К вопросу об эффективности заклятия Круциатус

С заклятием Круциатус, одним из трех «непростительных заклятий» мы знакомимся в четвертой книге саги, «Гарри Поттер и кубок огня» в 14-й главе, которая так и называется — «Непростительные заклятия». Психопат и пожиратель смерти Барти Крауч-младший, находясь в образе мракоборца Аластера Грюма, преподает детишкам основы защиты от темных искусств, в числе которых три непростительных заклятия: Империус, Круциатус и Авада Кедавра. Грюм снова поднял палочку и шепнул: — Круцио! В ту же секунду ноги паука прижались к туловищу, он перевернулся на спину и начал ужасно дергаться, качаясь из стороны в сторону. От него, разумеется, не доносилось ни звука, но Гарри был уверен — будь у паука голос, он визжал бы изо всех сил. Грюм не уби­рал палочки, и паук затрясся и задергался еще неис­товей. <…> — Боль, — сказал он тихо. — Вам не нужно тисков для пальцев или ножей, чтобы пытать кого-нибудь, если вы можете применить заклятие Круциатус… Оно тоже ког­да-то было очень популярно. Так. Кто знает еще что-ни­будь? Кстати, странно и не особо логично, что три эти заклинания представлены нам только к четвертой книге, хотя они явно в любимчиках у Темного лорда, а он нам знаком еще с первой книги. Начиная с четвертой все три плотно входят в жизнь наших героев. Империус тот же лже-Грюм спокойно использует на детях, в образовательных, разумеется, целях, хотя он вроде бы прям настолько запрещен, что сразу в Азкабан. Вообще, у магов творится какая-то дичь с законодательством, похоже, у них, как у нормальных англосаксов, живущих триста пятьдесят лет без революций, законодательство прецедентное и в некоторых сферах устаревшее. Эти три — явно не единственные заклятия, которые караются законодательно, но почему-то именно они — наиболее сурово. Если с Круциатусом еще понятно — это заклинание не имеет контекста, в котором его применение было бы оправдано, так как для регламентированного допроса у волшебников есть сыворотка правды. Но вот Авада Кедавра — это просто напросто убивающее заклинание, чем оно хуже любого другого, причиняющего смерть, кроме своей надежности, и почему у волшебника не может быть ситуаций, когда требуется именно быстро и надежно? У магов что, нет права на адекватную самооборону, когда их самих пытаются убить? С Империусом, опять же, можно понять: именно от этого заклинания было больше проблем на высшем уровне, потому его и причислили к категории особо опасных. Хотя, учитывая, что описания действия Империуса как-то прозрачно перекликаются у Роулинг с описанием действия наркотических веществ, кое-какие соображения напрашиваются сами собой. Но вот почему бы по вышеописанным причинам не запретить еще и оборотное зелье, от которого проблем на государственном уровне почти столько же, сколько от Империуса? Тот же Гриндевальд без империусов, мам, пап и кредитов чуть не устроил революцию, приняв облик Персиваля Грейвса, ну и наши товарищи из основной истории как только с этим зельем не баловались. Несмотря на заявленную тяжесть и «непростительность», половина персонажей, в том числе положительные, ими радостно разбрасываются. Ну разве что кроме Авады Кедавры. Так, известные случаи применения Круциатуса: — Гриндевальд пытает брата Дамблдора, в воспитательных целях; — Лестрейнджи и Барти Крауч пытают родителей Невилла, пытаясь выяснить, куда делся Волан-де-Морт, естественно, безуспешно, поскольку Долгопупсы этого не знали; — Виктор Крам, находясь под заклятием Империус, применяет Круциатус к Седрику и Флер Делакур; — Волан-де-Морт применяет заклинание к Гарри несколько раз: на кладбище в день своего возрождения (удачно) и во время битвы за Хогвартс (заклинание не действует); — там же на кладбище Волан-де-Морт пытает пожирателя смерти Эйвери (в качестве наказания и устрашения); — Поттер применяет заклинание дважды: к Беллатрисе Лестрейндж (заклинание не срабатывает) и Амикусу Кэрроу; — Долорес Амбридж собирается пытать заклятием