Монохромный мир

Мир расплывается перед глазами. Реальность кружится цветным хороводом, дробится на миллионы частей, оседая перевернутой изломанной картинкой в застилающих глаза слезах. Криденс не видит летящего на него на полной скорости из темного зева туннеля поезда, он слишком погружен в бездонные пучины боли и отчаяния, темные, как и клубящаяся в его теле сила. Слишком раздавлен. В ушах все еще звучит ненавистное "сквиб", коротким росчерком острого лезвия обратившее в пыль те жалкие осколки жизни, что еще были у него. Криденс не слышит как бьется его сердце, и ему кажется, что и оно осело меж ребер серым пеплом, отдавая горечью в пересохшей гортани. И не осталось ничего. Зрение обскури не способно воспринимать цвета, но даже сейчас, вернувшись на время в человеческую оболочку, Бэрбоун остается в стальных объятьях монохромного мира. По глазам вмиг ударяет нестерпимо яркий БЕЛЫЙ свет и юноша непроизвольно жмурится, смаргивая слезы. Они собираются в уголках глаз хрустальными каплями и кислотой текут вниз по щекам. Впитываются в покрытый разводами грязи некогда белый воротник рубашки. Широко распахнутыми глазами Криденс смотрит на несущуюся прямо на него многотонную груду металла, видит за бьющим по глазам светом совершенно БЕЛОЕ лицо машиниста и разинутый в немом крике рот, но тело словно оцепенело, превратив юношу в неподвижную мраморную статую. Заменяя звуки вокруг в голове вкрадчивым ядом плещется мысль о его бесполезности. Каждая попытка дернуться в сторону словно враз пересекается хлестким и таким болезненным "Ты мне не нужен". Это больнее, во много раз большее чем все удары той женщины вместе взятые. Потому что ее Криденс никогда не любил. Смирился с неизбежным, испытывал неприязнь хотя и пытался убедить себя что не должен испытывать таких чувств к "маме", не должен желать, чтобы каменная горгулья сорвалась с карниза и размозжила ей голову. А Персиваля он лю...к мистеру Грейвсу он привязался, ощущая себя от этого еще более никчемным и бесполезным. И вот куда его это привело. Криденс смотрит не моргая, обреченно принимая свою судьбу. Он уже почти ощущает шевелящий его и без того взлохмаченные волосы ветер, ощущает металлический привкус крови на языке, ощущает хриплое дыхание смерти за плечом... Не было никаких сомнений, его ждет Ад. Не выдержав, Бэрбоун зажмурился, испытывая иррациональное и такое по-детски наивное желание еще хотя бы на миг увидеть лицо Грейвса. Но под веками лишь ЧЕРНАЯ пустота. Его отбрасывает в сторону, и холодный камень больно бьет по исполосованной щедрой рукой Мэри Лу спине. Бэрбоун хрипло вскрикивает от неожиданности и боли, вновь широко распахивая глаза и вмиг цепенея. Над ним склонилось такое знакомое до самой последней черты лицо, сейчас отмеченное печатью беспокойства и облегчения. Так близко. Всегда идеально уложенные волосы аврора растрепались и самыми кончиками касаются лица Криденса, такой привычный аромат дорогого парфюма и табака окутывает, вмиг лишая воли к сопротивлению. Словно и не было искореженного тела его приемной матери и ужаса в глазах маленькой Модести. Словно и не было предательства и злых, острых слов. Словно и не было темной ярости вырвавшегося на волю обскури. Глаза так не во время начинает нестерпимо жечь от попавшей в них пыли, и юноша вынужден на мгновение опустить ресницы, чтобы вновь поднять их уже в абсолютном одиночестве. Со станции слышится треск заклинаний, и Криденс мимоходом отмечает возвращение слуха. Он медленно поднимает подрагивающую руку и прикасается кончиками пальцев к лицу, где еще совсем недавно кожи касались мягкие ЧЕРНЫЕ волосы. Искусанные губы переламывает болезненная усмешка - еще одна ложь. Разве мог этот человек так искренне переживать за него. "Сквиб" пощечиной оседает на бледной коже, злым блеском отражается в глазах. Обскури внутри утробно рычит и предвкушающе облизывается, готовясь разрушать. И