Если снежинка не растает

Примечания: Ериас – с греч. «мои легкие» Сиента – от лат. scient – знать Билл: http://cs417226.userapi.com/v417226008/2821/IopUkehUB5o.jpg 1. Грязная размокшая земля комьями валялась под ногами. Пиликал сломанный ставень. Снега не было. В деревне все прятались по домам и сетовали, что урожай в этом году, как и в последних семи, пропадает – посевы вымерзнут и вымокнут. Было почти что начало декабря. Скоро наступал Новый год, но никто особенно не радовался; лишь дети недоуменно ковыряли палочками пожухлую траву да переглядывались, словно спрашивая, не знает ли кто, что случилось и почему мороз не укрыл деревеньку и в этом году белой махрушкой. Там же. Вечер. - Бабуля, а почему вместо снега с неба падают колючие капельки? Ты обещала, что в этом году я смогу его увидеть! – девочка лет пяти натянула шерстяное одеяло на самый конопатый нос. Сухонькая маленькая старушка тяжело вздохнула, поправив край сбившегося одеяльца. - Сиента, милая… Все делают вид, что не знают, почему так происходит, но известно это каждому: люди стали слишком злые и жестокие, забыли любовь и милосердие… Сердце каждого из них превратилось в камень, огненный камень, выжигающий всю ту доброту и свет, что крупицами еще остались в глубине души. И нет нам спасения от этого. - Совсем никакого? - Совсем. - Совсем-совсем никакого? – уточнила рыжая. - Ну, есть один способ… - Какой, бабуля, какой? – Сиента от возбуждения аж откинула в сторону свое кусачее одеяло. - В нашей деревне должна появиться любовь. Настоящая любовь, яркая, как пламя, и снимет она проклятие, наложенное на нас. - Да-а, бабуля, - девочка уткнулась в подушку. – Как все сложно! 2. Ериас в очередной раз грохнулся, заскользив на подмороженной земле. - Черт возьми, как же я ненавижу это место!! Да если б я знал… лучше б не рождался, мать твою! Три месяца назад глупый Ериас оступился. Вспыльчивый по натуре, он перешел дорогу своему влиятельному начальнику, имевшему связи при дворе. И где бы вы думали, он оказался? В проклятой деревеньке, без работы, денег и связи с городом. Он столько раз жалел о своем поступке, но пути назад уже не было. Отряхнув кожаные штаны, молодой мужчина поплелся к крыльцу своего нынешнего дома. Закинув в печь пару досок, Ериас зарылся в шерстяной свитер и осторожно опустился в кресло. Потревоженное колено снова противно заныло. Выдохнув, мужчина обреченно откинулся назад и, решив почитать, взял книгу на полке, но задремал. Билл жил в этом месте, казалось, уже целую вечность. Никто не помнил, когда он появился здесь, да и вообще его редко видели вне своего домишка. Домишко стоял покосившийся, на краю деревеньки, укрытый с одной стороны жадными языками плесени, а с другой сухой и серый. Жители ничего не знали о нем, кроме его имени и того, что он маг и врачеватель, но редкий человек осмеливался обратиться к нему за помощью – уж очень много домыслов и слухов вилось вокруг этого сильного, но одинокого колдуна. Билл отстраненно почесывал за ухом черно-серого кота, примостившегося у него на коленях. Тонкие холодные пальцы перебирали мягкую шерсть, и кот тихо помуркивал, нежась. Сам колдун был мрачнее тучи, хоть и почти без сил – на то, чтобы как-то поддерживать деревню в стабильном состоянии и не дать проклятью истребить все и всех, расходовались почти все энергетические ресурсы, а новые появляться не спешили. Да и откуда бы им взяться? Никакой светлой энергии в округе, одна чернота. Приходилось выходить за пределы поселения, но это тоже начало со временем истощать. Выхода из сложившегося положения Билл не видел ровным счетом никакого. 