чтобы тот не упал. Ноги Ньюта превратились в вату, его кожа покрылась бисеринками пота, все тело звенело, как натянутая струна, от напряжения и удовольствия. Грейвз почувствовал, что его молодой любовник уже на грани, и ускорил темп, почти не выходя из податливого тела. Ньют широко раскрыл рот, его связки охрипли от громких стонов, и он тихо кончил, так ни разу к себе не прикоснувшись и почти теряя сознание. Грейвз кончил следом, полностью подхватывая его обессилевшее тело на руки. — За три месяца я успею многое тебе показать в нашем удивительном городе, — жарко прошептал Грейвз. Ньют ничего не ответил. Он сыто улыбался, нежась на широкой груди в крепких объятиях странного блюстителя закона. Кажется, всеобъемлющая ненависть Персиваля Грейвза дала трещину.