Миг творения.

      Кузни Ауле, похожие на лабиринт, спрятаны от чужих глаз. Уровень за уровнем они опускаются на глубину и ветвятся, подобно дереву, растущему от поверхности вниз, ничем не нарушая и не отравляя дыхания жизни на земле. Сам Манве порешил так и, говорят, что его брат - Мелькор - на пару с Ауле вложил много сил, расширяя самые нижние пещеры. Непосвященному не добраться до них вовек, и даже знающий путь мог бы потеряться в этих извилистых переходах, полных промозглых теней. Они - эти тени - бегут испуганно от разевающих свои огромные пасти огненных печей и жмутся к стенам. Они любят тех, кто спускается вниз в одиночку, и ластятся, точно псы. Льнут ко всем, кроме одного. Его тени боятся больше огня. -Ты мог позвать меня, вала. -Я разобрался сам. Но, если ты не занят... - Я всегда занят,- Майрон скрестил на груди руки. - Ах да, - молот ударял снова и снова, ритмично и слаженно,- ведь мастерство не дается просто так. Не выпадает из-под орлиного хвоста. Не приходит легко, как юная майэ к тебе в постель. Мастерство... требует сил и времени. Хорошо, что Мелькор стоит спиной и не знает, как выбесил майа этим замечанием. Или знает? - Что ты делаешь? - Вопрос прозвучал недобро, но вала словно бы и не заметил, продолжая выбивать дух из куска металла. Заготовка недавно побывала в огне - ее края еще искрились при каждом ударе - и оттого гнулась податливо, принимая нужные Мелькору очертания. Наблюдать за его ловкими движениями было привычно и даже приятно. Кроме Ауле только вала Мелькор умел так расчитать силу и угол удара, чтобы безликая, тусклая основа начала не просто проминаться, но быстро обретать углы и грани. Форму. Ценность. - Над чем ты работаешь? - Хочу выковать себе молот. - Вала казался сосредоточенным на работе, и смех Майрона - совсем рядом - заставил его вздрогнуть. Молот соскользнул при ударе о наковальню - искры от их соприкосновения заставили Мелькора отпрянуть. Он нервно выпустил орудие из ладони. - Тебе смешно, майа? - Я думал, валар нет дела до оружия. - Значит ты не знаком с Тулкасом. - Тулкас? Ты прав, я не знаю его. Он - вала? Заготовка - назначение которой Майрон так и не смог уяснить даже по ее виду - подвеглась тщательному осмотру. Мелькор при этом выглядел задумчивым, а взгляд его - пустым. - Туп, как камень, пьет, как не в себя, - вала растягивал фразы, словно наносил каждую из них на поверхность детали, которую изучал, и ждал любого ее ответа, - любит кулаками помахать. Жена у него...нет в лесах полянки, где бы мы с ней ни повалялись. - Вы - с ней?! - Я хотел сказать, она... и олени, - теперь уже смеялся Мелькор, а майа лишь смотрел, слабо улыбаясь. - Как легко ты их поносишь. - На самом деле, мне нет дела до них, майа. Это они все время цепляются ко мне, сам не пойму с чего. - Отбросив заготовку в сторону, вала усмехнулся едко и зло. - Всегда не то! Деталь оказалась еще горячей, плеснула вода, и стало трудно дышать. В клубах пара майа увидел, как Мелькор снял с волос повязку, и те расплескались по плечам крыльями встревоженных птиц, осели, чуть мерцая, на спине, когда вала отвернулся. В его пальцах заблестели вкраплениями кусочки породы, которыми он наполнил форму для плавки. Печь сбоку от них вспыхнула сама по себе, Майрон почувствовал жар, как в жерле вулкана, но забыл о нем тут же, как понял, что сейчас сделает Мелькор. Вала, как был, шагнул в пылающий горн, бережно сжимая форму в руках.       Стало вдруг очень тихо - огонь не иссяк, но умолк, потрескивая. Из глубины, где плыла в горящем воздухе тень, родился голос. Словно пробудилась буря, словно гора, вздрогнув, заговорила. Майрон закрыл глаза - и Музыка Сотворения, проходя насквозь, заполнила его целиком. Вслед за ней он разверзался, как земля, поднимался ввысь вершинами гор, обрушивался вниз лавинами ледников. Он плавился, и, состоящий из многих разрозненных, беспомощных меньших, обретал форму, становясь вещественным, значимым. Полезным. Он закалялся и креп, замирал недвижный, скрывая внутри память об огне, что возрождает, уничтожая. Он слышал голос Мастера и менялся - против воли, и, все же, отчаянно к этому стремясь. Сколько это длилось, майа не знал. Доверчиво упав в большую прохладную ладонь, Майрон словно ощутил прикосновение этих пальцев, дающих жизнь, увидел, как наяву, взгляд бездны - внимательный, цепкий. Услышал голос, упавший до горячего, вкрадчивого шепота.       В каждой частице песка и металла       Есть конец - и начало. Слова проникли под кожу, оставляя на ней борозды, узоры, метки, выжженные в теле до самого нутра. Навеки...       