Не уходи

Голова раскалывается. Сколько я выпил после баттла? Судя по перегару и рвоте на сидении унитаза — много. Я знаю как попал домой, я знаю за что буду извиняться, я знаю, не смотря на то, что выпил, пожалуй, дохуя. Я устало открываю глаза вновь, надеясь в этот раз подняться, но безрезультатно. Я злостно отдергиваю плед, стараюсь разглядеть хоть что-нибудь вокруг себя, и найти телефон. Все ломит, казалось бы, напился, не впервой до такого состояния, но Соня без приключений не бывает. Я лишь помню, как в туалете закинулся парой марок, как все двоилось, и как сильно меня тянуло к Рики. Я сидел у стойки и нервно бил ногой по стулу, поглядывая на него сквозь темные очки. Гена о чем-то рассказывал Алфавиту, отвлекаясь на меня в ответ. Я пошатнулся. Взяв еще пару шотов, я благополучно опустошил их, и вышел покурить, демонстративно пройдя мимо него, прям как баба, самая настоящая баба. Я понимал, что он никогда не подсядет выпить при всех, тем более, что народу в «1703» было много. «Мы же должны придерживаться образа враждующих баттл-рэперов». Ну да, а как иначе. Будто пьяному Ресторатору есть дело до того с кем ты сидишь у стойки, или Джарахову, или может быть ты так переживаешь из-за того, что подумает обкуренная толпа? — Отмечаешь? — лицо напротив было явно знакомым, но все плыло, и стараться что-либо увидеть было бессмысленно. — Составить компанию могу, — парень повел бровями, — марки. — Давай. Я не знаю какого хера меня понесло, но я хорошенько так принял, похлопал нового знакомого по плечу, вышел и присел на диван. Он пожирал меня взглядом. «Зачем?», — экран телефона ярко засветился, а мерзкий сигнал сообщения въелся в уши. Я резко встаю, от чего вокруг все становится пластичным, а в голове вертолеты. Дальше я ничего не помню. Помню лишь, как он помог мне выйти из такси, и вытер своим рукавом рвоту с моей щеки. Помню как пол ночи он просидел около меня в уборной, подавая салфетки и поливая ледяной водой с душа. Помню как приносил какие-то таблетки выводящие токсины. Я нахожу чертов телефон. Набираю его номер, нервно стукая по экрану. «Как же я ненавижу эти гудки». — Я уже подъезжаю к твоему дому. Эти слова были самым настоящим спасением. Он был единственным, кого я, любил? Я не знаю как назвать то, что происходит между нами не один год. Дверь с грохотом закрылась, и слышно лишь как он подзывает кошку к себе, ставит пакет, разувается и идет мыть руки. Заходит в комнату. Я смотрю ему в глаза не подымая голову с подушки, а лишь слегка поворачивая ее к дверному проему, где он стоял скрестив руки. Гена протягивает мне пачку сигарет и минералку. Понимая, что я не смогу открыть пачку, он подкуривает, и дает сигарету мне. — Ты есть хочешь? Я отрицательно мотаю головой, от чего в глазах темнеет. — Тебе подняться нужно. Он отдергивает занавески и открывает окно. Прохладный воздух вместе с сигаретным дымом врывается в легкие. — Ты так и не ответил вчера, зачем? — он берет меня за плечи и помогает сесть. И в этот самый момент я понимаю, как сильно я благодарен за его заботу, за то, что он просто приехал. И впервые за полтора года, я позволяю себе такую детскую и наивную слабость. Я медленно тянусь к его губам, и невесомо, словно боясь пощечины в ответ — целую. Он подается мне на встречу, а после, почему-то как-то отчаянно меня обнимает. Я закуриваю вторую сигарету и вижу его осудительный взгляд. — Не уходи больше никогда. — Я никуда не уходил и не уйду. Панч про любовь на расстоянии так сильно тебя задел? — Пошел ты, гандон опасный. — Судя по тому, сколько ты вчера принял, это амплуа тебе больше подходит. Комната заполняется смехом и моими тихими стонами, от того, что голова все еще раскалывается, а сидеть очень трудно. Спасибо, Соня, за приключения, за головную боль и панацею, в мятой красной футболке.