Там за окном

Потому, что там за окном - мир: Вот тебе терновник и бересклет. Потому что там за окном - явь, Потому что там за окном - я, А тебя - нет. (с) Элхэ Ниэннах

Майрон до сих пор не понимал, как он отважился на этот безумный и по-детски глупый поступок. Не понимал, как у него хватило наглости заявиться в Валинор и вытребовать у Ниэнны свидание с Мелькором. Не понимал, как ему удалось скрыться от взоров прочих Валар и добраться до нелепого домишки у Врат Ночи... Майрон вообще ничего не понимал. Но все-таки у него получилось. И вот теперь Майрон стоял перед старым окном с потрескавшимися от времени стеклами и смотрел во Внешнюю Тьму обреченно-янтарными глазами. Чуть слева и сзади от майя стояла укутанная в серый плащ Ниэнна и тоже смотрела на клубящуюся за окном дымку. По дому ползла густая тишина. Майрон заметно нервничал, вглядываясь в кромешную тьму, и беспрестанно поправлял лезущую в глаза рыжеватую прядь. Ниэнна же, напротив, была какой-то спокойно-отрешенной, неподвижной, словно вылепленная искусным скульптором статуя. Темные волосы вечно скорбящей Валиэ мягкими волнами ложились ей на плечи, а тонкие губы беззвучно складывались в слова древней песни. Ниэнна пела одно из первых заклинаний Света. Когда песня была окончена, скромный домик Ниэнны засветился изнутри, призывно сияя во Вне. "Точно маяк в море", - подумалось Майрону, щурившемуся от слишком чистого свечения. В Средиземье майя порядком отвык от таких ярких лучей и теперь из последних сил боролся с желанием потереть рукой уставшие глаза. Утешало в этой ситуации Майрона лишь одно: Мелькор не мог не заметить столь яркого знака. "Он появится, не может не появиться!" - сам себе шептал майя, и Мелькор пришел. Сначала Тьма за окном стала более плотной и осязаемой, а потом в потрескавшемся стекле возник бледно-серый лик; и лицо Мелькора впервые в жизни напугало его самого преданного слугу. Впрочем, Майрон довольно быстро справился со своим страхом и прильнул к окну, желая хоть таким образом приблизиться к Владыке. Мелькор был очень плох, почти уничтожен. От прежней чарующе-манящей красоты, которая в свое время так пленяла Майрона, не осталось ни следа. Лицо Темного Валы было землистым и безразличным; в нем больше не теплился огонек извечной усмешки, а губы не кривились, пытаясь сложиться в мрачноватую улыбку. Безразличие... Жуткий оскал или отсутствие рта напугали бы Майрона меньше, чем эти спокойно сомкнутые губы. Губы, которые могли означать лишь одно: Мелькор смирился, сдался на милость бесчеловечному Свету, предал свое дело и своего слугу. А ведь когда-то давно, еще в прошлой жизни, Майрон целовал эти губы, живые и пылкие. Когда-то давно на этих губах багровела его собственная, Майрона, кровь. Когда-то давно... Для майя даже сотни лет - лишь миг, но то прошлое, когда Мелькор был рядом, в самом деле кажется Майрону призрачным и недосягаемым. Все воспоминания из того мира кажутся ему какими-то полустертыми, серыми, как лицо Мелькора за окном. - Владыка, что же они с Вами сделали? - шепчет Майрон, и оконное стекло запотевает от горячего дыхания. Лицо Мелькора становится еще более призрачным, а Майрона начинает трясти от злости. - Что вы с ним сделали? - разъяренно кричит он, оборачиваясь к Ниэнне, и алое пламя вспыхивает на ладонях отчаявшегося майя. Гнев поднимается откуда-то из груди и вырывается в мир воем и грозным рыком. - Ненавижу! Всех вас ненавижу! И ненависть охотно расползается в сердце черной кляксой. Ниэнна медленно отступает от обезумевшего от горя Майрона и быстро чертит вокруг себя защитный круг. Но огненный майя уже ничего не видит и бросается на нее, раня Светом незащищенное лицо и руки. В доме начинает пахнуть паленой шерстью и плотью. Но Майрону все равно. Мир для него более не существует, а весь смысл жизни сократился до одного - до пылающей мести, которая по венам выжигает путь наружу. Потому что Мелькора нет. Потому что он умер, а во Внешней Тьме плавает лишь его безвольная оболочка. Потому что там, за окном, нет ничего, кроме мороков и сна. А явь - она здесь, по эту сторону окна, вокруг Майрона. Держит его своими клешнями, не позволяет даже трепыхаться, опутывает нитями отчаяния, гнет и выворачивает. Издевается. Смеется над ним. Потому что она здесь. И Майрон тоже здесь. А Мелькора - нет.