Тонкие миры — прочные связи

Смешанная
R
Заморожен
41
автор
Mael Jeevas бета
Размер:
170 страниц, 26 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
41 Нравится 100 Отзывы 14 В сборник Скачать

Часть 4, где старик узнает свое имя, а Диппер теряет надежду

Настройки текста
Огромный зал гудел. Вибрировало здесь все: стены, воздух… Да что там: Старику казалось, что вибрирует даже его череп. По своей воле он никогда бы не забрался в пещеру, где стены облепили гроздья ос. Особенно если каждая оса больше его ростом. Тут уж не об аллергии будешь беспокоиться — тут тебя могут пронзить насквозь! «Об аллергии?» — спросил Стэнфорд Пайнс сам себя. И вспомнил: да, конечно же. Осы бывают маленькие и вызывают аллергию. Укусы потом страшно распухают и болят. К счастью, у него не было аллергии. Вроде бы. Наверное. От этого почему-то стало обидно до сведенных челюстей. Вроде бы это было одно из преимуществ старости: ты примерно знаешь, чего ожидать от себя, от жизни и от своего тела. Даже если тело с каждым днем становится хуже и хуже, да и жизнь особо не радует… И вот теперь и это преимущество у него отняли. Он мрачно окинул пещеру взглядом, машинально ища возможные выходы. Там темный угол, может быть, проход? Но лучше держаться так, чтобы вход, что у него за спиной, не перекрывали. Не факт, что он успеет убежать от крылатых преследователей, но просто так сложить лапы и умереть — не дождетесь. Да уж, по сравнению с той херней, что творится у него в голове, огромные и потенциально ядовитые твари — не такая уж проблема. От тварей можно сбежать или спрятаться. (А если и заколют — ну что ж, хоть быстро.) От себя самого никуда не денешься. ...Когда они только углубились внутрь скалы, его поразило, какое все вокруг сине-зеленое. Как в том же лесу. Камень казался почти прозрачным, неведомо откуда падающий свет колыхался в нем, как в толще воды. Красиво. И жутковато. Сперва Старику показалось, что гудят вокруг сами камни, потом он понял, что это гуд множество населяющих гору ос. Их количество поразило его, едва они вышли на первый же «перекресток» — в зал, где сходилось множество прорезавших гору тоннелей. Осы носились всюду, мелькая темными тенями, тревожа воздух. Чувство реальности, начавшее было возвращаться в лесу, улетучилось, как грязная вода из раковины. Стэнфорд Пайнс застыл, будто… будто динозавр в янтаре. На секунду ему стало дико, без рассуждений страшно. Тут испугаешься, пожалуй, — он не стыдился признаться себе. Вокруг ничего, только эти туннели, и странные тени, которые готовы схватить его и, кто знает, может, сожрать живьем... Стэнфорд Пайнс напрягся, ссутулил плечи, держа руки перед собой — тело вспомнило само, но плащ мешал, был слишком узок в плечах. Это странным образом успокоило, будто кто-то еще, невидимый, встал рядом и опустил на спину тяжелую руку. Оса, его проводница, нырнула вперед и сделалась неразличимой между других. Хотя нет, не совсем, — она же носила переводчик. Значит, она может его услышать. — Эй! — крикнул он. — Эй, как там тебя называть? Она услышала. Вернулась. Закачалась напротив лица. Он решил, что все-таки его проводница не в рост человека, поменьше. Полегче. Может быть, с ребенка или подростка. Просто ее манера парить примерно на уровне глаз вводила в заблуждение. — Ты называл нас веспидами, — сказала коробочка. Веспиды, да? Это ему ровным счетом ничего не говорило сейчас, даже если когда-то и значило что-то. — Хорошо, а тебя конкретно как зовут? — пер он напролом. Какой-то инстинкт подсказывал — сначала узнай имя, а потом уже можно делать дела дальше. — Никак, — ответила оса. — Мы — веспиды. И тотчас все остальные осы, которые были на этом перекрестке, замерли и обернулись к Старику. ...