***
Он был голоден, но, вопреки этому, кусок в горло не лез. Джейк тщетно пытался протолкнуть в глотку овсянку и тосты, но выходило у него так себе. "Даже не вздумай смотреть туда, придурок", - наказывал внутренний голос. Джейк и правда старался не поднимать взгляда дальше собственной тарелки, все шло гладко до того момента, пока Эмма не обратила его внимание на себя: - Почему ты ничего не ешь? Тебе нездоровится? - А? - Джейк будто только что очнулся от дремы, будучи облитым ушатом ледяной воды. - Ты почти не притронулся к овсянке, что-то случилось, Джейк? - она взволнованно смотрела на него вытаращенными глазами. Это раздражает, его мозг перенапряжен. - Н-нет, я просто не голоден, все в порядке, - бормочет он, совершенно случайно направляя взгляд на Еноха. Кудрявые волосы с утра торчат в разные стороны, а мешки под глазами, казалось, становятся с каждым днём больше и глубже примерно на сантиметр. Он жует медленно, будто пытается распробовать каждое волокно. Твою мать! Пускай Джейк и не видит его ног, как, например, сегодня во сне, зато более чем хорошо понимает, что дело не в них. - Я пойду, - он встаёт из-за стола, демонстрируя дерганность в движениях, понимая, что все равно никого убедить в обыденности происходящего не смог. Чёрт с ними со всеми, он не может здесь больше находиться - ему срочно необходимо побыть в одиночестве. - Извините. - Джейк... - Непонимающий взгляд Эммы кусает за пятки. - Все в порядке, абсолютно... мне просто нужно немного побыть одному, я не хочу есть, все окей, - продолжает оправдываться Джейкоб, уже бегом поднимаясь по лестнице наверх. Он слышать не хотел свой дрожащий голос, в голове образовался глухой вакуум.***
Джейк буквально врывается в ванную комнату и спешно защелкивает замок на двери. - Идиот, - говорить с собой уже вошло в привычку. Он медленно съезжает по стене, вроде как успокаиваясь. Просто не думать об этом оказалось не так уж и просто, а если по секрету и честно, то вовсе невозможно. Более-менее устоявшееся представление реальности в его сознании вновь начинает выполнять колесо. Весь мир опять переворачивается с ног на голову. Как с этим мириться? Джейк ведь не из того времени, когда такие влечения лечились, безусловно, интересными, но уж слишком все-таки жестокими способами. Еноху бы понравилось. Жестоко, кроваво и по большей части смертельно. Как раз то, что надо. Это от скуки, это из-за возраста, это не может ведь оказаться чем-то по-настоящему серьёзным? Руки тряслись сами по себе, ещё бы чуть-чуть и они схватились за его волосы на голове, и появился бы оправданный риск остаться без шевелюры.***
- Это из-за меня, да? - Эмма буквально перекрывает ему путь в коридоре. - Что? - Скажи да! Я тебе надоела, ты меня ненавидишь, так? - Все мысли спутались, а учитывая то, что Джейк ещё и совсем не понимал, что происходит, он медлил с ответом, который ему был неизвестен. А этим молчанием, наверное, ещё больше уверял Эмму в её правоте. - Нет, Эмма, нет... - Что тогда?! - Просто сегодня не мой день, я не знаю!.. - Это потому что он рядом со мной! - Все, Джейк отказывается продолжать этот бессмысленный разговор. Он все равно уже ни к чему хорошему не приведёт. Такое иногда случается. Видя его молчание, Эмма, всхлипнув, отталкивает его и бегом проносится по коридору, готовая зарыдать в эту самую секунду, но изо всех сил пытающаяся сдержать себя. Раздражает.***
