***
Ты целовал меня, уворачиваясь от кулаков и крепко сжимал мои запястья в руках, не давая и шанса оттолкнуть тебя. Ты говорил, какой я милый, после чего в лучшем случае получал по лицу, и только улыбался в ответ на мой крик. Ты терпел мои истерики, каждый раз молча обнимал, даже рискуя получить пару синяков. Твое ангельское терпение временами начинало дико бесить, я делал все возможное, чтобы разбить его, но ты только улыбался и говорил, что все будет хорошо. Ты целовал меня, пропуская мимо ушей постоянное «Руки убрал, пидор» и держал за руку, не боясь, что кто-то увидит и осудит. Ты продолжал целовать меня, пока угрозы не сменились милыми фразочками, а побои — ласковыми прикосновениями. И хотя такое бывало не часто, ты продолжал ждать и любить меня. Ты постоянно был рядом, ты был моей силой и мотивацией. Как жаль, что я заметил это только когда ты ушел.***
— Почему ты оставил меня? — Постепенно повышая голос, спросил Юра. — Почему ты ушел, когда был так нужен?! — Добавил он, почти срываясь на крик. — Ты сам меня выгнал. — Тихо ответил Виктор. — Ты говорил, что больше не хочешь видеть меня и в конце концов я решил отступить. Если бы ты только знал, каких усилий мне стояло уйти от тебя. — Ты что совсем дурак? — С прежней интонацией вскрикнул Плисецкий. — Мало ли что я там говорил. Это все было на эмоциях. Ты же знаешь мою вспыльчивость, разве не мог догадаться? — Парень сделал глубокий вдох, и, переходя на шепот, продолжил. — Ты был для меня гребаным смыслом жизни… «Неужели та глупая ссора и была причиной? Я даже не помню, с чего все началось. Я тогда был очень зол на Виктора, наговорил ему всяких глупостей. Но я и представить не мог, что все так обернется. Как он мог подумать, что я это всерьез? Возможно, мне стояло почаще говорить ему… »***
Ты говорил: «Я люблю тебя», смотря на экран своего телефона и улыбаясь очередному глупому сообщению. Ты закрывал глаза и представлял мою улыбку, прям как у тех смайликов, что я присылал в немереном количестве. Ты думал о том, как сильно хочешь прикоснуться ко мне, услышать голос, пусть даже с этим: «Че лыбишься, придурок?» и поцеловать меня. Тебе захватывало дыхание от нахлынувших чувств, ты вдыхал мой запах, сжимая в руке забытую кофту и улыбался, как ребенок, предвкушая поедание своей любимой конфеты. Ты набирал номер, как всегда, по памяти, и дождавшись недовольного: «Ало. Сука два часа ночи, тебе че жить надоело?!», зная, как меня бесит это прозвище, говорил: «Котенок, я соскучился». Ты говорил «Я люблю тебя», сжимая меня в своих объятьях и обжигая щеку горячим дыханием. Хриплым сорванным голосом ты шептал мое имя и говорил: «Я люблю тебя», впиваясь руками в мои бедра и зубами в шею. Ты входил слишком глубоко, сжимал слишком больно, до крови, не оставляя мне выбора и возможности хоть как-то среагировать. Тебя было слишком много, я думал, я задыхаюсь, дотрагиваясь ресницами до твоих губ, я возбуждал твой слух сладкой песнью о внезапно нахлынувшей эйфории. Я думал, я задыхаюсь, чувствуя, как ты заполняешь меня, ты был капельками в уголках моих глаз, ты был перышком, застрявшим в спутанных волосах, ты был наименьшей частичкой в каждом оттенке синяков на моем теле, ты был в каждой клетке, буквально тёк по моим венам и медленно растворялся. Ты был во мне и ты был моим. Я думал, я задыхаюсь, чувствуя всем телом твой экстаз, твое сердце билось где-то внутри меня, изображения расплывались, а в ушах все еще звучал твой прерывистый шепот: «Юра… Я люблю тебя». Когда твой пульс приходил в норму, ты долго смотрел