3. Ериас, скинув все, кроме майки и неизменных штанов, колол во дворе дома дрова. Его это, конечно, раздражало, но выбора не было – либо мерзнуть, либо заниматься отвратительным делом. Нежные городские руки давно огрубели и покрылись мозолями на ладонях, а под ногти забилась светлая древесная пыль. Окончив работу, мужчина сел на ступеньки. Утирая со лба пот некогда белым платком, он скривился от боли: с каждым днем колено доставляло все больше неудобств, а ноющая боль сменилась резкой и острой. Переждав немного, страдалец поднял голову и увидел, что возле калитки его дома стоит девчушка. Она была в полушубке и напоминала шарик на ножках: объемная, явно на вырост верхняя одежонка, грубый вязаный шарф и круглые розовые щеки, покусанные прихотливым морозом. Она любопытно глядела на Ериаса своими светлыми глазенками и переминалась с ноги на ногу. - Чего тебе, стрекоза? – окликнул ее мужчина. Малышка отворила калитку, тихо прошла по двору и встала рядом со ступеньками. - Я Сиента, - она протянула крохотную ладонь в варежке Ериасу. Он усмехнулся, но пожал руку новоявленной знакомой. - Я Ериас, приятно познакомиться. Почему ты гуляешь одна? - Бабуля отдыхает. Она разрешает мне ходить недалеко, во-он там мой дом, - девочка указала на виднеющуюся желтую крышу. – А что у тебя с коленкой? - С коленкой? Все хорошо. - Не ври! – девочка сморщила носик. – Это плохо! Бабуля говорит, что к тем, кто врет, ночью приходит черный человек и крадет их сны, - Сиента перевела дыхание и продолжила. – У нас на окраине живет доктор. Он умеет лечить больные коленки! Сходи к нему, и все будет хорошо, - она солнечно улыбнулась, - а я пошла. Бабуля скоро позовет меня кушать. И шарик на ножках выбежал со двора, направляясь в сторону своей желтой крыши. Молодой мужчина задумался. Грянул мороз. 4. К утру тучи немного рассеялись, и хмурое солнце скалило светлые зубы, прикрываясь остатками серой ваты. Лица людей были все кислее и кислее. Ериас, закутавшись, плелся в сторону косого дома. Настроение было не очень: с самого утра в душе поселился червячок, который противно и назойливо скребся. Что он скажет этому колдуну? А вдруг это старый маразматичный дед, который лучшим лечением найдет оттяпать ногу по самое не хочу? Или сумасшедший отшельник, возомнивший себя великим врачом? Все же дети склонны преувеличивать. Но глаза боятся, а руки делают, и вот, по прошествии получаса он уже топчется возле грустной двери с массивной железной ручкой. Найдя в себе силы постучать, мужчина затаил дыхание и тут же разозлился на себя: какого черта он ведет себя как сопливый юнец? Дверь со скрипом отворилась, и красный от ненависти к себе Ериас увидел врачевателя и тут же остыл. Перед ним стояло высокое существо, бледное, истощенное. Четко очерченные худобой скулы, черные длинные волосы, бледные пальцы, сжимающие лисий воротник на шее, чтобы не проникал холод, много слоев потрепанной одежды и запах трав – лаванды, фиалок, полыни и каких-то неизвестных мужчине пряностей. Колдун кашлянул в кулак и безразлично спросил: - Вы что-то хотели? - Меня зовут Ериас… Здравствуйте, - на этих словах маг вздрогнул. – Мне сказали, что вы можете помочь… - Что вам нужно? - У меня… кхм, - мужчина прочистил горло, - у меня больное колено. Я мучаюсь уже больше года. - Проходите тогда, - существо отошло от двери и открыло ее шире. – Да вы не бойтесь, проходите. В доме было две комнаты – спальня, совмещенная с гостиной и кухней, и что-то вроде рабочего кабинета, вход в который закрывали разные листья, деревянные бусинки, косточки, ракушки и остальные дары природы, нанизанные на нитку. В спальне-гостиной-кухне стояла большая теплая печь, на которой сидел довольный жирный кот, что вовсе не вязалось с худобой хозяина. Животное проследило глазами за Ериасом и будто улыбнулось. 