amenity.

Грей устало опускается на лавочку и прикрывает глаза, закидывая голову назад и выдыхая. Эта прогулка дается ему совсем нелегко. Сонхва вытягивает ноги вперед и почти ложится на несчастную скамейку, из-за чего зимний пуховик надувается на животе и омега недовольно ворча, поправляет его, чуть привстав. Он устал, он вспотел и очень хочет есть. Но его дети, кажется, всем довольны, и не собираются слезать с горок, хотя их курточки уже все в снегу. Сонхва слабо улыбается, когда Чжукен машет ему ручкой, крепко сжимая маленькую ладошку Памкина, и смотрит на падающего рядом Локо, который хмурит снова светлые брови и поправляет шапку на своем младшем сыне, что-то ему втолковывая. Выглядит очень мило, если учесть, что малышу Локо всего двадцать три. И он уже папа двух чудесных мальчишек и «лапочки-дочки». Омега смеется и чмокает сына в красный носик после чего, наконец, опускает его в мягкий пушистый снег и мальчонка с криком несется к остальной компании детей. Бывший Квон и сам вскоре вскакивает с лавочки и кинув на Грея понимающий взгляд, молча принимает роль няньки на себя, давая другу-омеге отдохнуть. Бывший Ли –теперь-уже-Чон –когда-ты-запомнишь-то, снова выдыхает немного облегчено и прикрывает глаза, смотря на удаляющуюся спину смеющегося младшего. Когда-то давно он рыдал у него на коленях. Сонхва лениво толкает ногой широкие навесные качели и поглаживает большой уже живот, чуть улыбаясь – ему нравится ощущение чего-то возвышенного, которое нередко посещает его в последние восемь месяцев. Он часто смеется и вообще ходит невероятно радостный с самого начала третьего триместра, и этому нарадоваться не может и Саймон, который все ещё иногда колет его шпильками на счет «а ты не хотел». Грей уже даже не обижается, потому что и правда, мужу пришлось долго-долго его уговаривать, чтобы омега перестал брыкаться и отнекиваться. Грей хотел известности – Доминик предлагал ему тихую жизнь дома, Сонхва хотел пить и отрываться, чертов альфа предлагал на восемь месяцев почти закрыться в доме и пить один чаек, а из развлечений иметь разве что вышивку. Грей считал себя слишком молодым для того, чтобы заводить детей, но его никто и не собирался слушать. На самом деле беременность была не такой плохой, какой её себе представлял Грей, выросший с одним отцом. Ему никто не мешал работать – он даже выпустил новый мини-альбом до того, как живот стал уж слишком заметным, и даже дал парочку концертов в это время (за что Кисок едва не убил Пака, но Ли даже понравилось смотреть за тем, как весело убегал Джебом от разозленного альфы), но после его и правда закрыли в загородном доме. Не сказать, что Сонхва тут было плохо, тут были и качели, и все его любимые соки (особенно вишневый, на который он подсел в последнее время) и даже студия, правда, его туда не пускали, а предпочитали приносить ему оттуда инструменты в комнату или на улицу, но плохо вовсе не было. А ещё Саймон был дома намного чаще, чем за все предыдущие годы их совместной жизни, и все время таскал ему что-то сладкое, боясь, кабы любимый омежка не заскучал, пока его не бывает дома. И, признаться честно, ради такого внимания Грей готов был забеременеть ещё раза два, чтобы так часто видеться с любимым мужем. Сейчас Локо опять был в студии, помогал Джею, к тому же он повез туда новые тексты, которые насочинял Сон сидя дома, и молодой, полный сил беременный омега был полностью предоставлен себе. Ли было неудобно самому качать качели, потому что для этого приходилось почти слезать с них, чтобы отталкиваться ногой, и он ждал, когда же придет кто-то из его «больших» друзей и покачает ему качельки. Когда ему сказали, что приехал Локо, Сонхва сразу же воспрянул духом и удобно, как ему нравилось, устроился