Гарри, однако не осуществляет этого; — Волан-де-Морт подвергает пыткам мастера волшебных палочек Олливандера и, вероятно, Грегоровича, чтобы узнать нужную ему информацию о Бузинной палочке и своей собственной; — Беллатриса Лестрейндж применяет заклятие к Невиллу во время битвы в Отделе тайн, в седьмой книге пытает Гермиону, чтобы узнать, где та взяла меч Гриффиндора; — во время действия седьмой книги наказания Круциатусом в Хогвартсе входят в систему и широко применяются на детях. Итого из четырнадцати описанных случаев применения Круциатуса к конкретным людям: — пять эпизодов имеют целью получение информации (родители Невилла, Олливандер, Грегорович и Гермиона — во всех пяти конечная цель не могла быть достигнута, поскольку жертвы не обладали требуемой информацией); — шесть раз заклятие применяется в «оперативной ситуации», то есть во время битвы или непосредственно после нее, под влиянием аффекта (Гриндевальд применяет заклятие к Аберфорту после словесной потасовки, перерастающей в магический поединок, Крам применяет заклятие к Седрику и Флер, чтобы вывести их из соревнования за кубок, Беллатриса во время битвы в отделе Тайн пытает Невилла, с целью шантажа Гарри, наконец, Гарри шмаляет оба раза, не думая, в тех, кто обидел его друзей); — три эпизода применения заклятия Волан-де-Мортом (два по отношению к Гарри и как минимум одно к своему соратнику) имеют целью устрашение и демонстрацию своего превосходства. Наконец, практика применения Круциатуса в Хогвартсе на учащихся преследовала целью установление дисциплины и подавление подпольного сопротивления, имела множество эпизодов и была успешной лишь частично, то есть не привела к полной ликвидации Отряда Дамблдора. Из шестерых персонажей, замеченных в неоднократном использовании Круциатуса (брат и сестра Кэрроу, Волан-де-Морт, Беллатриса, Барти Крауч и Поттер), только один Волди, похоже, понимает многофункциональность этого заклинания и использует его в различных ситуациях с различными целями, преимущественно осмысленно. В случае с Краучем и Беллой ставит под сомнение адекватность применения заклятия их увлеченность процессом, негативно влияющая на результат. Так, результат применения Круциатуса на Долгопупсов вряд ли был намеренным, однако ребята явно остались им довольны; плюс вызывает у меня большие сомнения целесообразность применения такого заклинания в оперативной ситуации в качестве обычного боевого. У Волди же обычно пытки — отдельно, боевка — отдельно. Исключение: показательный поединок с Гарри на кладбище, но тогда он, очевидно, и не рассматривает дуэль как полноценный бой, поскольку чувствует свое техническое превосходство и собирается завоевать еще и моральное. Жаль, по Гриндевальду достоверно описан только один эпизод, практика применения им именно этого заклинания могла бы много сказать о его характере. Сдается мне, что Круциатус в целом — не его стиль и в тот раз с Аберфортом он просто психанул, когда сопляк начал ему что-то выговаривать. Как минимум вряд ли бы он стал обдуманно пытать брата Дамблдора в присутствии самого Дамблдора, уже тогда весьма неслабого мага. Он и в финале «Фантастических тварей» (они же как бы канон, раз Роулинг сценарий писала) очевидно психанул, когда пошел на толпу мракоборцев опять будучи спровоцированным. Так что примем за эталон обращения с этим заклятием именно Волан-де-Морта, поскольку он, похоже, самый прошаренный в непростительных. Теперь о технической стороне вопроса, то есть заклинания: — требует наведения палочкой на жертву; — как и с остальными заклинаниями, требующими наведения, существует вероятность промазать; — более того, есть риск осечки, если желание причинить боль объекту недостаточно велико (так, у Гарри почему-то не получилось наложить заклятие на Беллатрису, только что убившую его крестного, но получилось на какого-то левого мужика Кэрроу, который плюнул в Мэгги Смит); — длительное и/или неаккуратное (кто его знает, как оно там