Лондон. 10 вечера.
Уже зажглись фонари, пешеходы быстро проходят больницу Чаринг Кросс, спеша кто куда: домой, на работу, в магазины. Мило воркуют парочки, хмурятся взрослые люди, тянут куда-то своих родителей дети, но все, по-своему, в душе, радуются погожим денькам, коих в Лондоне осенью бывает не так много. Солнце зашло, озаряя последними лучами облака и небосвод яркими красками. Мчатся автомобили, освещая дороги светом фар, автобусы, которые светятся как новогодняя елка, велосипеды, шум колес которых заглушается машинами и топотом такого количества людей. Шум, свет, спешка — привычный Лондон… Но далеко не обычный вечер для одной семьи. Из здания больницы буквально вылетает парень, едва успев открыть дверь, врезавшись в доктора. Отскочив в сторону, он бежит к стоянке. За ним выбегает взрослая женщина, затем молодая девушка. Обе кричат ему что-то в след, но парень, живо оседлав своего «железного коня», уже вставляет ключ в зажигание. Несколько человек из всей этой суматохи обратили на эту сцену внимания, но быстро её забыли, забив голову тучей ненужных, но важных, по их мнению, мыслей, снова погрузившись только в свои проблемы. Слышится резкий рев мотора, на мгновение свет фары ослепляет женщину и девушку, заставляя зажмуриться, и, когда они открывают глаза снова, видят того парня уже в конце улицы. Мотоцикл и его всадник влились в этот поток машин, подстроившись под него. Через несколько секунд, они оба, но как одно целое, сворачивают за угол. Женщина закрыла рот ладонью, сдерживая всхлипы. Девушка обняла её, положив голову на грудь и закусив губу. — Томас… — Прошептала женщина. Слеза скатилась по её щеке и затерялась где-то в длинных волосах девушки. Они обе стоят еще довольно долго, смотря в конец улицы и проклиная этот день. Мотоциклист ехал по дороге, обгоняя машины на неприлично малом расстоянии, едва не сбивая зеркала. Ветер трепал его светлую шевелюру. Темные глаза смотрели вперед с жестокостью и безразличием одновременно. Брови были сдвинуты и опущены. Свидетельство ярости. Выжимая газ настолько, насколько позволяли правила и дорожное движение, парень гнал по знакомому маршруту. Кто-то сигналил — ему было плевать; крича что-то оскорбительное на всю ругань, что лилась вслед, он снова мчал вперед. Сейчас плевать. Какого… Это… Это не может быть правдой, да? Ведь… Они что-то напутали. У меня просто кашель. Это не может быть правдой. Это не может быть со мной! Мотоциклист выдавил газ и понесся по трассе с далеко превышающей норму скоростью. Он не тормозил и только мчал по дороге, глядя на автомобили впереди. Резко притормозив на перекрестке, парень едва не столкнулся со встречным автомобилем. Он пронесся буквально в паре сантиметров от него. «Всадник» свернул, его «железного коня» сильно занесло в сторону, едва-едва не сбив зеркало машины. Парень опомнился и поехал вперед до того, как автомобилист успел осознать, что случилось. Это ведь… Этого не может быть… Я не могу поверить в этого. Всё зря. Вся моя жизнь зря. Все планы, цели, все рухнуло с парой слов! Что за черт?! Почему я?! Я ведь… Это не правда. Это злая шутка. Да? Пожалуйста, скажите, что это шутка… Свернув еще раз, он остановил свое средство передвижения на парковке. Выключив зажигание, Томас спрыгнул с мотоцикла, положил ключи в карман куртки и, сжав их изнутри, пошел к Хаммерсмитскому мосту. Буквально каждый шаг был пропитан яростью, все такой же жестокий взгляд был направлен вперед, но одновременно и в никуда. Расталкивая людей на своем пути локтями, парень уверенно шел вперед. Он что-то бубнил себе под нос. Люди не замечали его настроения, не разбирали слова, и лишь злились на такое жестокое поведение, проклиная в голове. Какое дело до какого-то парня? Никакого. И никто бы и вовсе не обращал на него внимания, если бы не грубое отношение к этим же людям. Останавливаясь и оборачиваясь, говорили вслед замечания, будто они что-то значили для человека, растолкавшего их локтями. Как они раздражают! Пошли к черту, ну! Столпились тут! Я вам что, клоун? Че ты обернулся?! Пошел нахрен, урод! Тупые, глупые, бессмысленные люди. Парень подошел к краю моста и оперся на перила, слегка перегнувшись через них. Внизу тихо шептала Темза, лениво омывая столбы моста, опущенные в неё. За что оно так? Что я, черт возьми, сделал, а?! Бог есть, да? Так встань со своего места и обрати на меня внимание! Ты, ты