Да, это было жутко. Так он сказал себе тогда. Сейчас же, в этом огромном зале, он уже попривык. Прошло уже какое-то время: он не знал сколько, потому что выспался в маленькой комнатушке без окон, куда его отвела оса-проводник. Туда же потом ему принесли еду: что-то вроде меда по консистенции, только не сладкое, а скорее солоноватое. Потом привели сюда и теперь, похоже, ждали чего-то. Ну что ж, он тоже подождет. В гляделки решили играть? Так он переглядит. Но время шло, веспиды жужжали, ничего не происходило. Может быть, они говорили между собой телепатически. Может быть, они судили его, изучали… Может быть, они и его мысли читали тоже... Стэнфорд Пайнс решил, что прямой подход — самый верный. Или, скорее, надоело стоять и молчать, как истукану. — Чего вы от меня хотите? — спросил он хмуро. — Зачем позвали сюда? Оса-переводчик — та, что с коробочкой — ответила сразу, будто только и ждала вопроса. — Ты помог нам дважды, Стэнфорд Пайнс, — проговорила она. — Помоги еще раз. Пока тебя не было, все изменилось. Только ты можешь нас спасти. «Я ничего не могу! — хотел заорать в панике Старик — да, сейчас именно старик; ничего не значащее имя стиснуло снаружи, как слишком тесный плащ. — Я ничего не помню, ты разве не видишь, насекомое ты гребаное?!» Он выпрямился, одернул лацканы плаща, откашляться и сказать с широкой улыбкой: — Ну что ж, должен признаться, за годы отсутствия я порядком подзабыл обстановку. Почему бы вам меня не просветить? Это, право, было сильнее его. К тому же он был почти уверен, что если сознается в своем беспамятстве, его все-таки шлепнут. Может быть, даже гигантской мухобойкой. *** Записано М. «Диппером» Пайнсом, магистром белой и зеленой магии. День 7343/44/45-й, измерение Пирамиды Двадцать лет, когда у меня по вечерам, на закате случались панические атаки, я успокаивал себя словно мантрой: «Завтра будет новый день, и я увижусь с Мейбл». Может, это не совсем нормально. Я не вспоминал ни мать, ни отца — у меня там словно блок стоял. Даже о дяде Стэне и дяде Форде я старался не думать после первого года. Первый-то год я действительно всерьез надеялся, что дядя Форд скоро меня отыщет. А про дядю Стэна с самого начала знал, что там никакой надежды… (Дяде Форду ведь пришлось стереть ему память — безвозвратно, иначе Билл мог бы ускользнуть.) А Мейбл — это другое. Все ссорятся со своими братьями и сестрами. Ну, так принято, что ли? Сложно не поссориться, если все делится на двоих, включая родительское внимание и бюджет. Мы с Мейбл тоже, конечно, ссорились. Но близнец — это все-таки не совсем то, что просто сестра. Она всегда была рядом, сколько я себя помню, и всегда была за меня «наружу», даже если «внутри» дергала за волосы или пыталась нарядить в платье. Когда меня все дразнили из-за родинки в детском саду, она врезала тем девчонкам, потому что я, конечно, с ними драться не мог. А потом она купила мне мою счастливую кепку — первую, со звездой, о которой я писал в дневнике дяди Форда — на свои карманные деньги. Это чтобы волосы закрывали лоб. Ну и я, конечно, тоже защищал ее. Когда ее называли странной, говорил еще что-то типа «а я еще страннее» и все такое. Наша мама тоже молодец. Записала нас в школе в разные классы, это помогло. В смысле, когда у тебя кто-то всегда болтается под боком, а потом этот человек внезапно исчезает, ты понимаешь, как здорово, когда кто-то гарантированно поржет над твоими шутками и все такое… В общем, в средней школе мы уже сами попросились в один класс, и если и ругались, то не всерьез. Ну, с утра до вечера максимум. Многие мальчишки двенадцати лет считают сестер какими-то свихнутыми чудачками, и я исключением не был. (Только в моем случае у меня больше оснований. Нормальные девочки не вяжут свитера для лесных монстров.) Но и двадцать с лишним лет назад я понимал, какая она классная. Сейчас я это понимаю еще крепче. Даже с поправкой на ностальгию, которая, допускаю, могла изрядно окрасить мои светлые детские воспоминания, я не могу не признавать совершенно объективно: Мейбл — необыкновенная. Это тот человек, ради которого стоит пройти всю мультивселенную, а потом вывернуть ее наизнанку. Наверное, мне первому стоило догадаться, что она тоже будет делать именно это. Выворачивать мультивселенную наизнанку в поисках меня. И что мы с ней, конечно же, разминемся, как герои в мелодраме, едущие на разных эскалаторах. Мы с ней чертовски упрямые оба. Не можем просто сидеть и ждать, когда другой нас найдет. ...