Тонкие миры — прочные связи

Стэн подозревал, что девчонка врала. Во-первых, он достаточно разобрался в своем характере за этот год. Не герой, нет. И уж точно не альтруист. Умеренно мерзкий эгоистичный старикан, вот как он назвал бы себя, и это еще польстило бы. Стэн просто не мог поверить, что он десять лет возился с каким-то пацаном, заменяя ему отца, пусть даже и частично. «Да ладно, — скептически произнес внутренний голос, — не так уж ты и плох, старикан! Ты же начал помогать этим осам. До настоящего злодея тебе пилить и пилить». «Помогал им только потому, что не видел другого выхода. Еще мне нравилось играть в Предводителя, когда меня все слушаются, — ответил внутреннему голосу настоящий Стэн. — И хватит на этом». Ну ладно, хорошо, он еще как-то мог поверить в то, что привязался к случайному пацану. Сентиментальная нотка у Стэна тоже была, что уж себя обманывать. Но поверить в то, что этот пацан настолько его полюбил, что примчался к нему через несколько миров? Исключено. В наличие братьев, с которыми отношения были испорчены давно и прочно, поверить было легче. Равно как и в наличие племянницы. Стэн даже мог допустить, что Мейбл не врала, когда сказала, что скучала. Нет, ну ладно, сначала он именно это и допустил, но она так плакала… не может девочка ее возраста так притворяться. Если, конечно, она все-таки не восьмисотлетний андроид, тогда Стэн по-любому труп. В общем, Мейбл могла и верить в то, что говорила, однако этому Сусу, кто бы он ни был, Стэн довериться никак не мог. И когда Мейбл потащила его с ним на встречу, Стэн решительно отказался. Нет, сказал, дорогая. Ну как это будет выглядеть, если я, предводитель только что закончившей воевать расы, попрусь в лагерь посредников? Веди-ка ты его ко мне, я скажу осам вас пропустить. И вот теперь Стэн ждал их, расхаживая туда-сюда по небольшой пещере, отведенной осами в его личное пользование. Листки с заметками и планами Стэн давно уже отсюда прибрал. Теперь на стене висел атлас планеты Коршш, а на стеллаже в углу стопкой стояли немаркированные голографические диски, выменянные и украденные на базе эрголов. Сверху порнуха, снизу секретные данные. Порнуха нравилась Стэну больше: она не устаревала так быстро. Кто-то деликатно постучал по косяку, рядом с занавеской: дверей здесь не водилось. Веспиды вообще долго не могли усвоить, зачем человеку нужно уединение и за какой хрен предупреждать, что ты входишь. Но усвоили-таки — обучаемые. — Кто там? — спросил Стэн. — Пришли люди, которых ты велел пустить, — ответил механический голос дежурной веспиды. То есть голос улья. Стэн старался в голове называть их «ульем», но все равно вечно сбивался. Старая собака, новые трюки, все такое. — Пусть войдут! — бросил Стэн. Эргольский бластер приятно оттягивал ремень на боку. Не то чтобы у Стэна было много поводов стрелять за полгода (по местному времени; Стэн подозревал, что на Земле прошел более долгий срок — сутки казались какими-то длинноватыми), но, раздобыв эту штуку, он регулярно тренировался и теперь умел выхватывать ее за долю секунды. А что, хочешь жить, умей разбираться в инопланетных игрушках. Первой на пороге появилась девочка, Мейбл. Она уже сменила черную робу на гораздо более живописный наряд: вырвиглазные ярко-алые брюки и короткую темно-фиолетовую блузку. Правда, и то и другое было изрядно пожженым и рваным. Но несмотря на состояние своего костюма, выглядела Мейбл счастливой. Она улыбалась до ушей и тащила за руку… Ну, в первый момент Стэн подумал, что это какой-то там инопланетянин, похожий на гигантского безволосого суслика. Суслика, на которого кто-то натянул робу франкенштейнов и кепку с пожеванным козырьком. Но «суслик» открыл рот и сказал на нормальном английском: — Привет, мистер Пайнс! Вы меня правда не узнаете? — Понятия не имею, кто ты такой, — буркнул Стэн, кладя руку на кобуру. Действительно, кто это? Еще один потеряшка, которого приютили «франкенштейны»? Стэн понятия не имел, что они такие доброхоты. — Дядя Стэн! — воскликнула Мейбл. — Это же Сус! Я же тебе про него говорила! — О боже, — воскликнул Сус, — он теперь забывает все каждые десять минут, как в том фильме? Нет-нет-нет, тогда он точно никогда не повысит мне зарплату!.. — тут же Сус моргнул и добавил раздумчивым тоном. — Хотя, если подумать, тогда он сможет повысить мне зарплату много-много раз… Стэн оторопел. Несмотря на то, что, как он не сомневался, было