5. - Присаживайтесь в кресло и закатайте штанину. Колдун нагнулся и начал ощупывать колено. Пальцы были холодные, и Ериас вздрогнул; Билл повернул к нему голову, случайно их лица оказались друг напротив друга. Неловкая секундная пауза, после чего маг улыбнулся уголками губ и отвернулся, а Ериас сжался и тут же обмяк в кресле от прикосновений мягких пальцев. - У вас отложение солей. Ничего страшного, но не стоило так затягивать. Сейчас я принесу мазь; наносить надо два раза в день - утром и вечером, перед сном. - И все? - А вы хотели еще что-то? – парень устало опустился на кровать, снимая воротник, поглаживая и вешая его на спинку. - Да нет, в общем-то… Спасибо. Я вам что-то должен? - Нет, я вам только посоветую следить за рационом: поменьше копченого, соленого, кислого. И все придет в норму. Мужчина опустил штанину, поднялся и направился к двери. Червяк внутри орал благим матом и истерично дергался. - Ты живешь один? – внезапно спросил Ериас. - А мы уже на ты? – сузил глаза колдун. Мужчина постоял у двери и вышел. Пройдя пару метров и почти свернув на дорогу к дому, он услышал тихое: - Я живу один. Совсем один. Дверь захлопнулалась. 6. Прошло три дня. Билл заболел. Он шатался по дому, страшно кашлял и проклинал всех и вся – даже кот прятался под кровать и старался не выползать оттуда без надобности. Лед застыл на дорогах, мешая передвижению даже от дома к дому. Ериас маялся и не мог найти себе удобного угла. Колено уже болело меньше, и мысли постоянно возвращались к странному колдуну. - Так. Так, так, так! Я – мужчина. Мужик сказал – мужик сделал. Я пошел. Все, я точно пошел. Мужчина скользил по дороге, переодически теряя контроль над ситуацией. Пару раз его пятая точка уже встретилась с гостеприимным льдом, но ее обладателю это все-таки не очень нравилось. Через час уставший, но гордый собой Ериас стоял перед знакомой дверью. С прошлого раза она погрустнела еще больше: казалось, доски, покрытые льдом, плакали навзрыд всю ночь. Глухой стук, шарканье ног за дверью, истошный ор кота, и дверь распахивается. На пороге злой красноносый колдун, сжимающий в руке платочек. - Это опять ты? Чего еще надо-то? - А мы уже на ты? – захихикал Ериас. Билл окрысился и промолчал. – Ты заболел? Билл смерил гостя презрительным взглядом. - Я спрашиваю, ты заболел? – молчание. – Ясно. Мужчина отодвинул неудачливого врачевателя и прошел в комнату, где гулял сквозняк из-за приоткрытого окна. - Ты с ума сошел? Почему открыто окно? Почему вообще ты не в постели? - Потому что я открывал тебе, идиот, - чихнул колдун. - А где лекарства? Где чай? Ты лечишься, нет? Билл подполз к кровати и упал на подушку. - Я ничего не хочу. Я устал. Уходи. Ериас вытянул из-под колдуна одеяло и накрыл его, подоткнув свисающий угол. - Вот даешь... Сапожник без сапог. У тебя есть лимон или еще что-нибудь? Где чайник? - Сам найди, помощничек, - пробормотал в подушку тот. - Найду, не переживай. Pov Ериас Ну и где всё? Потрясающий дом - столько ненужного хлама! А, вижу пожухлый лимон: наверное, он появился здесь во времена нашего первого короля. Так, теперь нужна кружка. Вижу, стоит какая-то… А это еще что? Pov Автор Ериас поставил чайник в печь, прикрыл заслонкой огонь и принялся нарезать лимон и присыпать его сахаром. Вскоре он залил его