на диванчике, который ещё слегка качался. Но младший выглядел совсем не радостно, мял свою новую красивую рубашку в районе живота и часто-часто всхлипывал. Было видно, что паренек сдерживался очень-очень долго, и Грей тут же нахмурил брови, подвигаясь и давая мальчику сесть рядом с ним. Когда чертов Джебом успел обидеть этого невинного ребенка?! Ли осторожно обнял паренька и погладил по мягким темным волосам, слушая, как тихо всхлипывает Квон и тихо бурчит себе под нос проклятия горячо любимому другу, недобро щуря глаза. Все же приглашать Пака в репетиторы младшему было не самой лучшей идеей Саймона, сколько бы он не уверял мужа в её гениальности. - Хеен, что мне делать, - тихо всхлипнул Хек и поднял на старшего заплаканное лицо, - он же меня не примеееет. Омега непонимающе хлопнул ресницами и посмотрел на младшего с вопросом, и аккуратно посадил его на лавочку, совсем забыв про свои радости, и только взволнованно прикладывая руку к животу, где недовольно бился ножкой его сыночек. - Так, а теперь по порядку. Кто и куда тебя не примет? - Джебом-хееен, он меня видеть не захооочет! – громко плачет в ответ младший и прячет лицо в ладошках. - Это почему? - Если он у-у-узнает, что я забеременел, он меня возненавидит! Локо заходится рыданиями, а Ли неловко замирает, смотря на паренька. Он в Джее уверен, тот своего ангела не бросит, не зря же он все уши и ему, и всем остальным ребятам прожужжал о своем «Солнышке-Локо», но все же мальчишке едва восемнадцать исполнилось, и мало ли что скажут его родители… - Ты с отцом говорил? Папа-то твой явно не будет против внука, - осторожно прижимая молодую потерянную омегу к себе, и поглаживая по спине. Мальчика поддержать нужно. А ещё отвести к Паку и надрать ему уши за то, что так долго молчит. И вообще, мог бы уже и предложение сделать ребенку, герой-любовник хренов. - Отец сказал, что пристрелит хена, если он не возьмет меня замуж, - тихо пробормотал паренек, уже перестав дергать рубашку. - Ну это понятное дело, я его сам придушу, если он этого не сделает. Так, поехали, папаша, нам нужно увидеть будущего отца, - Грей кивает и почти соскакивает с качели, вставая в воинственную позу и чуть придерживая снизу животик. - А ещё я скучаю по своему мужу, так что поехали! - Дядя Сонхва, смотри! – малышка Худи кричит ему с горы и руками показывает на снеговика, около которого стоят дети, и смеется радостно, пока катится кубарем прямо Грею под ноги. - Папа сказал, тебе понравится его творение! Ли нравится все, что делает Локо, но снеговик, которому спереди к животу прикрепили ещё один снежный ком немного выводит из себя и заставляет глаз дергаться. Ли выдыхает спокойно и улыбается ни в чем не повинному ребенку и кивает. - Это очень красиво, милая. А передашь папе от меня подарок? – Ли заговорщически подмигивает и дает девочке в руки тщательно сделанный идеально круглый снежок и кивает, - Положи ему в капюшон, ему обязательно понравится. Худи понятливо кивает и целует мужчину в щечку, а после бежит в компанию детей, и Сонхва снова остается ненадолго один. Вторая беременность была воспринята Греем скорее философски, он уломал мужа на фортепиано дома, и в те дни, когда у Кисока играл в одном месте отцовский инстинкт и он брал маленького Чжукена посмотреть «на работу» (хотя Сон был против – ребенку нечего делать среди ненормальных кричащих альф в таком юном возрасте), он принимал дома учеников. Все равно, заняться ему было нужно чем-то, вот он и развлекал себя уроками вокала. Частенько в гости заезжали Локо и малышка Худи, в которой Грей души не чаял. Он смертельно хотел дочку после сына-альфы. Грей никогда особенно девушек не любил(да и зачем ему, омеге-то?), но сейчас ему до дрожи в пальцах хотелось