Слова на Л...

Что-то болит и ноет в области грудной клетки, фантомно, почти неощутимо. Что-то тянет и скручивает внизу живота, сводит судорогой руки, наливает тело свинцом. Это что-то пламенем горит на безымянном пальце, сверкает в лучах восходящего солнца. И это Красиво. Золото всегда было ему к лицу. Некий контраст к холодным глазам и волосам цвета серебра. То, что делало его живым. Сейчас же оно напоминает о чем-то важном, но безнадежно упущенном. Виктор глубоко втягивает солоноватый морской воздух, крик чаек звоном отдается в ушах и ностальгией растекается по венам. Хотелось бы сказать, что он скучает по дому, вот только Никифоров понятия не имеет, где этот Дом. Это лишь напоминает о просторной квартире в центре Санкт-Петербурга. Напоминает о небольшой комнатке в Японии. Странно, но по Хасецу он скучает чуть больше, чем по дождливому Питеру. Скучает по горячим источникам, утренним пробежкам, прогулкам по песчаному берегу. Кажется, что там даже воздух другой, более свежий, с чуть сладковатым привкусом свободы. И море там кажется более теплым, спокойным. *** - Эй, старикан! - Виктор вздрагивает, родной язык музыкой ласкает слух и кажется чем-то невероятным здесь, в совсем чужой стране. Мужчина слегка улыбается и оборачивается, - Совсем сдурел! Если ты заболеешь, то кто тогда будет ставить нам эту блядскую программу! Юрий стоит, засунув руки в карманы толстовки, слегка сгорбившись. Более широкая улыбка трогает губы Виктора, он уже представляет, как гневно блестят зеленые глаза мальчишки. - Вылезай, придурок! - Вода просто офигенная, давай ко мне! - Виктор раскидывает в стороны руки, позволяя волнам разбиваться о его тело и окутывать себя приятной прохладой. - Ага, мне делать больше нечего! - шипит Плисецкий. - Видимо так, раз ты тут! Или Фея боится подмочить крылышки? - Пошел ты!- Виктор с самодовольной улыбкой наблюдает как юноша раздражённо скидывает с себя одежду и медленно входит в воду. Такой упрямый, но стоит дернуть за нужную ниточку, как мальчишка поддается, теряет всю свою строптивость. Виктор слишком хорошо его знает, в конце концов, сколько они вечеров провели на его кухне за чашкой чая и тихими разговорами, сколько слов поддержки говорили друг другу. Вернее говорил только Виктор, Юрий лишь притягивал ближе и шипел на самое ухо "Нагни их всех!" И все же Виктор чувствует себя виноватым, когда, сидя на берегу, Юрий дрожит, слегка постукивая зубами. - Ты совсем замерз, может пойдем? - Ага, интересно почему же, - Плисецкий кутается в тонкую кофту и злобно сверкает глазами, - и не хочу я туда. Бледная кожа юноши покрылась мурашками, губы чуть посинели, а в золотых волосах блестят соленые морские капли . - Не хочешь, а все равно приехал, - мужчина улыбается, накидывает свою куртку на плечи Плисецкого и пододвигается ближе, делясь теплом своего тела. - Я за тобой приехал! - Как жена декабриста, - усмехается Виктор. На мгновение Никифорову кажется, что мальчишка сейчас вывернется из объятий и уйдет, кинув в лицо какую-нибудь колкость, но Юрий лишь, что-то буркнув, прижимается к его плечу. - Ты так уверен в своей победе? - Я верну тебя в Россию и ты станешь моим тренером! - Плисецкий резко оборачивается, и Виктор теряется в решительном, уверенном взгляде, совершенно пропуская момент, когда юноша накрывает его губы своими. Юрий целует неумело, но пылко, яростно, впиваясь и прикусывая нежную кожу. Губы юноши отдают соленой водой и ягодной жвачкой. Виктор запускает пальцы в шёлковые пряди, касаясь мягкого золота, стараясь хоть немного обуздать яростный пыл юноши, осторожно проводит языком по чужим