Джейк сидит на траве. Вокруг него солнечный сентябрь одна тысяча девятьсот сорок третьего года, погода смеется, будто и нет никакой войны. Будто где-то прямо сейчас пуля не прошибает через шлем мозги отчаянному солдату. Будто в то же самое мгновение из утробы не выходит на грязных, засаленных пеленках, насквозь пропитанных кровью, недоношенный, обреченный, больной ребенок-урод. Его цель - погибнуть в первые же дни жизни, так и не узнав, что его родители не были знакомы. Что зачат он был в пыльной, заполненной невинной кровью подворотне, когда один из фашистов изнасиловал его мать, а ведь та просто искала хоть немного хлеба. Джейк встряхивает головой, отвлекаясь от этих мыслей, пытаясь не думать о родителях, о том, каково сейчас в двадцать первом веке. Он, наверное, действительно не хочет это знать... О подошву его туфли ударяется знакомая фигурка - один из сбежавших солдатиков Еноха. Он снова отбился от остальных, не желая воевать. Нужно поскорее принести его обратно, пока тот не приобрел звание дизертира и не был прилюдно казнен. На этот раз не смотреть на героя его снов не получится, чёрт бы его побрал. Джейк берет ожившую куклу в руки и оглядывается в поисках кудрявого мальчишки. Но тот уже сам показывается из кустов, очевидно, заприметив пропажу. - Неси его ко мне, - повелительным тоном выкрикивает О'Коннор. Джейк подходит к малолетнему кукловоду и передает ему в руки солдатика. Аккуратные, худенькие пальчики хозяйственно обхватывают его, крепко сжав. Под короткие ногти забилась глина. - И на каждую дюжину - хотя бы один предатель. Как думаешь, почему так? - Джейк продолжает смотреть на его руки. - Думаю, здесь просто работают законы жизни. Так всегда бывает. - Ножи свистят в воздухе, а в отряде Еноха становится на одну душу меньше. - Не существует идеальной армии, хотя бы один должен оказаться нигилистом, верно? Отрицать и идти против системы. - Ясно, - Енох нахмурился. Ему явно не доставлял удовольствия тот факт, что он ведает не все на свете, и что существуют люди опытнее него. - Убьешь его? - спросил Джейк, указав взглядом на солдатика. - Конечно, - пожал плечами Енох. - Что же ещё с ним делать? - Наблюдать за дальнейшими действиями? - Ого, у Джейка даже получается адекватно поддерживать разговор. Может, он просто себя все это время накручивал? - А ничего нового не будет, я уже пробовал. Джейк опускается на траву. На улице тепло, и сегодня Енох одет в те самые шорты и гетры, ну только не это, господи. Широкая рубашка заправлена в шорты и сидит на нем балахоном, как бы акцентируя внимание на еще детской худобе. Джейк завороженно наблюдает за каждым его движением. Рукава закатаны почти до локтя, а лицо О'Коннора выражает странную гармонию из мрачной отрешенности с детским увлеченным весельем, восторженной радостью, настоящим восхищением в его глазах, расширяющихся при взгляде на сражающихся гомункулов.***
Джейк запоминает этот взгляд, он выжигается под его веками на самой сетчатке. Этот взгляд никуда не уходит ни сейчас, ни потом. Никуда не уходят в его воображении ни стройные ноги, ни испачканные глиной пальцы, ни длинные, завивающиеся ресницы, ни пухлые, мальчишеские губы, искривлённые в усмешке. Если бы отвратительность была жидкостью, допустим, просто примем такое сравнение... если бы она была жидкостью, то сейчас бы Джейк сидел в огромной луже из своего отвращения к себе, оно затекало бы в рот, уши, душило, проникая через ноздри с четким намерением убить. Убить в нем здравый смысл! Это ненормально. Он всхлипывает и тяжело дышит, едва ловя в воздухе крохи кислорода, дабы углекислый газ не заполнил все лёгкие. Чёрт с ним, он не дышал, он умирал прямо на полу в ванной. Ему было так хорошо сейчас, желание и удовольствие захлестывало вперемешку с психологической болью. Финал позорного ублажения очевидного сумасшествия, пустившего в его сознании ядовитые корни, был близок. Это ненормально. Наплевать на все и всех! Наплевать на то, что он не сможет так жить. - Ты урод, - хрипит Джейкоб сам себе, на этот раз даже не замечая этого. Только урод может так яростно мастурбировать на малолетку средь белого дня. Только сумасшедший человек, которым он, судя по всему, всегда и являлся - врачи были правы, давая ему эти цветные пилюли. От них становишься овощем, и это хорошо. Овощ физически не может думать о пацаненке, препарирующем животных ради веселья. Овощ не будет представлять, как прикасается к его животу. Теперь ты хочешь стать овощем, Джейк. В свои шестнадцать лет. Мне нечем тебя порадовать. - Чёрт... - выдыхает он, почти плача, и облакачивается о холодную стенку. Скользкий пол. Взьерошенные волосы, влажные от пота. Истерика. Рука вся в липкой сперме. То ещё дерьмо.***