ведь могущественный, как думают некоторые, да?! Так что Я тебе сделал?! За что ты так поступил, какая блять к черту болезнь, а?! Томас глянул на небо, затем фыркнул и достал пачку сигарет и зажигалку. Руки дрожали, как и всё тело. На улице было зябко, особенно вблизи воды, но, несмотря на расстегнутую куртку и одну единственную майку под ней, парню было душно, жарко, невозможно дышать. Приходилось дышать ртом, так как воздуха было недостаточно. Горло быстро заледенело и при выдохе появлялись хрипы. Он достал дрожащими пальцами сигарету, засунув между губами. Зажигалка никак не хотела работать по назначению [Ну же!], и удалось это только через минуту, как только парень прикрыл маленький огонек рукой. Сигарета была зажжена - повеяло табачным запахом. Сделав первую затяжку, парень уткнулся губами в руку. Появилось першение в горле и, поддавшись, он закашлял в руку. Сухой, тяжелый кашель раздирал горло. Молодой человек никак не мог откашляться, раздирая глотку еще больше, заливаясь им и делая резкие вдохи из-за нехватки воздуха. Черт, как же меня это достало. Дурацкие легкие! Работайте, ну! Или вы там для красоты?! Прекратился он так же, как и начался, — внезапно. Сделав еще затяжку, парень выпустил дым изо рта, который резко ударил сначала в лицо, попав в дыхательные пути, а затем растворился у него за спиной. Томас смотрел под себя, в воды Темзы, а в голове все крутился, как механический, голос: «У вас рак легких. Вторая стадия. Опухоль 5 сантиметров. К счастью, лимфоузлы не затронуты. Шанс выживаемости мал, но все же он есть. Мы сделаем все, что в наших силах».Диагноз «рак легких» для 17-ти летнего парня — приговор.
Молодой человек думал только про этот голос, крутя в руках белое законное орудие убийства. Сжав конец сигареты, в итоге выкинул ее, недокуренную, в темную воду реки. Маленький огонек стремительно летел вниз. Быстро летит… И этот огонь. Так красиво… Может, словить его? Просто спрыгнуть и вместе с этим упасть в воду Темзы. И он будет мне как путеводная звезда… Там, где у меня не будет этого ебаного рака… Он следил за окурком взглядом, до того, как Темза поглотила сигарету. Томас достал еще одну сигарету, но не зажигал. Вертя её между пальцами, он задумчиво смотрел на неё. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Рак лёгких. Даже шум машин, топот людей не заглушал эти противные, несносные слова, кричащие в его голове и давящие на черепную коробку изнутри. Рак легких. Сжав сигарету в кулаке, парень и её выкинул в Темзу. Прошло пару часов с того момента, как Томас оперся о перила моста. Казалось бы, время сейчас — все, что есть у него; лишатся такого ценного сокровища, было бы глупо. Но было глубоко плевать сколько секунд, минут, часов, дней, суток он здесь стоит. Шум стал тише, людей и машин меньше. В итоге, лишь изредка появлялись запоздалые прохожие, несмотря на то, что этот мост был не в каком-нибудь закоулке. Некоторые старались быстро пройти мимо странного парня, некоторые, шатаясь, шутили, кто-то отпускал злые словечки. — Рак легких, говоришь? Интересно… Как я должен был отреагировать? — Говорил он себе под нос, доставая очередную сигарету. — Кивнуть и сказать, что все хорошо? Чушь. Как вообще реагируют люди, которым ставят смертельный приговор? Рыдают? Смеются? Проклинают? Вообще, есть такие люди? Где они? Почему я никого не видел? Это несправедливо. Мне только 17. Рак легких… Это ведь конец. Или нет? Может, они ошиблись? Сотни вопросов звучали, но ни на один из них Томас не знал ответа, лишь задавал, задавал, задавал. Бесчисленное количество вопросов растворялись в воздухе, и лишь Темза шептала что-то внизу. — Как они вообще могли?! — Вскрикнул парень, отчего девушка, проходящая мимо, резко отшатнулась и вскрикнула, побежав вперед. Но Томас снова поник. — За что? Я только жить начал. Все, все скоты. Почему? За что?.. Снова упершись губами в руку, он смотрел в воды Темзы. Река продолжала нашептывать парню. Томас не мог понять: что она шепчет там? Её волны, отблескивающие фонари мостовой, притягивали взгляд парня. Он следил за её медленным, ленивым течением, хотелось рукой дотронуться до её вод. Томас немного перегнулся через перила и вдохнул полной грудью воздух над рекой. Ну вот что ты там шепчешь? Что? Что ты хочешь мне сказать?.. Помоги мне. Помоги, ну же! Пожалуйста… — Я, конечно, далеко не самый идеальный подросток, но