подогревшейся водой и аккуратно принес кружку к постели больного. - Пей, задохлик. - Это я-то задох… Кха! – попытался возразить Билл, но, подавившись праведным гневом, начал снова кашлять. - Лучше пей. Держи давай, - железная кружка приятно грела холодные пальцы. Билл устроился поудобнее, подтянул одеяло и послушно выпил то, что ему настырно предлагали. - Мало сахара, - оценил колдун. - Не ценишь ты чужие старания, однако. - А я должен? - Спать пора. - Что? - Я сказал: «Спать пора». - С какого перепугу ты раскомандовался? Это мой дом! Как хочу, так и верчу, - Билл сложил на груди руки. - Ночь уже на дворе. Спи. Мужчина погасил лучину, дрожавшую у окна. Билл грустно засопел. - Ериас, а ты останешься? – тихонько спросил колдун через несколько минут. - Да куда я денусь? Засыпай. И Билл действительно вскоре провалился в объятия Морфея. 7. Pov Ериас. Так, а теперь посмотрим, что это. Бумажки какие-то, хм… 15 октября. 20.40 Сегодня опять все плохо. Нет сил. На болотах провалился в грязь по самые колени, и дома пришлось затеять стирку. Как бы не заболеть, колодезная вода была очень холодной, а кипятить такое количество в маленьком чайнике мне не хватает выдержки. Жители деревни тоже не в лучшем состоянии, я уже и не знаю, что предпринять, ну ни в какую дело с места не двигается. Позже напишу результат эксперимента. 23.10 Вот, насчет эксперимента. Заклинание, которое я нашел на полях, не работает. Подозреваю, что дело в неправильно начертанной руне во втором столбце. Проблема в том, что писал не я, и если заменить ее, нет гарантии, что все не взлетит на воздух. Черт побери! 16 октября. Кот вел себя как-то подозрительно. Наверное, он сожрал пару птиц в лесу, пока я собирал поздние травы. Надеюсь, он не отравится, мне его еще расколдовывать, если смогу разобраться с деревней. Ужасное место. 18 октября. Я задыхаюсь от кашля. И не только от кашля, такое ощущение, что стены душат меня, сдвигаясь, пока я сплю и не могу этого видеть. И все бы ничего, если бы на мне не лежал этот груз ответственности за деревню. А нечего было… неважно. Чуть ли не каждый день пишу об этом, пора прекратить уже. Сегодня в последний раз посетую и перестану. Честное слово. Неприятно, что я не могу сбежать отсюда. Нити проклятия приковывают меня к этому месту, не позволяя даже лишний раз выехать куда-нибудь. А как хотелось бы! Я так давно не видел теплого солнца и ярких цветов. Тут все будто подернуто дымкой, даже летом. Я сижу тут, будто прикованный, уже восьмой год. Это изматывает меня, не дает мне надежды; я перепробовал уже все возможные и невозможные заклинания и зелья. Ничего не помогает! Ничего! Хотя у меня есть кое-какие догадки, но вот тут я уже не в силах повлиять на ход событий. Насильно, как говорится, мил не будешь. 19 октября. Я не могу ошибаться! Нет, не могу. Это он. Точно он. С утра от тетушки Джуди я узнал, что около месяца назад к нам был сослан какой-то важный человек. И как я раньше не услышал об этом. Но ближе к делу. Кстати, как вообще можно ссылать в такое гиблое место? Да уж, при дворе точно знают толк в наказаниях. Извращенцы, право слово. Так вот. Еще в первый год я прочел интересный трактат, и в конце была не менее интересная приписка. Но сюда я ее переносить не буду, хватит того, что она прочно осела в моей памяти. Я всяким образом пытался этого избежать, но, видимо, никому не в силах изменить судьбу. Он-то он. А делать что? 15 ноября. Я снова заболел. Это просто кошмар какой-то. Перо выпадает из пальцев, поэтому много писать не буду, только основное. Я наблюдал за этим человеком. Я не ошибся. И я по-прежнему не знаю, что предпринять. Тут пол-листа было старательно перечеркнуто, еще один, как видимо, потерялся, и только в самом низу осталась небольшая запись. 