было) применение Круциатуса может привести к сумасшествию; — но при обычном, непродолжительном использовании, не имеет никаких долгосрочных последствий для психики (хотя многие из подвергшихся пыткам — дети, они уже спустя несколько минут приходят в себя и со словами «Iʼm OK» включаются в умственную деятельность или боевые действия); — боль, по заявкам производителя, прямо-таки чудовищная и нестерпимая: «Боль была совершенно невыносимой; кости, казалось, вот-вот расплавятся, а голова разлетится на куски; глаза бешено вращались в глазницах, и Гарри хотелось только, чтобы эта мука прекратилась… забыться… умереть…» Правда, все всё равно терпят. Теперь, собственно, об эффективности заклятия Круциатус. Здесь следует сделать небольшое лирическое отступление об эффективности пыток в целом. Потому что периодически высказывается мнение, что пытки, мол, такие неэффективные, что никакую правдивую информацию с их помощью не получить и так далее. Правда, словосочетания «вся подноготная» и «подлинная правда» (да, они пошли от распространенных в древности пыток), а также применение пыток в наши дни в военных, криминальных и карающих организациях доказывают обратное. Так как если бы пытки не были бы эффективны, они бы не применялись. Здесь важно понимать, что этот метод отвечает ровно тем задачам, которые на него возлагаются. Хочешь услышать правду — получишь правду. Хочешь слышать то, что хочешь — именно это и услышишь. У каждого метода есть свои границы применения, у пыток тоже. Особенно эффективны пытки при принуждении к совершению конкретного действия или дачи конкретных показаний (вне зависимости от их правдивости), а также при получении правдивой информации, которая может быть быстро проверена (например, где лежат деньги). Пытки малоэффективны (неэффективны): — в случае когда пытаемый не обладает требуемой информацией; — в случае если требуется получить правдивую информацию с первого раза без возможности предварительной проверки, например, код от сейфа или местонахождения партизан, при этом вторая попытка уже не имеет смысла, так как сейф блокируется, а партизаны отходят; — на людях с определенным складом характера, к которым относятся религиозные фанатики, идейные террористы, некоторые военные и т.д.; — при неумелом использовании. Если рассмотреть практику применения пыток для получения признательных показаний (одна из наиболее эффективных сфер применения данного метода), то история может представить нам буквально несколько известных личностей, которых не сломало даже длительное физическое воздействие. Мой любимый канонiчный пример — «возлюбленная террора», эсерка Мария Спиридонова, идеальное воплощение психологии революционера-террориста дореволюционной закалки. В 1937 году она была арестована и прошла через жернова сталинской репрессивной машины. Есть основания полагать, что у Сталина были планы использовать ее как свидетеля на показательном процессе против Бухарина, но этим планам не суждено было осуществиться, потому что Маня не признавалась ни в чем и ни в какую. По легенде, узнав, что муж под пытками оклеветал себя, она на очной ставке набросилась на него с криком: «Предатель!», а на угрозы в адрес ее приемного сына ответила, что сама в его возрасте уже была на каторге и ему пора пострадать за убеждения. Привожу эти художественные байки-бабайки только потому, что даже если оно неправда, подобное поведение идеально вписывается в психологический портрет поехавшей террористки, вырисовывающийся из ее мемуаров и поступков. Люди такого склада есть, их — наверное, к счастью — относительно небольшое число от популяции, к ним наверняка есть свои подходы, но конкретно физические методы воздействия на них не работают. Но в мире Гарри Поттера пытки, представленные главным образом заклятием Круциатус, почему-то не действуют в принципе. Под формулировкой «не действуют» я подразумеваю «не выполняют свои задачи». То есть под заклятием Круциатус большинство персонажей ничего не