черт. Я ничего не делал такого, за что меня можно просто искоренить! — В порыве ярости парень ударил кулаком по перилам. Удар оказался слишком болезненным — чувства были не самые приятные. Он стер костяшки пальцев в кровь, а боль на мгновение заглушила мысли. Томас сжал зубы и зажмурился так, что в глазах появились мерцания и звездочки. — Сука… — Бросил парень и развернулся спиной к перилам. На улице было пусто, изредка проезжали машины. Кроме фар автомобилей, светом были только фонари. Холодные, бездушные… Конечно, они ведь не живые… Может, и мне стать таким? Холодным, бездушным… Безжизненным… Томас встряхнул головой и посмотрел наверх, на небо. Звезд видно не было, хотя было поздно. Звезды и мегаполис — несовместимые понятия. Если хочешь увидеть звезды, нужно выбираться туда, за город, подальше от городского шума и суеты. Звезды… Я знаю, вы там, я могу увидеть ваш свет… Вы — огромные шары. Вы — газовые гиганты… Я любил смотреть на вас, лежа на поляне. Вы манили меня к себе, вдохновляли. Тогда за что? За что вы так со мной?! Он вскинул руку к небу, растопырив пальцы. Если верить этим астрологам, то вы решаете судьбу. Я ведь любил вас… Вы меня предали. За что? Что я сделал не так?! Что с этим миром?! Подросток чертыхнулся и развернулся обратно, обратив свой взор в темные воды Темзы, подальше от звезд, от «его предателей». Я стал думать как девочка-подросток. Эти ванильные мысли. Раздражают. Я раздражаю сам себя. Я противен. Я — урод, просто эксперимент-неудача какого-то… На меня сил не хватило? Или ты решил передохнуть от меня? Томас решительно обернулся и прошел на середину магистрали. Широко раскинув руки в сторону, он снова поднял голову вверх. — Эй, ты, там! Да, ты! Как тебя называют?! Бог, да?! Знаешь, что? Иди к черту! Иди нахуй! Ты никчемен! Если ты создал нас, то мы твои дети, да? Тогда что ты за отец, убивающий своего сына медленно и мучительно?! — Кричал Томас в небо. Его голос терялся посреди моста. Парень опустил левую руку, сжав её в кулак. Правой же он указывал на небо. — Или ты думаешь, что раз ты всемогущ, то имеешь право косить людей?! Это не твоя работа! Старый, никчемный Отец! Давай, что ты еще можешь?! Запусти в меня молнию, устрой цунами, землетрясение, пусть меня собьет машина! Ну, давай! Тебе же не терпится увидеть, как я подыхаю! Смелее, ну! Он снова раскинул руки и стал медленно кружиться вокруг своей оси, заливаясь смехом. Парень вертелся посреди моста, заливаясь хохотом, как самый настоящий сумасшедший. Своим видом подросток непременно напугал бы проходящих пешеходов или водителей. Я – псих. Я сошел с ума. Да. Окончательно. Я — псих. Моя жизнь уже ничего не стоит. Я — псих. Какая разница: умереть сейчас или через какое-то время? — Раз ты так хочешь, я устрою. Раскрой свои глаза, Отец! И смотри! Голова кружилась, в глазах то вспыхивал, то гас свет, но Томас уверенным и твердым, насколько он мог, шагом направился к краю моста. Сжав перила, «эксперимент-неудача» перелез за них. Река стала неспокойной. Под ногами плескались её воды. Парень слышал отчетливее и громче то, что она шептала. В лицо ударил ветер, принеся с собой морской воздух. Немного похолодало. Тук-тук-тук-тук-тук… Тук-тук-тук-тук-тук… Тук-тук-тук-тук… Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Кровь прилила к щекам. В висках застучало. В голове появился какой-то шум, который хотел взорвать голову парня. Душа Томаса стала похожа на кладбище. Он изнутри чувствовал, как гниет заживо, будто захороненный. В ушах стал звучать крик ворон, перед глазами отчетливо стояла картины его похорон. Как несут его гроб, себя внутри, выражение лиц родителей, сестры, погоду, деревья, могилы — все это он видел яснее Темзы под ногами. Все его мысли сейчас хотели вылететь из головы, подобно тысячи одноцветных бабочек. Черных бабочек. Как и его настроение сейчас. Он встряхнул головой. Руки едва-едва не соскользнули с перилл. Картина прояснилась, и вот вновь он стоит на самом краю моста, а не на своих похоронах. Томас не мог отвести взгляд от вод реки. Как зачарованный, парень смотрел вниз, под ноги. Один шаг. Всего один шаг разделяет меня и Темзу. Всего один шаг — и я буду свободен. От болезни. От семьи. От всего этого. Один шаг… Томас закрыл глаза. Руки стали дрожать, но он был уверен в своем решении. Парень отвел правую ногу вперед. — Прими меня, Темза… — Прошептал он и…