Криденс больше не хочет сдерживать эту силу, впервые осознанно сливаясь с ней в единое целое. Это он клубится под потолком станции. Это он тот в чьих венах течет чистая мгла. Это он хозяин монохромного мира. Затянутые жемчужно-белой пеленой глаза без труда находят кажущуюся сейчас такой хрупкой фигурку в длинном черном плаще. Обскури победно воет и сжимается в тугую спираль для атаки, а Криденс неотрывно вглядывается в глубокие совершенно ЧЕРНЫЕ глаза напротив, стремясь найти страх или отвращение. Вглядывается до последнего, но видит только вину в каждой черте лица, и поднятые вверх руки. В последний момент он успевает увести удар в сторону, позволяя Грейвсу ускользнуть, проламывая стену и обваливая и без того испещренный трещинами потолок. Обскури рычит и мечется, то распадаясь на крупицы, то вновь собираясь в смертоносное облако. То взлетая высоко вверх, то с силой ударяясь о холодный монолит. Он жаждет крови, боли, смерти, жаждет мести, на которую, теперь Криденс понимает это отчетливо, он не способен - слишком сильна еще в его груди люб...привязанность. Пусть едва живая и с оборванными крыльями, но не позволяющая переступить черту. Тьма клубится вокруг него, внутри него. Он сам есть тьма, но даже превратившись в сосредоточение чистой ненависти и боли Бэрбоун не может атаковать. Он бессильно замирает, не замечая ничего кроме медленно поднимающегося на ноги Грейвса. Юноша слышит голос Тины. Да, он помнит эту отважную девушку, бросившуюся на его защиту. Теперь помнит. Слышит голос того странного молодого человека, кажется Ньюта. Слышит, но не способен уловить ни единого слова. Весь его черно-белый мир сосредоточился в одной точке, полностью уместившись внутри ЧЕРНОГО плаща и внимательного взгляда. Словно спадает вакуум и он слышит обращенные к нему слова. "Не слушай её, Криденс. Я хочу освободить тебя. И это правда," покрытые запекшейся кровью губы вновь искажает горькая кривая усмешка. А он и не слушает. Пусть эта женщина и спасла его однажды, ничего не изменилось. Пусть где-то глубоко внутри и бьется глупая мечта быть нужным и любимым, боль и горечь разочарования сильнее. Но все равно хочется закричать, что не Грейвсу здесь говорить о доверии, но горло обскури не приспособлено для речи. Обскури, поняв что больше здесь ловить нечего и словно смирившись с непередаваемой тупостью носителя рвется прочь, словно дикое животное ощущая опасность каким-то шестым чувством. Однако Криденс не трогается с места, медленно перетекая из одной формы в другую, и все стремится продлить этот миг, выжечь такой люби...ненавистный образ на обратной стороне век навсегда. Хрупкое подобие идиллии нарушают быстрые множественные шаги и Бэрбоун уже всем существом чувствует исходящую от этих людей в ЧЕРНЫХ костюмах опасность, видит направленные на него волшебные палочки, но клубящаяся вокруг тьма двигается слишком медленно, чтобы успеть поглотить хрупкое юношеское тело, спрятать от удара. В вылетающих из концов волшебных палочек БЕЛЫХ нитях Криденс ясно видит собственную смерть и вновь его взгляд словно магнитом притягивает к фигуре Грейвса. Фигуре, в один миг обращающейся угольно-черной дымкой и ввинчивающейся сквозь крупицы мрака к центру вихря. К нему. Время словно останавливается. Юноша слышит почти истеричное женское "Опустить палочки" и в следующий миг оказывается в таких знакомых объятьях. В который раз за этот безумный вечер глаза Криденса широко распахиваются, а губы шепчут беззвучное "Невозможно." Он словно в замедленной съемке видит как совсем рядом с ним проносятся БЕЛЫЕ росчерки заклинаний. Вспышками в памяти остаются шокированные лица и медленно обрушивающиеся на головы авроров многотонные булыжники. Уже плохо понимая что происходит, Бэрбоун изо всех сил цепляется за Грейвса, и тьма смыкается вокруг них. Обскури взмывает вверх и не достигая каких-то жалких миллиметров до защитного купола исчезает.