- Убийство приносит удивительное ощущение счастья, будто ты - властелин, - мальчик, ловко ведя скальпелем, опустошает очередную мышь, вываливая внутренности в миску. - Ты ведь никого весомее животных не убивал. Или я чего-то не знаю?.. - Джейк передал ему салфетку, когда кровь волей случая попала на стол. Енох сам позвал его помочь. - Этого достаточно. По крайней мере пока, - О'Коннор сосредоточенно вглядывается в труп грызуна. Он замечает на себе непонимающий взгляд Портмана. - Шучу я. - Я уж подумал... - Руки Еноха все же испачкала кровь, Джейкобу становится не по себе. - Знаешь что? Ты должен попробовать, это весело, - Енох быстро протирает руки и тянет Джейка на своё место, оставаясь рядом. - Вырежи её сердце! - Восторженный возглас напоминает Джейку о том, кто такой Енох О'Коннор. - Ладно... - он зажимает в ладони скальпель, но понятия не имеет, что с ним делать. Он смотрит на кукловода с немым вопросом на лице: и? - Так будет проще, - чуть помешкав, решает Енох. Он хватает Джейка за руку, держащую скальпель, кладя свою маленькую ладонь поверх. Тот вздрагивает. Нет, пожалуйста, нет... Енох управляет его рукой, как своей собственной, и ловко совершает все привычные манипуляции. Стоит ли говорить о том, что Джейк вообще ничего не увидел, не понял и не запомнил, а просто пялился на их руки, изо всех сил стараясь унять внутреннюю дрожь. - Как тебе? - Енох восторженно глядит на крохотное окровавленное сердце. - Восхитительно, - одними губами произносит Джейк. Но тут происходит то, чего он боялся - Енох убирает руку. Что с тобой происходит? Что с тобой происходит, Портман? Что ты делаешь? Кто ты такой? Неожиданно для себя самого Джейк останавливает его ладонь, ухватив за пальцы. Нет... Енох удивленно смотрит на него в оба: - Что ты делаешь? Что. Ты. Делаешь? Джейк резко одергивает собственную руку. Нет... Этого не может быть. Он медленно поворачивает головой из стороны в сторону в жесте, изображающем отрицание. Дикий шум в ушах набирал громкость, он уже перерастал в ультразвук. Что он делает, боже? - Ничего, - бормочет Джейкоб, пятясь назад. - Мне лучше уйти, - он, обливаясь ледяным потом, без оглядки устремляется прочь из комнаты, не желая ничего видеть и знать. В ушах все так же гремит, а голова раскалывается. Барабанные перепонки готовы лопнуть. Ему ужасно хочется выскоблить к черту все, что есть в его черепной коробке. Джейк чувствовал себя так, будто его сейчас стошнит. Рвотные от безумного отвращения к себе позывы раздирали его тело. Он падает на скрипучую кровать, поджав колени к подбородку и закусив высохшую нижнюю губу. Что он делает? Что происходит? Зачем ты позволяешь себе думать об этом? Почему ты допустил фантазии взять над тобой верх? Что ты творишь? Кто ты теперь? Кем ты стал? Ты переступил грань дозволенного, ты знаешь, и я вынужден... Тебе просто не повезло. Ты урод, Джейк. К сожалению, такими рождаются. Так всегда происходит. Это закономерность, которую не прервать. Он тихо бормочет себе что-то под нос и даже не слышит, что именно. Он не управляет своим телом сейчас. Он только помнит тепло тонких пальцев на своей коже. Енох по-прежнему стоит в своей комнате, он смотрит на свои руки и недоумевает, что же с ними не так. Тяжёлая дверь так и остаётся распахнутой настежь, а кровь продолжает въедаться в поверхность стола. О'Коннор совершенно точно понимает, что питает симпатию к тощим запястьям Портмана, почти такую же, как к смерти. И особенно его поражает картина блестящего, окровавленного скальпеля, который те держат, когда он сам руководит их движениями. Несправедливо, что Джейкоб все еще не знает о том, какие красивые у него руки.***