заплетать косички и покупать одежду приятного светло-светло розового цвета, но страх, что она не пригодится его останавливал. Все свои невольные покупки он дарил Локо, и дико радовался, когда тому нужно было ездить сдавать экзамены для поступления на заочный, и он мог сидеть с сыном и дочкой друга целый день. Сына они назвали Чжевон и он страстно обожал плюшевых розовых медведей и погремушки с лошадками. - Дядя Сонхва! -Пааап! Худи недовольно сморщила носик и показала надувшемуся Чжевону язык. - Я старше, поэтому она моя! - Но я её нашел, так что она моя, нуна, - недовольно пробурчал мальчик, неповторимо саркастично протянув это самое «нуна». «Это мой сын»,- с гордостью подумал Сонхва, устало поднимаясь с лавки и подходя к ссорящимся детям. - И что такое стало причиной вашего спора? - ЭТА ПИНКИ ПАЙ МОЯ!- удивительно слаженно и высоко проорали дети, и показали омеге маленькую игрушку ядовито-розовой лошадки. Грей тихо хохотнул, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос от глупости ситуации и посмотрел на Локо, который уже хмурил глаза. Точь-в-точь его мама. - Худи, милая, ты же помнишь, что вчера отец привез тебе точно такую же игрушку? Отдай её Чжевону, - Локо присел на колени перед детьми и светло улыбнулся, - а если будете себя хорошо вести, мы с дядей Сонхва купим вам по конфете. Девочка недовольно шмыгнула носом и протянула маленькую пластмассовую фигурку мальчику, вытирая нос рукавом куртки. - Ну и ладно. Моя все равно в два раза больше! - Она шутит, - смеясь, поправляет сыну шапку Грей, - Я сам помогал глупому Паку выбирать её игрушку. Беги играй. Чжевон кивает и бежит за девочкой, на ходу едва не врезаясь в брата. Дети даже не замечают этого, с хохотом валятся в снег и тут же встают начиная новую игру. - И все-таки Эло старше. - Зато Бенюн третий сын, а Эло – второй, - в ответ едко бурчит Грей и натягивает перчатки на замерзшие пальцы, снова поправляя на себе куртку Когда Грей снова понял, что его ждет три месяца штормов, жуткого токсикоза и опухших ног, которые не влезут ни в одни ботинки и обтягивающие джинсы, которые Грей себе едва-едва успел позволить, он думал, что убьет Кисока. Пусть будет папашей одиночкой, но такую наглость он терпеть больше не намерен! Он уже забыл, как его тело выглядит без дополнения живота! Первые пару недель он провел в безутешной депрессии, носясь с малюткой Чжевоном по всем детским садам Сеула – старшего сына пора было отдавать в первое в его жизни учебное заведение. Саймон долго был против, но после долгих споров все же согласился, что сыну пора бы уже привыкать к обществу одногодок, а не только великовозрастных идиотов, которыми наполнена студия Джей Пака. Все детские садики бесили Грея, в них не было того, что ему нужно было, или его просто бесили воспитатели или воспитательницы, которые приставали к нему и его маленьким сыновьям. Видно, первый триместр явно плохо на него сказывался. Кисок пытался помочь, чем мог: успокаивал, водил на массажи и даже купил билет на курорт Окинавы для одного человека на неделю. Грей побоялся оставлять своих детей со своим же балбесом и никуда не поехал. Помог, как ни странно, все тот же Локо. Спором помог, потому что умудрился забеременеть тогда же. Альфы от таких споров лезли на стенку, забрав с собой детей, а омеги ходили довольные и набирали вес, радуясь жизни. Грею не особо была важна победа, но он понял, что ещё один ребенок – это не так уж и страшно, просто у них будет большая дружная семья. А если родится дочка, то будет совсем чудесно. Бенюн в отличие от старшего брата вовсе не был милым, и даже в таком маленьком возрасте умел умилительно хмуриться, влюбляя в себя мягкого отца-омегу ещё сильнее. - А что у нас тут, прогулка? – Грей