Так вот, к моим паническим атакам, раз уж я начал говорить откровенно. Представьте себе голую прерию, всю в метелках рыжеватой травы. Траву колышет ветер, легонько так, и от него бегут серебристые волны, потому что стебли у травы бледные. Посреди прерии под розовым небом — дощатая щелястая хижина. В ней под единственным окном, у широкой щели (щель заклеена газетой, но это не особо помогает) съежился под чужой курткой мальчик двенадцати лет. Мальчик вспоминает другой закат и тени от сосен, вытянувшиеся вдоль натоптанной тропы… Тьфу, чушь, начинаю говорить совсем напыщенно. Просто это трудно. Я привык к докладным запискам, даже эссе в Магистериуме писал. Да что там, один раз астрономический трактат в стихах пришлось сдавать. Но все это на чужом языке, про чужое. А про свое очень сложно подобрать слова. Ну вот, каждый вечер я говорил себе: «Возможно, завтра я увижусь с Мейбл». Мне было даже почти все равно, какой она стала. Осталась двенадцатилетней девчонкой? Ничего, поладим как-нибудь; в конце-концов, я еще в Магистериуме вычислил, что время в моем «приемном» мире движется медленнее, чем на ближайшей оси мультивселенной. Так что возраст моих товарищей по несчастью не стал для меня такой уж неожиданностью. (Хуже было бы, если бы часть из них успела за эти двадцать лет состариться и умереть.) А если Мейбл выросла, то тоже неплохо — мы сможем узнать друг друга и подружиться заново. Даже дядя Форд и дядя Стэн начали нормально уживаться за последний месяц в Гравити-Фолс, а мы-то с Мейбл не ссорились перед расставанием. Наоборот, у нас все было отлично. В конце концов если не она, то… так, замяли. Все-таки это слишком уж откровенно. В общем, я цеплялся за мою память о сестре, как за цепочки первого волхва Иекобы — ну или Святой Грааль, переводя на реалии нашего мира. Обманывал себя, как мог. Тренировал оптимизм: раз не было рядом Мейбл, чтобы быть оптимистичной за меня. Когда все совсем становилось плохо, я сжимал зубы и твердил: «Завтра я увижусь с Мейбл» как заклинание. При этом в глубине души я довольно скоро начал понимать, что завтра на то и завтра, что никогда не приходит. А сегодня, спустя двадцать лет, вдруг подумал: неужели пришло? И такой же розовато-малиновый закат, и глубокие синие тени по углам, и эти пустынные каменные залы с колоннами — словно тени сосен на тропинке… То еще дежа-вю. У меня вообще чувство дежа-вю не проходит, словно я все еще брожу по растрепанному Странногеддоном Гравити-Фолсу. А потом хлеще. Огромный зал с порталом в центре — плоская фигура гигантской то ли рыбы, то ли ящерицы со сквозным глазом на треть тела. В этой дырке еще клубились остатки синего водоворота. Я хорошо знал этот водоворот: порталы во всех мирах выглядят примерно одинаково, хотя далеко не везде их запуск сопровождают гравитационные аномалии и прочие ужасы. Мне даже показалось, что я увидел силуэт, мелькнувший в глубине голубого огня. Потом огонь погас, и инопланетная образина уставилась на меня пустым железным глазом. В полумраке она выглядела особенно страхолюдно. По-моему, ноги у меня подогнулись, потому что с двух сторон меня поддержали, не дали позорно осесть на пол. Хорошо помню, что именно в этот момент в прямоугольниках темнеющего неба по ту сторону узких окон вспыхнуло и загрохотало. На фоне узких сине-малиновых облаков вспыхнули яркие капли — оранжевые, зеленые, золотые. Кто-то запустил фейерверки. Дневник д-ра Стэнфорда Ф. Пайнса Неизвестный день+8, измерение Пирамиды С момента моей последней записи случилось столько всего, что хронологический порядок изложения событий уже не кажется адекватным; но