многолетней привычкой к постоянной бдительности, его рука как-то сама собой опустилась с кобуры. Явление «родственников», конечно, могло быть спектаклем, специально рассчитанным на то, чтобы выбить его из колеи. Но ставил этот спектакль кто-то совершенно чокнутый. «Франкенштейны», как их называл Стэн, потому что не мог запомнить или даже прочесть их самоназвание, по праву считались одной из самых страшных рас в галактике. Их технологии превосходили все, известное на большинстве разумных планет, их иностранный легион отличался неслыханной свирепостью. Поэтому когда Мейбл сказала ему, что этот Сус как-то завоевал их авторитет, Стэн ожидал… ну, как минимум высокого качка с крутым разворотом плеч. Или какого-нибудь мрачного интеллектуала со взглядом исподлобья. Но уж никак не грушеобразного парня ростом только чуть повыше Стэна, у которого на лице были написаны добродушие и несовместимый с жизнью идиотизм. — М-да, — произнес Стэн. — Нет, парень, вся моя память после того, как я попал в этот мир, полностью со мной. И на повышение зарплаты в ближайшем будущем не рассчитывай. Можешь вообще ни на какую зарплату не рассчитывать, если честно. — Вы меня увольняете?! — парень даже сорвал с головы кепку и прижал к груди, а его большущие круглые глаза наполнились слезами. Стэн аж отшатнулся от такого напора. — Мужик, ты вообще настоящий?! — Сус, не плачь! — Мейбл схватила толстяка за локоть. — Дядя Стэн просто имел в виду, что у него сейчас нет никакого магазинчика, вот он и не может платить тебе зарплату! Так, дядя Стэн? — Примерно, — пробормотал Стэн, в надежде, что этот чокнутый хотя бы на колени теперь не упадет. Сус тут же просиял. — Ну так мы вернемся домой, — сказал он совершенно естественным тоном, надевая кепку обратно. — Вернемся домой, и вы снова откроете Хижину Чудес! Аксолотль сказал, что для этого нам нужно собраться всем вместе — всем, о ком говорилось в пророчестве. — Час от часу не легче! — воскликнул Стэн. — Что еще за пророчество? — Ну я же тебе рассказывала, дядя Стэн! — теперь Мейбл схватила за руку его. Ладошки у нее были горячие, мягкие и удивительно хрупкие. Стэн даже растерялся от того, как ее маленькая ручка почти терялась в его огромной ладони. — Пророчество, из-за которого мы должны были все встать в круг и взяться за руки! — Да я, признаться, решил, что это метафора или ты пошутила, — Стэн почесал затылок свободной рукой, и только после этого сообразил, что не оставил ни одной руки для бластера. Надо же. Как эта малютка сумела внушить ему чувство безопасности. — Вообще-то, на метафору это ну никак не походило, — заметил Сус. — На аллегорию — край. Ну, например, про силу дружбы и всякое такое. Но метафора — это иносказательное описание, а тут не об этом речь шла. — Да-да, спасибо, — проворчал Стэн, взглянув на парня немного другими глазами. Может, не совсем идиот, а один из этих типов, которые в чем-то тупые, а в чем-то очень умные? Или просто такое сказочное простодушие? Или… черт, а может, тоже ребенок? Просто аномально большой. Бывают же всякие люди с нарушениями в развитии. Но Мейбл сказала, что он знает этого Суса десять лет, значит, лет шестнадцать-семнадцать парню как минимум есть… — Ну, замечательно, — говорил Сус между тем уже совсем другим тоном, собранным и даже немного пафосным, как будто он, словно полководец, произносил речь перед войсками. — Раз мы вас нашли, мистер Пайнс, можно отправляться дальше. — Куда дальше? — подозрительно спросил Стэн. — Искать остальных, конечно же, — с этими словами Сус взял Мейбл за другую руку, полез в карман и достал оттуда небольшое устройство. Стэн не схватился за бластер в этот момент только потому, что устройство было ярко-розовым, изогнутым наподобие кренделя и блестело. Едва ли можно придумать нечто, что меньше бы напоминало оружие. Зря не схватился: Сус что-то сделал с этой штуковиной, кажется, нажал на кнопку. Стэн почувствовал, что все вокруг исчезло, и он валится куда-то. Лишь маленькая ручка Мейбл в его руке удерживала его контакт с окружающим миром. ...