говорят, даже если знают, а если говорят, их не слушают и это рассматривается как нормальное поведение. «До Артура дошел слух, что Скримджера пытали, прежде чем убить, старались вызнать, где ты. Если это правда, он тебя не выдал» — да блять, у пожирателей вообще хоть кто-то справляется со своими обязанностями?! Отдельно следует рассмотреть вопрос эффективности пыток как средства обеспечения лояльности на уровне ближайших приближенных. То есть то, что так любит делать Волди, рандомно и показательно шмаляя заклинаниями в своих же соратников. Мое мнение — не эффективно. У человека есть базовая потребность в безопасности и том, что называется стабильность. Если в его окружении есть жестокие наказания, он должен быть уверен, что они не коснутся его иначе как за очень серьезные и сознательно совершенные косяки — только в таком случае человек будет чувствовать себя психологически комфортно и, следовательно, будет лоялен. Такая атмосфера, которая была показана в фильмах, начиная с Принца-полукровки, нормальной [для подобных структур] не является. В первых Дарах смерти во время заседания в начале фильма у пожирателей вообще такие морды, что их бы в Нюрнберге оправдали. А речь идет об узком привилегированном круге приближенных. Кстати, в книге в этой сцене чуть поменьше саспенса и чуть побольше адекватности: там видно желание пожирателей выслужиться, привлечь к себе внимание, а не «ебаный стыд, только не ко мне». Собственно, у меня нет претензий к тому, что Волан-де-Морт именно так выстраивал отношения со своими соратниками. Это комфортное состояние для психопатов, примерно такие системы отношений они и выстраивают, Сталин тому весьма удачный пример. Такой формат позволяет добиться внешней лояльности, но она мгновенно заканчивается, как только внешний фактор в виде страха перестает действовать. То есть как только лидер такого формата как Волан-де-Морт или Сталин оказывается в беспомощном состоянии, его ближайшие соратники мгновенно разбегаются как тараканы. (Что и произошло в итоге с обоими этими товарищами). Хотя у нас есть и обратный пример — это мир романа «1984», но там пытки всего лишь дополнение к основному методу воздействия — виртуозной психологической обработке. Физическая боль лишь делает психику более уязвимой для промывки мозгов. Но вернемся к проблемам собственно заклятия Круциатус и вопросу, почему же оно менее эффективно, чем старые добрые магловские методы. Во-первых, таковы требования жанра. Это сказка, в сказках должны быть герои и условности. В сказках положительные персонажи не сдают своих даже под пытками, потому что их не сломить. И при этом они не поехавшие фанатики, которым не жалко себя, потому что никого не жалко. В принципе, на этом можно было бы закончить, это основной ответ на вопрос статьи. Герои выдерживают заклятие Круциатус, потому что если бы они после первого применения падали в ноги Волди и компании, соглашаясь сделать все, что угодно, никто бы это не читал нет, просто был бы уже не Поттер, а Джордж Мартин. Во-вторых, самым слабым местом этого заклятия является его безвредность для организма. Боль — в норме — это сигнал о том, что тело подвергается деформации. Если боль есть, а физических увечий нет, это воспринимается как некая фантомная, ненастоящая боль, которая закончится, не оставив следов. Психологически это помогает лучше ее переносить. В оперативных же условиях наиболее эффективны именно калечащие истязания — например, отрезание пальцев. Поскольку недавно схваченный человек еще находится в состоянии адреналинового возбуждения, болевой порог повышен, не наносящие увечий удары воспринимаются как продолжение драки и не приносят ожидаемого эффекта. В голове мысль: «немного потерпеть, а там и наши подоспеют». Пытка, которая наносит непоправимый вред твоему здоровью каждую минуту, что ты ее терпишь, переносится намного тяжелее. Для сравнения подумайте над вопросом, что бы выбрали: полчаса на дыбе или пять минут раздробления