едва не взвизгнул, когда чужие руки обняли его со спины, но сумел сохранить лицо и только пробурчал что-то нелицеприятное в сторону мужа. Саймон довольно посмеялся и покивал на все фразы, обнимая мужа сильнее и целуя в мягкую припухлую щечку- в последнее время Грей снова стал набирать в весе, но если бы Кисок ему об это сказал, был бы уже мертв. Сонхва невольно расслабился в теплых руках любимого альфы и прикрыл глаза, принимаясь капризно жаловаться, какие их дети активные, и как он, бедный папочка, устал за сегодня. Детишки подлетели к отцу, а Сонхва поймал на руки младшего сына, обнимая его и звонко целуя в раскрасневшуюся щечку. Памкин поморщил носик как котенок, и легко ударился лобиком папе в плечо, будто бы был смущен, а Грей только сильнее прижал сына к себе, легко покачивая его на руках. Он до сих пор боялся надолго оставлять младшего сына одного. Четвертая беременность была встречена Ли со смиренностью, хотя он и сказал любимому мужу, что пользоваться его течкой ради того, чтобы заставить его снова поносить туники – совсем противозаконно. Но в общих чертах ему было даже легче, чем во все прошлые разы. Каким-то чудом все обошлось без «прелестей» положения – никакого тебе токсикоза, отказа от определенных продуктов и перепадов настроения. Грей чувствовал себя живым и радостным, начал обучать сыновей музыке, особенно Чжукена, которому в детском саду совсем не понравилось, и который предпочитал помогать папе-омеге ухаживать за маленьким Бенюном, хотя и был совсем маленьким ещё. Чжевон наоборот детский садик обожал, и очень расстраивался, когда его забирали оттуда пораньше. Все было хорошо, но когда Сонхва сказали, что его привычный врач-акушер сам ушел в декретный отпуск он заволновался и почувствовал что- то неладное, а его волнение передавалось сыну. Все пошло наперекосяк ещё тогда, когда он решил забрать сына сам, и отказался от помощи Джебома. Ничто не предвещало беды – снег шел большими хлопьями, а в большой куртке было совсем-совсем тепло, но Грей друг забыл, что его ботинки совсем не готовы к прогулке по образовавшемуся на дороге катку. Его увезли в какую-то незнакомую клинику, к незнакомому врачу, плачущего и судорожно сжимающего живот. Грей рыдал и всхлипывал беспрестанно, смотря на незнакомые лица, и просил позвонить мужу, пока его будут принимать. Памкин родился на седьмом месяце и почти три недели пролежал в больнице, а его папу-омегу все это время лечили от нервных срывов. Но все закончилось хорошо, правда сын немного боялся людей, а больше всех любил Сонхва и старшего брата. - Тогда пойдем домой? Локо, не хотите попить у нас чаю? Я торт купил, - Кисок широко улыбается, и смеется прямо на ухо мужу устраивая счастливого от такого исхода событий Чжевона у себя на плечах и удобнее подхватывая на руках надувшегося Бенюна. Грей взял за руку Чжукена и улыбнулся мужу. - А Пак где ходит? - Обещал приехать сразу к нам, у него там какой-то сюрприз,- просто пожимает плечами Чон и берет мужа под локоток, улыбаясь веселому Локо, который сажает младшего сына в кенгурушку, натянутую поверх теплой шубы, и берет сына и дочь за руки. Все же одному с тремя детьми не так удобно. Грей смеется и кивает, первым шагая в сторону дома, и незаметно поглаживая живот. Скоро им будет неудобней вдвойне, и Грей снова забудет, как можно носить такие узкие джинсы. Он уже полностью готов и достал привычные растянутые махровые штаны, и попросил вытащить с последнего этажа хотя бы на второй кресло-качалку. Зато на этот раз Сонхва уверен, что это будет девочка. Он легко целует мужа в небритую щеку и прижимает уснувшего сынишку к груди, и что-то рассказывает веселое-веселое детям. Его жизнь вся пронизана только приятностями. Он абсолютно счастлив.