Стэн уже не успел увидеть, как, привлеченная вспышкой, в комнату заглянула дежурная веспида. Заметив характерные сполохи истающего межызмеренческого портала, улей только пожал своими коллективными плечами. Ушел так же как в прошлый раз, не прощаясь. Что ж, они привыкли, что от Стэна Пайнса можно ожидать именно этого. Во всяком случае, Договоры, заключенные в присутствии эмиссаров Центра Миролюбия, нерасторжимы. Так что в этот раз Стэнфорд Пайнс оказал им даже большую услугу, чем в прошлом. Надо бы сделать ему что-нибудь приятное, размышлял улей. Иногда Стэн Пайнс шутил, что, когда он умрет, веспиды должны будут поставить ему самый большой памятник. Веспиды не очень хорошо знали, что такое «памятник» (и лишь отдаленно были знакомы с концепцией индивидуальной смерти — ульи погибали столь редко, что веспиды воспринимали эти события не иначе как редчайшие природные катастрофы). Но теперь, после налаживания официальных связей, в их распоряжении были все ресурсы галактических информаториев, чтобы все выяснить. *** Певец вышел на сцену и коротко кивнул. Поклон — это очень важный этап. Ты даешь понять, что ты в распоряжении аудитории. Что ты творишь ради них. Что ты отдаешь самого себя в музыке. Это очень важно — отдавать. Раньше певец этого не понимал. — Ну, сегодня еще один очаровательный солнечный день, — начал он, широко улыбаясь. — Поглядите на это великолепное небо за окном, совершенно не забитое магическими тучами! В маленьком задымленном зале раздались смешки и перешептывания. — И, конечно, не забудем поблагодарить Всемогущее Небо за то, что мы собрались здесь совершенно свободно! Никто не мешал нам прийти, никто не грозил всевозможными карами! Никто не пытался выпить нашу кровь по дороге сюда! В аудитории раздались возгласы поддержки и одобрения. Певец прижал руки к сердцу. — Но знаете что? Даже если бы все это было бы неправдой… даже если бы снаружи дежурили патрульные флаеры… Даже если бы было не продохнуть от смога… что, как вы знаете, ни в коем случае не так… я все равно был бы счастлив — потому что здесь, с вами, и вы меня так хорошо поддерживаете! Аудитория взорвалась криками. Певца любили. — Тише, тише! Наш организатор Ник — вы все его знаете, Ник, помаши — заверил меня, что шумоподавление здесь хорошее, но не лучше, чем в туалете у его тестя… О-у-у, у этого мужика бешеное несварение желудка, и когда патрульные уши слышат, как он делает свои дела, они сворачиваются в трубочку! Снова хохот, но уже потише. Певец поднял ладонь на уровень груди, дождался внимания, потом начал медленно опускать ее. Зал постепенно затих. Народ забил маленькое помещение до отказа — не то что яблоку, яблочному семечке некуда упасть. В обычное время здесь находился бар, сейчас закрытый якобы для короткого ремонта. Но за столами никто не ел — люди сидели на столах. Люди сидели и на подоконниках, и на стойке бара. От духоты у певца по виску стекла струйка пота. Аудитория стихла совсем. Ждала. Певец уселся на высокий стул, подвел микрофон поближе к гитаре. Он никогда не был хорошим музыкантом. Он и пел-то не очень, если честно. Но в ноты почти попадал. В конце концов, не ноты же главное… Какие могут быть невзгоды В этом лучшем из миров? Нет погоды, Жрут живьем уроды, И мой начальник идиот. И я скажу как на духу-ху-ху: Вертел вампиров я на ху-ху-ху, И кол осиновый им в рот! Ему подпевали. Весело. Искренне. И глаза у всех блестели. Вот она, сила смеха. Родители пытались ему объяснить, а он не понимал. Впервые Робби Валентино ощущал, что делает что-то правильно. *** — Черт побери, Сус, ты что, убить меня решил?! С такими словами Стэн вывалился из портала на что-то мягкое, причем у него было странное впечатление, что говорил он это не в первый раз. Только когда последний звук вылетел изо рта, Стэн вспомнил: может, этот непонятный Сус в самом деле замыслил его убийство. Ни на кого нельзя рассчитывать, а меньше всего на человека, которого ты видишь первый раз в жизни. — Простите, мистер Пайнс! — проговорил Сус с самым покаянным выражением. — Больше не повторится! — Сус, это в самом деле было по-дурацки! — воскликнула Мейбл, поднимаясь и отряхиваясь. — Ты мог бы нам хотя бы собраться дать! А тут мы попали в другой мир без всего! — Не-а, не без всего, — ухмыльнулся Сус и достал из-за пазухи маленький мешочек. — У меня есть вот это, а у мистера Пайнса есть его пистолет. Не пропадем! Стэн с неприятным чувством отметил про себя, что, оказывается, Сус прекрасным образом заметил оружие. А он-то пытался хвататься за кобуру незаметно... — Но я не успела найти пряжу! — воскликнула Мейбл. — И спицы! Стэн уже ее не слушал: Стэн оглядывался. Он в самом деле оказался в другом мире, черт возьми! В мире, куда его утащили без его согласия, ни слова не спросив! Утащил какой-то имбецил