Запрет думать об Эвене.
Запрет звонить Эвену.
Запрет писать Эвену.
Запрет дышать Эвеном.
Запрет Ж. И. Т. Ь. Эвеном.
Сердце сменило привычный ритм на оглушающий грохот, подобный обвалу камней с высокой скалы. Стук такой сильный и пугающе быстрый, что кровь в жилах закипает как раскалённая лава, оставляя на коже красные отметины. Ноги словно твердый лед перестали мне подчиняться. Бледные руки постоянно изнуряет дрожь, которая током прошибает все тело. Дыхание сбитое, рваное, как у перепуганного ребенка. Горячие слезы, которыми я питаюсь в последние дни на завтрак, обед и ужин, неприятно щиплют глаза. Мужчина не должен плакать, потому что его сила заключается в умении сражаться, сносить на плечах любые трудности, продолжая идти вперед. Но я далеко не смельчак, и уж тем более не герой. Я – обыкновенный 17-летний подросток с расшатанной нервной системой. Привязанность к людям будто удерживает в подвешенном состоянии, когда ты не знаешь, чего ожидать от близкого человека, но и оттолкнуть его не можешь. Чувства делают меня слабым и уязвимым. Так не должно быть, потому что истинная любовь приносит счастье. Ведь так? «У него маниакальное расстройство, вот что сейчас происходит!» Соня плевала острыми словами прямо мне в лицо с ехидной ухмылкой на губах. Каждая буква оседала капельками кислоты во рту, разъедая горло. Я медленно начинал задыхаться. С последних сил пытался ухватить хоть миллиметр воздуха, но каменный груз на груди давил мертвой хваткой. «Ты думаешь, он влюблён в тебя? Нет! Это просто больная идея в его голове, которая поселилась в нём сейчас» Голос Сони едва заметно дрожал, а я с трудом разбирал её слова. Слёзы предательски душили горло, но я даже с места сдвинуться не мог. В ушах гудел сильный ветер, смешиваясь с сигнальными звуками полицейских машин. Внезапно у меня затряслись коленки, будто под кожу загоняли стальные иглы. Я хрипло вздыхал, буравя взглядом пепельно-серый асфальт. Я не мог посмотреть Соне в глаза. Там тлели отчаяние, горечь потери и неуемная боль, а главное – любовь. Соня тоже любила Эвена: хоть и мысли об этом кромсали моё сердце ножом, это была чистая правда. «В прошлом году он учил наизусть Коран на арабском, потому что считал это хорошей идеей! И он не должен курить, потому что это все ухудшает, как ты не понимаешь? Так что, пожалуйста, можешь … просто держаться подальше?» Соня нервно разводила руками, переходя на приказной тон. В её пустых глазах не было ни капли сожаления – лишь холод и ревность. Её черствый голос ядом вливался под кожу, оставляя болезненные ожоги. Она резко оборвала свою тираду и поспешила уйти, гневно толкая меня в плечо. Чего она добивалась? Что её нравоучения вынудят меня отказаться от своих чувств? Заставят в один миг забыть Эвена? Помогут стереть из сердца такие родные воспоминания? Вытравят из памяти его пьянящий запах? Обяжут возненавидеть Эвена за ложь и бросить его? Нет, я никогда не смогу ненавидеть Эвена. Мне просто было до одури больно, и гребанные слезы огненным ливнем застилали глаза. Мне просто хотелось разьебашить кулаками лобовое стекло каждой машины, стоящей в этом неизвестном дворе. Мне хотелось разодрать на груди кожу, раскрошить грудную клетку, чтобы достать оттуда бесконечно ноющее сердце и заменить его на черное, окаменевшее, ледяное, в котором не выделено даже уголка для любви. Мне просто хотелось захлебнуться собственной болью и сдохнуть прямо на том грязном асфальте, чтобы никто даже не вспомнил об Исаке Вальтерсоне. О наивном мальчишке, который по уши втрескался в лживого психа. - Привет, - раздается за моей спиной до боли знакомый хриплый голос, и рой мурашек мгновенно засыпает мою голую шею. Нервно моргаю, потому что до сих пор ощущаю на губах солоноватый привкус слёз. Чёрт, у меня же блять сейчас такое распухшее лицо, словно пчелы покусали. Нужно было попытаться поспать хотя бы одну ночь. - Привет, - протягиваю я, намеренно не поднимая глаз. Как же дико они болят, будто сверлом прорезают сетчатку. Мне даже смотреть на Эвена не нужно, чтобы понять, что он улыбается. Его брови как обычно взлетают вверх, а пухлые губы растягиваются в беззаботной улыбке. Тепло, которое исходит от Найшейма, заразно как простуда, но от него не хочется излечиваться. - Ты говорил с Соней, - не спрашивает, а утверждает Эвен. Его голос словно ломается, теряя свою манящую хрипоту, и разливается по кафе раскатами грома, колотя мне по барабанным перепонкам. Я боязливо поднимаю глаза, и через мгновение не могу сдержать стонущего вздоха. Эвен поменялся в лице молниеносно: голубые