11 декабря. Кажется, я его люблю. Малопонятно. Кто этот «он»? Помимо меня, сюда сослали еще кого-то? По крайней мере, за собой слежки я никогда не замечал, а значит, речь шла про кого-то другого. Внутри что-то екнуло, и стало немного обидно. Pov Автор. Через несколько часов у Билла начался жар, он метался по кровати и бредил; Ериас сидел рядом с ним и обтирал лоб холодным полотенцем. Он страшно нервничал и не знал, что еще можно сделать, чтобы облегчить состояние колдуна. Но вскоре жар спал, и Билл свернулся калачиком на мокрых простынях. …За окном клубился утренний туман, оседая росинками на блеклой траве. Темные краски ночи сменялись серыми утренними, и Ериас вытаскивал чистые простыни из комода. Он пах старым деревом и сухо скрипел, расставаясь с бельем. 8. Больше недели мужчина провел в доме колдуна. Они подозрительно быстро спелись и целые дни проводили вместе, беседуя о чем-то серьезном или рассказывая смешные истории из жизни, играя с котом, читая книги и обмениваясь мнениями по их поводу. Билл все больше очаровывался своим временным сожителем, но вот его чувства оставались для колдуна загадкой. Ериас же оценивал их отношения как дружбу, но порой невольно заглядывался на мага, завороженно следил за движением губ, рук, пропуская даже его пылкие рассказы. Он ощущал что-то странное, щекочущее, теплое, усиливавшееся во много раз, стоило их рукам случайно соприкоснуться. Но никто не осмеливался сделать первый шаг. - Билл? - М? – вполне миролюбиво откликнулся тот. Ему уже стало лучше, и он жевал кашу, старательно приготовленную, но все равно немного пригоревшую. - Ты как-то по-особому связан с деревней? - Ну я вроде как живу тут, нет? - Я не об этом. - А о чем? - Ты не понимаешь или просто прикидываешься? - Слушай, я очень благодарен тебе за то, что ты был со мной все эти дни, но не стоит лезть так глубоко в мою жизнь. Это не касается ни тебя, ни кого-либо другого, тем более мы не так давно знакомы. - Я просто спросил. - Забудь. - Но я мог бы чем-нибудь помочь. - А я просил тебя? Не стоит переходить грань, - начал закипать колдун. - Какую грань? Я спросил что-то такое, что не положено знать простым смертным? - Не неси чушь! Ты сам не понимаешь, куда лезешь! - А ты даже не хочешь объяснить! - повысил голос Ериас. В груди защемило от такого, как казалось ему, пренебрежения. - Я пустое место для тебя? Я знаю о тебе ровным счетом ничего, в то время как ты уже успел узнать всю мою подноготную! - Тебе и не надо этого знать! Что тебе с того? - Да ты… - мужчина крепко сжал кулаки. – Думаешь, сидишь тут и никто не нужен тебе? Или, наверное, скоро вернется твой любовник, который разобьет тебе лицо, а заодно и мне, когда увидит посторонних в доме? Так или не так? - Мерзавец, как ты смеешь такое говорить, - прошипел Билл, вскакивая с кровати. – Пошел вон! – он распахнул входную дверь. Ериас, ничего не отвечая, схватил с крючка свою дубленку и направился на выход. Он уже стоял на пороге, когда колдун спросил: - Признайся честно, ты нашел мои записи? И прочел их, да? - А если и так? – обернутся тот и вскинул голову. Щеку обожгло. - Какой же ты урод... Не смей возвращаться сюда! С шумом захлопнув дверь, Билл сполз по ней вниз и в бессилии сжал кулаки, а по его щекам потекли горькие слезы. 