костей. В-третьих, туда же, ко второму — быстрое и бесследное окончание. Как уже говорилось, почти все персонажи, кроме Долгопупсов, после пытки Круциатусом, быстро приходят в себя и в психологическом, и в физическом плане. Каждое следующее применение Круциатуса не больнее предыдущего (а может и наоборот, легче), что сводит на нет весьма ощутимый эффект, который в случае обычных пыток дает систематичность. Длительные пытки вообще гораздо эффективнее ломают волю человека, чем единовременное даже очень интенсивное воздействие. Так в условиях оперативной ситуации и нехватки времени вряд ли что-то дадут обычные побои. Но дознавателям времен большого террора при наличии необходимого количества времени (от нескольких недель до месяцев) других средств и не требовалось, чтобы выполнять свою работу. В-четвертых, интенсивность. Это одновременно и преимущество, и недостаток магического метода. С одной стороны, с помощью палочки можно без каких бы то ни было инструментов мгновенно причинить человеку действительно сильную боль. Вся проблема в том, что эта боль слишком внезапная и слишком сильная (ну, по заявленным описаниям). От такой боли мозг у человека выключается, он ничего, кроме боли, не воспринимает, с ним, говоря канцелярским языком, ну совершенно невозможно работать. Непонятно, дает ли заклятие возможность сознательно контролировать его интенсивность (в фрагменте c пауком написано дословно: «Moody did not remove his wand, and the spider started to shudder and jerk more violently»), или усиливается само по себе по мере продолжительности (может, из-за этого его применение надо «разбивать» на отдельные эпизоды). Допрос с пристрастием Олливандера я не считаю, так как там не указано в какой момент Волан-де-Морт произносит заклинание, да и вообще какое это заклинание — но в принципе да, возможно, он там ведет допрос прямо во время применения Круциатуса, тогда он однозначно может его ослаблять, потому что Олливандер ему отвечает почти целыми предложениями. В-пятых, никакого разнообразия. Боль всегда одна и та же, не локализированная, но вроде бы по ощущениям идущая из костей, это, безусловно, больно (как минимум половина пыток так или иначе связана с повреждением костей и/или суставов), но человека сильнее всего пугает неизвестность. Плюс есть индивидуальная восприимчивость к разным видам боли. Кто-то больше боится игл, кто-то огня, кто-то тисков; плюс есть более или менее выраженный страх за конкретные части тела (например, глаза, пальцы и т.д.) Заклятие Круциатус же лишено индивидуального подхода. (Хотя, в принципе, кто его знает, мы же его субъективно только на Гарри видели, может, другие персонажи его ощущают по-разному). Наконец, шестое, последнее — отсутствие психологической составляющей. Уже описанная выше внезапность и интенсивность не дают применить широкий спектр психологических приемов воздействия на жертву. А без психологии в этом деле никуда. Знающие люди в курсе, что главное в пытке — это подготовка и легкая демонстрация, и большая часть ломается уже на этом этапе — воображение работает против жертвы. К тому же для эффективного общения между допрашивающим и жертвой должен быть контакт на протяжении всего процесса. Всякие там: «вы его тут отмудохайте слегка, а я вернусь через 15 минут и поговорим» — халтура. А вот эталон профессионализма, на мой взгляд, — это ОʼБрайен все из того же «1984». Полное спокойствие, полный контроль, полная концентрация на состоянии пытаемого, постоянный зрительный, вербальный и при необходимости тактильный контакт, манера диалога, разработанная под конкретного человека. Да там в какой-то момент сам вместе с главным героем начинаешь сомневаться в своих мыслях, настолько этот черт убедителен. Итого, моя резолюция по этому заклинанию: — удобнее обычных методов пыток, но менее эффективно ввиду примитивности своего воздействия; — следовательно, имеет более ограниченную сферу применения; — и вообще у нас тут сказки делают.