все же буду придерживаться его. Во-первых, мы с моей юной спутницей попали в некое измерение (здесь и далее «измерение Пирамиды»), которое сочли на первый взгляд малоразвитым (или нетехнологическим), в самый разгар некоего праздничного шествия. Там, против всяких вероятностей — вновь моя жизнь работает с их отрицанием! — мы наткнулись на моего племянника Диппера. Увы, он вовсе не обитал в измерении Пирамиды, а сам перенесся туда с помощью технических средств, похожих на наши. Я говорю «увы», поскольку Диппер провел в некоем измерении с более быстрым временным потоком слишком много времени — по своему счету — и превратился во вполне взрослого, хоть и молодого человека. С одной стороны, я не могу не порадоваться, что он пошел по моим стопам и стал ученым и путешественником. Я чрезвычайно горд, что он сумел выбраться из, без сомнения, очень тяжелой для него ситуации, и выбраться с честью. С другой стороны, меня злитпугает невероятно огорчает, что все эти годы ему пришлось пробивать себе путь в одиночку, без всякой опоры. Страшно представить, через что ему пришлось пройти. Особенно потому, что мне почти не нужно представлять: я <u>знаю</u>. Он считает, что знает о путешествиях между мирами не меньше, чем я. Явное заблуждение с его стороны — я изучал мультивселенную гораздо дольше! Не знаю, как к этому относиться. Но, как не преминул бы заметить Стэнли, мастер находить во всем положительные стороны, зато я пропустил его подростковые годы. И даже встреча с Диппером меркнет перед тем, что случилось потом. Увидев объявление о бракосочетании местного правителя с некой «звездной путешественницей Мабель», мы быстро поняли, что нашли Мейбл. Правда, я не был в этом убежден, но мои молодые спутники заверили меня, что у девочки настоящий талант влипать в двусмысленные ситуации романтического толка. Могу ей только посочувствовать: у меня тоже не ладилось на этом поле, пока я не решил полностью избегать подобных отвлекающих факторов. Мы ожидали, что пробраться во дворец будет трудно, даже придумали скороспелый план, однако ничего этого не понадобилось: дворец практически не охранялся. Как позже выяснилось, это было не жилище монарха и не храм, а огромный транслятор, предназначенный для открытия портала в Пространство Аксолотля — некой богоподобной фигуры, покровительствующей большому числу измерений, включая это. Но тогда мы этого не знали. Мы изо всех сил торопились предотвратить бракосочетание. Но, когда добежала до спальни, оказалось, что Мейбл уже взяла дело в свои руки: каким-то способом отключив жениха, она успела убежать в дальний зал, где помещался тот самый портал к Аксолотлю. Мы, конечно, кричали, но пространства дворца были устроены таким образом, что крики поглощались стенами и не долетали дальше одного помещения. Это мы тоже обнаружили позднее. Мы не успели догнать Мейбл, и она исчезла в портале чуть ли не у нас на глазах. Диппер был раздавлен. За месяц нашего знакомства я никогда не видел своего племянника в таком состоянии, даже во время Странногеддона. Надеюсь, и не увижу. Он не плакал, хотя в такой ситуации разве что Филбрик Пайнс взялся бы осуждать его за это. Он просто пошатнулся и не устоял бы на ногах, если бы Венди, а потом и я не поддержали бы его. «Дядя Форд, — воскликнул он уже через секунду, — чем вы пользуетесь, чтобы перемещаться между мирами? Моя квантовая пушка не перезарядится еще сутки, но...» «Расширитель, — воскликнул я. — Да, точно!» Я попытался подхватить расползшуюся ткань межмирового пространства, но ничего не вышло. Слишком плотным было измерение, в котором мы оказались. Снова и снова я жал на кнопку расширителя, и снова и снова чертов прибор лишь беспомощно пищал. А тут еще кто-то, словно желая поиздеваться над нами, запустил снаружи фейерверки. Эти фейерверки напомнили нам о празднике, точнее, об отвратительной оргии, которая творилась снаружи — пожалуй, не буду переносить сюда эти