9. Matenrou Opera – Tenjou e no kakehashi wo Неделя пролетела, словно в тумане. Ериас занимался привычными домашними делами, но по вечерам он, обхватив руками голову, корил себя за несдержанность, излишнее любопытство и неосторожность… Так он не корил себя ни за что ранее. Он не винил Билла, нет. Напротив, единственным виновником ссоры мужчина считал себя. Каждый день Ериас порывался пойти к этому дому, вновь распахнуть старую дверь, сжать колдуна в объятиях и вымаливать прощение до тех пор, пока он не получит хотя бы надежды на него… Но ничего не происходило. Что он чувствовал к Биллу? Он не понимал до конца, но в груди горячая искра сверкала день ото дня все ярче, согревая и одновременно тягуче раня. Ничего подобного мужчина раньше не испытывал, но его тянуло к странному нелюдимому колдуну, тянуло сильно и непреодолимо. Иногда, в бессонную ночь, он выходил на крыльцо дома в одной ночной рубахе и, втягивая свежий холодный воздух, шептал что-то, считая яркие декабрьские звезды. А Билл плакал. И ждал. Ждал, когда же распахнется дверь его дома вопреки его словам и сильные мужские руки заключат его в такие нужные объятия… Но ничего не происходило. И он снова плакал. Плакал и ждал. И в бессонную ночь, комкая мокрую от слез подушку, он шептал вполне ясные слова. 10. Люди, несмотря на слякоть, все же ставили елки и украшали свои дома – кто-то вешал гирлянды из цветных фонариков, кто-то вырезал бумажные снежинки и лепил на окна, кто-то расставлял яркие мандарины и подвешивал стеклянные шары. Ериас не делал ничего весь день. Он метался из угла в угол и к вечеру уже был без сил, как физических, так и душевных. В конце концов, он упал на кровать и провалился ненадолго в сон. Ему снился Билл. Тепло улыбающийся, в летних одеждах, он стоял посреди цветущей поляны, и ветер ласково трепал его длинные волосы. Иногда они щекотали ему щеки, и тогда он смешно фыркал, улыбаясь еще шире. Но вдруг погода переменилась: небо почернело и ветер, до этого тихий, внезапно усилился. Хрупкая фигурка, объятая стихией, отчаянно пыталась удержаться на месте, но была объята ураганом и исчезла в его темных завихрениях. Мужчина резко проснулся и посмотрел на часы: половина двенадцатого. С шумом открылась дверь, и вот уже топот ног затихал вдали. Он так боялся не успеть. 11. Через полчаса, еле переводя дыхание, Ериас стоял у двери колдуна. Она была закрыта на щеколду изнутри, и мужчине ничего не оставалось, кроме как начать громко стучать в надежде разбудить парня. Через несколько минут послышался звук отодвигаемой щеколды, и Билл, заспанный и от этого такой беззащитный, уже стоял на пороге, щурясь на ночного гостя. - Билл… - Ты? - Билл!.. – мужчина бросился к колдуну и крепко сжал его в объятиях, такого родного и близкого. - Прости, прости, прости меня… Слышишь? Прости… - шептал Ериас, целуя соленые от слез щеки. Билл вздрогнул и только больше разрыдался, громко всхлипывая и силясь что-то сказать. Мужчина зашел в дом, не выпуская парня из объятий, и захлопнул дверь. - На улице холодно, - прошептал он, заправляя прядку волос за ухо плачущему мальчику. Тот только сильнее прижался и уже начинал успокаиваться. - Билл… Билл, прости меня? - Я уже давно простил, - послышался глухой от рыданий голос колдуна, уткнувшегося в грудь своему долгожданному гостю. Через несколько минут Ериас снова окликнул его, притихшего и растрепанного. - Билл? - М? – тот поднял голову, вглядываясь в глаза напротив. - Я люблю тебя. И сухие разгоряченные губы нашли другие, мокрые и холодные от слез. А на улице пошел снег. И маленькая Сиента, счастливо ловя снежинки языком, понимающе похихикивала в шарф, рассматривая посветлевшее небо.