Он очнулся от прикосновения. Вдох, способность моргать, разжать онемевшие до судорог пальцы -все возвращалось с трудом. Майа вздрогнул - и Мелькор убрал руку, которая мгновение назад скользила по его застывшему маской лицу. Отошел, исчез из поля зрения - и тут же вернулся, держа что-то в руке. В ладонь майа скользнул увесистый, черный от избыточного жара цилиндр. Вытянутый, с впадинами по бокам, чтобы удобно было сжимать пальцами. Узоры и письмена покрывали его поверхность сплошь, изгибались чудовищно, неестественно в бликах света. Корчились, будто в муках. - Что это за язык? - Слова покидали горло с хрипом, и звук их показался майа слишком громким. - Черное наречие. - Черное. Постой, ты... - Майрон вскинул на вала взгляд и осекся. Тот стоял перед ним совершенно голый.       Творения самого Эру поистине совершенны. Майрон носил свое имя и тело с гордостью и даже любованием, придирчиво оценивал в других гибкость и красоту, и, в общем-то, был искушен. Но от Мелькора не мог оторвать взгляд, подмечая, как изящно сплетались змеи мышц по всему телу, выступая и впадая под кожей, чья обычная бледность сейчас подернулась теплым отсветом печей. Длинное нервное тело вала казалось расслабленным и ярким пятном, лицо же прибывало в плену теней, которые ложились на него шрамами. Одна из них ожила вдруг, хлестнула майа по глазам - роскошное одеяние, поглощая свет, соткалось, укрывая фигуру вала. Тело Мелькора - насмешка и западня. Совершенство, созданное другими ему уныло, плоско и скучно, потому выискивать или даже создавать в нем изъяны - большего удовольствия для себя вала не представляет. Майрон знает это лучше других, или думает, что знает. Глаз кузнеца многое замечает, может проникать вглубь всего, выискивая то, с чем можно работать. И он видит - видит, как легко его собратья поддаются влиянию Мелькора. Тени бегут от огня, потому что знают, что тот уничтожит их. Огонь же, уверенный в своей мощи, не отступает никогда. И не сразу понимает, что произошло, когда лед начинает его сковывать и порабощать. Вот и майа этот момент упустил.       Разозленный Майрон притворился, что целиком сосредоточен на том, что ему всучил вала. - Не очень-то похоже на молот. - Это рукоять для кнута. Найду кого-нибудь, чтобы сплел его, скреплю. Ты прав, молот - это, пожалуй, слишком... - ...для Тулкаса? - Майа ощерился вдруг ухмылкой. Рукоять в его ладони засияла. - Нет! - Мелькор схватил его запястье и стиснул, вонзая когти в плоть. - Что делаешь? - Да так... вдохновение нашло, - пальцы майа заполыхали, охватывая рукоять, и по узорам, по проклятым буквам потек огонь. Переживая собственный миг Творения, Майрон с восторгом ощутил, как вливается его сила, мешаясь с мощью вала. Засиял сплав, становясь еще темнее и прозрачнее, заструилось внутри пламя, вживаясь в рукоять и нарастая. Кнут лег на каменный пол, прожигая в нем борозду. Мелькор не произнес ни слова, жадно наблюдая за работой кузнеца, не выпуская его руки из цепкого захвата. - Мой дар вала Мелькору! - Улыбка майа была до ушей, и еще чувствовался в ней ядовитый мотив самолюбования. Вала наклонился к его запястью, очень близко, Майрон глянул на него и увидел, - и почувствовал, - как тот длинно провел языком, по коже, оставляя блестящую, влажную полосу. Майа замер, чуть приоткрыв рот в ожидании, приглашая взглядом, всем телом, но Мелькор лишь забрал кнут и отошел в сторону. Замахнувшись, вала хлестнул воздух огненным хвостом кнута. Тот взвизгнул и метнулся далеко вперед и лизнул, выплавляя, все, до чего дотянулся. Брызнули в разные стороны камни пола и даже стены. Майа замер, тихо дыша - Мелькор казался таким счастливым в этот момент, стягивая кнут в кольца для нового удара. И Майрон - будто без всяких слов - ощутил, как тот благодарен ему. Темный вала. Так его называли, и многое предостерегало майа от служения ему. И все же, этот миг - бесконечное мгновение, когда Мелькор творил - каждый раз переворачивал все у него внутри, смешивал в большой горячий ком, что каменел, смерзался, пока вала был далеко. При каждой следующей встрече Мелькор рвал этот ком в клочья одним взглядом и выцеплял что-то, чему Майрон еще названия не знал.       Он сейчас уйдет - это майа ощутил остро. Мелькор получил все, что хотел от него сегодня, все любовался кнутом, что изгибался его пальцах, как живой, и на прочее внимания уже не обращал. Снова этот важный, болезненный для него всегда момент, когда то, что он создал, начало жить своей жизнью, затмевая мастера! Майрон - и сам чье-то творение в прошлом - забыл, как ослепляюща эта свобода. Свобода выбрать, кому принадлежать. - Я могу создать еще...Повелитель. Кнут с каким-то насмешливым шипением пополз вверх по руке Мелькора, свиваясь кольцами. Приник, замер у лица вала, и, уходя, тот улыбнулся танцующему в воздухе кончику огня. - Прекрасно...