волны, плескающиеся в его пронзительных глазах, сменяет серый пепел. Он тянется в карман за косяком, но мой осуждающий взгляд останавливает его. - Почему ты не сказал мне правду? – сквозь зубы выдавливаю я и вновь смаргиваю слезу. Блять, я слишком часто давал слабину за последние 5 дней. Соберись, Исак, не будь тряпкой! Ты не можешь рыдать всю оставшуюся жизнь из-за этого парня, по крайней мере, пока не выбьешь из него правду. - Из-за болезни твоей матери, - приглушённо вздыхает Эвен и рыскает глазами по сторонам. Он никогда не смотрит в глаза, когда нервничает. Я чувствую, что могу в любой момент сорваться – Эвен слишком близко, на расстоянии вытянутой руки. – Я боялся, что ты бросишь меня.«Я боялся, что ты бросишь меня»
Блять, Эвен, ты серьёзно так думал? После всего того, что между нами было? После того, как я выпер из дома друзей ради того, чтобы с тобой «поговорить»? После того, как мы целые выходные провели вместе, не отрываясь друг от друга ни на минуту? После того, как я назвал тебя «мужчиной моей мечты»? После того, как ты едва не предложил мне жениться? Я не спал пять суток, потому что не мог дышать. Я не мог дышать без тебя рядом, без блеска твоих бездонных глаз, без твоего обжигающего дыхания на моей шее, без твоих пылких поцелуев. Без тебя я – ничто. Я становлюсь одержимым психом, потому что подыхаю без тебя. Магнус и Юнас были правы: я не должен был верить словам Сони, я должен был сразу же поговорить с тобой. Ты все ещё мой парень. - Я никогда бы не бросил тебя, - сбивчиво шепчу, будто в пьяном бреду, сталкиваясь с его стеклянными глазами. Сука, я не выдержу этого напряжения, потому что Эвен дышит слишком громко, слишком обиженно, слишком затрудненно. Складываю руки перед собою, сцепляя их в замок, чтобы скрыть жгучую дрожь. Но меня, блять, разрывает изнутри: его несчастные небесные глаза прожигают на моём лице дыры. Черт, неистовый пожар в груди сожжет нахер мою душу и тело. От меня останется живой труп с обугленным сердцем. - А сейчас хочешь, но ты меня жалеешь, - выпаливает Эвен на одном дыхании, и я обессилено опускаю голову, ударяясь лбом о шершавую столешницу. Что ты такое говоришь, малыш? Не втаптывай меня в грязь такими ядовитыми словами, я и так уже в полном дерьме. Резко поднимаю голову и всматриваюсь в его стальное лицо. Осторожно двигаю руку в сторону его, но замираю на полпути. Какой же я трус. Но я все ещё вижу в его потухших глазах надежду. - Я не оставлю тебя, и дело тут вовсе не в болезни, - решительно возражаю я. Сердце колотится в груди, норовя проломать грудную клетку, но я усиленно пытаюсь дышать ровно. Эвен не смотрит на меня и подозрительно долго молчит. Я нервно стучу пальцами по столу, осматривая его с ног до головы, и не могу успокоиться. Мне кажется, будто я слышу стук его сердца. Но он даже не шевелится, и мне начинает казаться, что у Эвена приступ. Он мог придти сюда в беспамятстве, словно одержимый, как тогда ушёл из отельного номера. Блять… - Я болен, Исак, но это не лишает меня способности любить, - в голубых глазах снова расцветает небесная гладь, которая греет мне сердце. В голосе больше не ощущается страх и напряжение. Ни один мускул на его лице не дергается. Эвен серьёзный как никогда. Та картина, которую я вижу перед собой, совершенно не вписывается в симптомы маниакального расстройства. – Я люблю тебя. Ты мне веришь? – ледяной водой прямо в лицо выливается серьёзный вопрос. У меня не остается сил сдерживать улыбку. Те слова, которые я так жаждал услышать, цепью обвивают мне шею, перекрывая доступ кислороду. Мне так хочется заключить Эвена в свои объятия, поцеловать и успокоить. Болезнь не затмевает чувства человека и не влияет на любовь. Я смотрю на Эвена такими неприлично влюблёнными глазами. Найшейм улыбается так же ослепительно как всегда, слегка неуклюже заигрывая бровями, а мне так хочется коснуться его искусанных от волнения губ. Но я знаю, что скрывается за этими сверкающими глазами. Эвену больно от того, что он боится остаться один. Чрезмерная забота Сони ему ни к чему. Я хочу заботиться о нем, если не всю жизнь, то хотя бы столько, сколько он мне позволит. Эвен Бэк Найшейм – мужчина моей мечты. Его любовь к экзотическим специям и попсовой музыке меня восхищает. Его заливистый смех окатывает безмерным теплом с ног до головы, наркотиком разливаясь по венам. Настойчивый взгляд этих волшебно-голубых глаз вызывает трепет глубоко под левым ребром. - Я тебе верю, - робко шепчу я, накрывая дрожащую руку Эвена своей ладонью.Я люблю тебя.
Я спасу тебя от одиночества.