губам, но не старается углубить поцелуй, будто обозначает границы дозволенного, которые не собирается переходить. Виктору кажется, что они слишком похожи, оба берут то, что хотят, даже если это совсем им не принадлежит. Берут, но не собираются ничего отдавать взамен. Юрий судорожно цепляется за плечи мужчины, стараясь прижаться как можно ближе, боясь, что его оттолкнут и исступленно нашептывает слова любви. А Виктор усмехается в мягкие губы. В самом деле, о какой любви может идти речь, когда юноше нет и семнадцати, что он вообще может знать об этом? Лишь безудержное желание и гормоны, что ударяют и кружат голову. - Я люблю. Люблю тебя , - на грани слышимости шепчет Юрий, и внутри мужчины, что-то замирает всего на секунду, но даже этого достаточно, чтобы задохнуться. У Виктора за спиной не один десяток лет, а он и сам не знает, что это за слово на букву "Л". *** Виктор подставляет руку солнцу, грея бледную кожу и совсем чуть-чуть надеется, что золото расплавится под теплыми лучами, потечет по руке, впитается в голубые нити вен и окрасит их в дорогое-желтое. Нет, он совсем не жалеет, лишь драгоценный металл слегка режет глаза и обжигает кожу, и Виктору кажется, что он где-то просчитался. "Такие как мы должны уходить достойно, красиво." - после очередного чемпионата под бутылку очередного шампанского выдает Кристофер. Удалось ли ему, Виктору, это? Уйти на пике карьеры, променять славу и сладковато-горький вкус победы на неприметного мальчишку с огромным потенциалом внутри? Безусловно. Что-то больно ударяет в спину, выбивая весь дух и все мысли из головы. - Виктор Никифоров мёртв! "Уже давно, Юр, уже давно" - слова застревают в горле и обжигают язык. Виктор с трудом заставляет себя обернуться. Почему-то совсем не хочется сейчас видеть этого мальчишку, а вернее наоборот. И даже слишком. Глаза Юрия горят ненавистью, а у Виктора золотом горит кольцо на безымянном пальце, юноша плюется едкими словами, думая, что сможет задеть. Но Виктор лишь улыбается, он ничуть не изменился, все тот же вспыльчивый, резкий, берущий и ничего не отдающий взамен. Никифоров подходит ближе, чуть наклоняясь. Зелёные глаза вспыхивают яростью и болью, а ветер путает золотистые волосы - то самое "важное, но безнадежно упущенное". Мужчина, одним движением притягивая Юрия к себе, чуть сжав щёки, впивается в его губы своими. Снова ягодная прохлада, и Виктору даже чудится морская соль, вот только губы мальчишки более ловкие, умелые - от этого сводит скулы, саднит глухой болью. И топит, топит безысходностью, обидой и тем самым, что могло бы быть, дай Виктор ему хоть шанс. Лай собаки и шум прибоя отрезвляют. - Отпусти меня, - звучит скорее как просьба. "Я тебя никогда и не держал", "Ты свободен", но невысказанные слова снова оседают в глотке, и Виктору кажется, что его когда-нибудь разорвёт от этого. Волны с шумом бросаются на берег, накрывая и унося с собой миллионы песчинок. - Это место напоминает мне океан Хасецу. Виктор слегка улыбается и прикрывает глаза. Как можно отпустить того, кто сам не хочет уходить? - Я тоже так подумал. Виктор невольно касается золота, что тянет руку безмолвной клятвой, что служит напоминанием о безнадёжно упущенном, что обещает найти то самое, о чем шептал мальчишка на песчаном берегу, те самые слова на Л, что наверняка не раз слышал кто-то другой. Громкий рев мотоцикла спугивает чаек и те с громким криком улетают к золотому солнцу, унося с собой тяжесть и непонятную тревогу. Виктору хочется верить, что Юрий научится любить. Любить чисто, забирая всё, и чуть больше отдавать взамен. Что они оба научатся.