детали, отмечу только, что происходящее на площади смутило бы даже моего охочего до смачных подробностей брата. Теперь уже было ясно, что праздник собирал энергию для открытия портала. Но подобные церемонии не организуются сами собой. Значит, нужно было найти, кто за этим стоит. Кажется, Венди первая обратила внимание на то, что в такой огромной пирамиде использовалось очень малая часть пространства. После недолгих поисков нам удалось обнаружить в полу вход в тайные помещения пирамиды. Я наполовину ожидал найти там сконфуженных и разозленных нашим вторжением техников, но все, что мы обнаружили, — это амулеты и знаки для удаленного наблюдения (местная техника действительно больше напоминает магию). Через эти пиктограммы нам удалось связаться с создателями пирамиды, и те послали за нами — и за пострадавшим от рук Мейбл женихом — маломестный летательный транспорт. В порыве ностальгии по сказкам «Тысячи и одной ночи» я окрестил его ковром-самолетом, хотя этот объект представлял собой, скорее, кусок индустриального полового покрытия. Через туннель, прорытый прямо в горах, нетривиальный летательный аппарат привез нас в город, расположенный за перевалом. Настоящий город, а не ту обманку, созданную специально для фестиваля, где мы бродили раньше. Во-первых, он был в несколько раз больше. Во-вторых, в нем, к удовлетворению Диппера, присутствовали самые разные инфраструктурные здания, от общественных туалетов до аналога банков — не знаю, считать ли последнее достижением. Были даже аналоги продуктовых магазинов самообслуживания (а вот это величайшее изобретение человеческой цивилизации: в них не нужно ни с кем говорить!). К счастью, арест за вторжение на праздник нам не грозило: правители этого города (они же правители всей страны; насчет планеты я не понял — они выражались чрезвычайно туманно) были чрезвыайно рады хопперам. До этого измерения гости из других миров добираются редко, и местная знать соскучилась по новостям и сплетням. По их словам, Мейбл оказали такой же радушный прием — как только она доказала, что действительно происходит из другого измерения. Наместнику престола моя племянница настолько понравилась, что он тут же предложил ей, несмотря на ее нежный возраст, сочетаться браком. Благо, и срок очередного ритуала плодородия подоспел... Ритуал этот очень дорог: необходимо набрать достаточное количество участников, отвезти их в специальный город у подножия пирамиды, снабдить всем необходимым и ввести в нужное состояние ума заклинаниями и песнопениями. Зато, когда удается открыть портал, на все измерение нисходит Аксолотль и благословляет его на следующие несколько лет. Вообще-то говоря, местная королева, мать жениха, была очень зла на Мейбл за то, что в этот раз девочка воспользовалась порталом сама, и Аксолотль не появился. Куда больше зла, чем за то, что та ударила ее сына по голове. Последнего, как заметила ее величество, он заслуживал, раз не удосужился удовлетворить женщину на своем ложе. (Лишний раз убеждаюсь, что мое решение держаться от романтики подальше было верным.) Когда мы заверили ее, что обязательно накажем Мейбл за все ее художества, едва найдем, она велела оказывать нам всяческое содействие. Думаю, все наказание будет заключаться в удушающих объятиях. Правда, если судить по лицу Диппера, пару ласковых он ей выскажет за эту аферу со свадьбой. Я же со своей стороны могу только гордиться племянницей, несмотря на то, что нам не удалось с ней встретиться. Какой ловкий и смелый план! И как точно исполнен! Признаюсь, я не думал, что она способна на нечто подобное в одиночку. Рад в очередной раз ошибиться в моей родне. Однако Диппер волнуется по-прежнему, как бы даже не больше. Я сказал ему, что предприимчивость Мейбл сравнима с моей собственной. Диппер заметил: «Этого-то я и боюсь». Не совсем понял, что он хотел этим сказать. Я всегда чрезвычайно осторожен.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.