на меня нежным, немного грустным взглядом, как будто ждал чего-то. Гладил меня по голове, бережно укладывая слипшиеся волосы, с упоением разглядывал мое тело, трогал подушечками пальцев свежие отметины, оставленные тобой, и ждал. Мои веки становились безумно тяжелыми, я едва находил в себе силы, чтобы дышать, но все еще не мог оторвать от тебя взгляд. Твое дыхание будто вводило меня в транс, я словно терялся в безуспешной попытке сосчитать трещинки на твоих губах, тонул в небесно голубом омуте твоих глаз, а ты все ждал. Видимо ждал, пока я усну. Ты говорил: «Я люблю тебя», сидя на полу в темной комнате и пытаясь согреть мои ледяные руки. Твой голос дрожал, привычная улыбка исчезла, встревоженный взгляд будто насквозь прошибал мое тело электрическим током. Мне казалось, что я просто сплю, атмосфера в комнате давила на мозги, я смотрел на тебя и не верил, что все это взаправду. Ты вытирал мои слезы, пытаясь понять, что сделал не так и молча целовал мокрые щеки. Теплое прикосновение твоих рук возвращало меня в реальность, слова застряли глубоко в горле, создавая огромный ком и перекрывая дыхание. Я так до конца и не осознал важность этого момента. Я растворился в твоих руках, надеясь на очередной шанс, ожидающий меня в будущем.***
— Ты… никогда не говорил мне об этом. — Виктор выглядел растерянным, он покраснел и едва заметно улыбнулся. Одинокие снежинки то и дело падали на его лицо. Юра наблюдал за тем, как одна особо крупная опустилась на нос мужчины и медленно таяла под воздействием этого особенного тепла, как и сам он когда-то. — Я… хотел, правда хотел, — прошептал Юра, вздрагивая от холода, — но это все произошло так быстро. Я не успел. — Прости меня. — Решительно сказал Виктор и взял парня за руку, притягивая к себе. — Прости за то, что оставил тебя. Я представляю, как тяжело тебе было все это время и осознаю свою вину. — Он взял вторую руку Плисецкого и поднес их ко рту, обдавая теплым паром. Виктор как никто другой знал, как сильно его котенок не любит холод. — Пожалуйста, Юра, прости меня. — Прошептал он, целуя эти замерзшие, безумно родные руки.***
Я никогда не думал, что существовать без тебя будет так сложно. С каких пор зимы стали такими холодными? Все дни мрачные, серые и до безобразия похожи друг на друга. Ночи стали мучительными, хотя-бы раз удалось уснуть без многочасовых терзаний и снотворного. Люди выглядят странно. Как будто их лица срисованы со страниц второсортных комиксов, а тела набиты ватой, пропитанной чем-то липким и черным, иногда оно даже вытекает у них изо ртов. Воздух в комнате слишком сухой, отдает полуфабрикатами и отчаянием. На улицу я почти не хожу, разве что в магазин и на тренировки. Я их не забросил, это единственное, что у меня осталось от тебя. В те редкие дни, когда мне удается поспать, я вижу тебя во сне, ты снова улыбаешься и держишь меня за руку. Это становится тяжелее с каждым новым этапом моей депрессии. Я почти со всеми оборвал общение, не вижу смысла в пустых словах, которыми все привыкли обмениваться. С тех пор, как ты ушел, мир стал слишком тусклым. Вот теперь я задыхаюсь.***
— В тот день, помнишь, снег тоже застревал у тебя в волосах, потому что ты, как и сегодня, не надел шапку. — С улыбкой сказал Юра, стряхивая снежинки с головы Виктора. — Помню. — Ответил он, улыбаясь в ответ. — Я тогда должен был сказать тебе… — Юра подошел ближе, максимально сокращая расстояние между ними. — Я люблю тебя, гребаный ты придурок. — Котенок мой~ — С умилением протянул Виктор, наклоняясь, чтобы поцеловать его.