За обедом Енох смотрит на Джейка очень пристально и долго, но тот не замечает этого, что поразительно. Он слишком убит морально.***
Эмма восседает перед ним на кровати. Теплые лучи света из окна, полуприкрытого плотными, темными шторами, узорчато ложатся на её грудь, и огненные волосы сияют ещё ярче, ослепляя. Комната погружена в рыже-бордовый полумрак. Джейк успокаивается и тонет в нем, но ее волосы вклиниваются в поле зрения, разрушая гармонию одиночества. Они жгут глаза. Эмма тянется к нему, проводит нежной ладонью по щеке или месту, где она должна располагаться, тихо шепчет что-то о прощении, но Джейк не может сосредоточиться и услышать. Ему плохо. Его глаза плавятся, готовые вытечь, голова кружится почти до тошноты. Её волосы чересчур яркие, а шёпот на ухо лишь раздражает, воспринимаемый скрипящими, ломанными звуками. От нее пахнет медом и цветами, но именно сейчас он готов поклясться в ненависти к этим восхитительным ароматам из-за их дикой приторности. Девушка прикасается губами к его, а её свежие слезы отпечатываются на лице. Джейк отшатывается, глаза Эммы ползут на лоб. Он спешит ретироваться, пока его не вырвало. Он падает с кровати, поскальзыватся на полу, ушибая колено. Хватается за дверь и прямо вылетает в коридор. Такой смазанный и позорный побег... Но он не хочет ничего из того, что она может ему дать.***
Джейка ледяным лезвием сабли пронзает страх от неожиданности, когда об его ноги ударяются две чужие в туфлях с твёрдой подошвой на каблуке. Он вздрагивает и старательно пытается делать вид, что не видит хитрого взгляда Еноха, сидящего напротив. Но в конечном итоге Джейкоб все равно попадается и теперь не может оторваться от тёмных, больших глаз, смело взирающих на него напрямую. Он не решается двинуть хоть одной ногой, дабы не спугнуть мгновение, в реальность которого не верит. - Енох, сядь нормально! - Осаживает мальчика чей-то строгий голос. Джейк в поисках его источника встречается взглядом с Эммой. Она больше не сидит рядом с ним и постоянно выглядит недовольно и подавлено, но ему как-то казалось, что это и есть её привычное состояние. - Енох! - повторяет она, и тот нехотя выпрямляется, заерзав на стуле и, к сожалению, убирая ноги от Джейка. Это чувство зареклось покидать его. Это чувство с ним теперь навсегда. Дело вовсе не в ножках было, не тёмных шортиках, не в светлых, мягких кудрях, ни в глубоких глазах... хотя кто этой лжи поверит? Сам себя ты этой придумкой не убедишь, вот в чем дело. Джейк отчаянно быстро тонет и захлебывается в своём влечении. Ему нравится хитрая улыбка на лице подростка, ему нравится тяжёлый, нежный взгляд, обращенный к нему за неизвестные грехи. Он подчиняется наглому совершенству в лице Еноха. Его свежий образ, сотканый из миллионов важных деталей, не уходит из воображения ни на секунду.***
Ноги несут его сами по себе. Не нужно больше никаких солдатиков в качестве предлога. Контроль над рассудком утерян. Мысли ни о чем другом больше не имеют значения, они больше не могут проникнуть в его голову через толстый барьер помешательства. Джейк продолжает разрываться на части внутри. Его душа - битое стекло, и он бесконечно наталкивается на осколки и истекает кровью. Падая в лужу собственной грязи, он готов отдать все за то, чтобы ещё хоть раз увидеть улыбку Еноха, и неважно, что он натворил в прошлый. Джейк не может перестать вспоминать недавний инцидент за обеденным столом, это выглядело по меньшей мере странно. О'Коннор заигрывает с ним намеренно, потому что отдаёт себе отчёт или потому что насмехается над метаниями Джейкоба? О'Коннор заигрывает с ним? Енох как и обычно сидит на траве, окруженный армией солдатиков. Джейк молча опускается рядом. Они сидят, и словно по какой-то неведомой договорённости никто из них ненароком не проронит ни слова. Джейк одновременно и скован ожиданием, и расслаблен, чувствуя безмятежное спокойствие сидящего близ него мальчишки. Даже сердце не пропускает ударов, как это случалось ранее. Перед Енохом сражаются двое гомункулов, как дуэлянты в девятнадцатом веке. Звон саблей сменяется мягким чавканьем, и на кончике своего оружия один из них обнаруживает пронзенное сердце другого. - Мёртв, - вздыхает Енох и неожиданно опускает голову на колени Джейкобу. Тот сжимается в момент, когда волна нехорошего тепла разгоняется по всему его телу. Енох кладет руку под пухлую щеку, устраиваясь поудобнее. Даже не думай, Джейк! Ты же не собираешься?.. Портман поднимает дрожащую ладонь и тянется к копне густых светлых волос, он все не решается и из последних сил пытается остановить себя от совершения одной из самых крупных ошибок за последнее время. Он осторожно запускает пальцы в мягкие волосы и поглаживает сквозь них кожу головы, игнорируя крики здравого смысла где-то там, на периферии сознания. Енох дергается и поворачивается к нему, он хватает его запястье своей крохотной, в сравнении с его, ладошкой. - Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя прекрасные руки? - Джейк мотает головой в отрицательном жесте. - Я считаю, это очень несправедливо. Ты обязательно должен знать об этом. Джейк замирает, как громом пораженный, и не может позволить себе даже сделать выдох. - В таких руках скальпель выглядит как волшебная кисть у художника. На убийство, совершаемое тобой, я смотрел бы вечно... - делает паузу. - Ты мне нравишься, Портман, - он наконец отпускает запястье Джейка. Тот не может найти себе места, хотя и прикован к земле тяжёлой и горячей головой на своих коленях. Джейкоб оглядывает Еноха с ног до головы. Худые ноги в старомодных туфлях вытянулись на яркой, зелёной траве, хлопковые гольфы-гетры скатились по гладкой голени и собрались в складки, острые колени тут же привлекают взгляд своей эстетичностью, как, впрочем, и все остальное в Енохе. Они испачканы землёй и зеленью травы, будто тот ползал на карачках. Неудивительно, на самом деле, если так и было. Белая рубашка выбилась из-за пояса шорт, открывая крохотный участок мягкого, все еще детского живота. Взгляд Джейка вдруг бросается на лицо мальчика, на его пухлые губы. Ты этого не сделаешь! Мерзкий, мерзкий урод...ты отвратителен. Джейкоб осторожно наклоняется и, боязливо глядя в глаза с очерченными вокруг темными синяками, легко касается нежных губ. Рука сама ложится как раз на то опасное место, где рубашка совсем немного поднялась, но он задирает её чуть выше и касается кожи. Это почти то, что он себе представлял в тех ужасных фантазиях, когда... Все его нутро выворачивало наружу вместе с внутренностями, а рассудок закипал, вертясь на месте. Ему страшно даже думать о том, что теперь сказать Эмме, потому что так жить он точно уже больше не сможет. Наверное, она предложит ему убраться отсюда или попытается совершить нечто подобное сама. Но Джейк надеется на её ум всей истерзанной душой. А ещё он готов молиться, чтобы Милларду именно сейчас, в эту самую минуту, не приспичило прогуляться голышом где-нибудь поблизости. - Я подарю твоим рукам скальпель, и хочу видеть на нем кровь. Это будет твоим уникальным аксессуаром, - шепчет Енох, и Джейк не сомневается в том, что тот не шутит. Солнце сладко заливается на небе, грея полуприкрытые веки. Колени. Шорты. Гетры. Стрелка часов крутится слева направо лишь до поры до времени. Петля замыкается в круг и продолжает циклическое течение. Ты сам выбрал эту дорогу, Портман. Ты сам...