и маленькая девчонка! Да, Стэн, с каждым днем твоя жизнь становится все лучше и лучше… Сам мир… поражал. Они упали на мягкую пружинистую поверхность, похожую на пористую упругую губку. Поры были не настолько большие, чтобы в них могла попасть нога… ну, нога Стэна. А вот малявке Мейбл придется попрыгать. (Стэн поймал себя на том, что уже мысленно заботится о ней, и ругнулся. Надо же. Тот его внутренний голос, который насмехался над ним за помощь веспидам, заливисто хихикал в глубине его головы.) Ассоциация с губкой усиливалась от того, что поверхность была ярко-голубого цвета: такими как раз делают губки для посуды. Там, где они приземлились, губка казалась плоской, но чуть дальше шла волнами и создавала группу пологих холмов. Ни растений, ни воды. Голая пористая пустыня. Но это бы еще полбеды. Если задрать голову, над ними творилась какая-то геометрическая вакханалия. Или северное сияние на стероидах. Или там только что взорвался какой-нибудь инопланетный самолет, и этот взрыв и длился, и длился, и длился... В небе — совершенно черном, будто ночью, хотя было светло — сходились и расходились вывернутые, перекрученные полотнища, пролетали друг сквозь друга здоровенные многогранники, чьи грани были либо вспучены, либо вогнуты. Многочисленные тороиды проскакивали друг сквозь друга или закручивались узлами, и все они были самых ярких, самых чистых цветов: от темно-малинового до кислотно-зеленого. В глазах начинало рябить моментально. Еще эти многоугольники издавали шум — тихий звон, или свист, или шепот, сложно разобрать. Это все происходило на самой грани слышимости: вроде и нет ничего, но если начнешь вслушиваться… — Куда ты меня забросил, каналья? — грозно спросил Стэн у Суса. Тот не стушевался, не то что пленные эрголы. — Ну, не знаю, — сообщил он весело. — Сейчас посмотрим. Вообще-то я выставлял настройки, чтобы попасть в мир, где есть кто из наших. Но кто его знает… Он вытащил из этого своего мешочка солидный такой компьютерный планшет, который, вообще говоря, не должен был туда поместиться. Стукнул по нему пару раз пальцем. — А, вот, — сказал он. — Немножко не рассчитал. Забыл про вашу массу, мистер Пайнс. И в результате мы попали в какой-то мир, где никого из наших нет. Но это ничего страшного. Мир довольно тонкий, будет легко создать проход куда-нибудь еще. Нужно только найти место, где это удобнее сделать. — Довольно тонкий? — спросил Стэн. — Это что еще за хрень? Пока Сус и Мейбл, перебивая друг друга, объясняли ему концепцию толстых и тонких миров и почему тонкие миры удобнее для путешествия, Стэн не переставал оглядываться, держа пистолет наготове — теперь он уже не скрывал оружие. Его самого удивляло, что он даже не подумал направить пистолет на Суса: Стэн, скорее, опасался, что из этой ярко-голубой равнины вынырнет какой-нибудь ярко-розовый лев и попытается их сожрать. Но все было тихо (метафорически выражаясь, потому что идущий сверху странный шелест не смолкал). Стэну начала закрадываться мысль, что они попали в какой-то мир, где нет нормальных животных и жизни вообще. Поверхность, на которой они стояли, не походила ни на землю, ни на камень, казалась искусственной. —...И вот поэтому нам нужно найти место, где пробить дырку удобнее всего, — закончил Сус. — Я думаю, это где-то недалеко. Прогуляемся? — Ты не должен был меня выдергивать из того мира, не спросив, — хмуро огрызнулся Стэн. — Извините, — еще раз повинился Сус. — Но теперь-то мы уже здесь. Я могу вас вернуть, если хотите, — добавил он. — Но никогда не знаешь, сколько времени мы на этом потеряем. А остальные нас ждут. — Да эти остальные померли давно, небось! — Не говори так, дядя Стэн! — Мейбл опять схватила его за руку. — Если вы не заметили, детки, жизнь — не легкая прогулка! — ядовито продолжил Стэн. — Особенно если ты оказываешься в чужом мире, не соображая, где ты, что с тобой и кто ты вообще такой! — Но мы-то выжили, — тихо произнесла Мейбл. И Стэну сразу же стало стыдно. Кто знает, через что прошла эта крошка? — Угу, вы молодец, мистер Пайнс! — теперь в голосе Суса звучало искреннее восхищение. — Возглавили коршшей, заключили мир с эрголами! Прямо как тот персонаж из «Политических интриг с драконами», этот, ну как его… о, все время забываю. Стэн, кажется, помнил «Политические интриги с драконами»… смутно. Ну, это был такой сериал, Стэн его точно смотрел, но он не мог вспомнить, где, когда и с кем. — Ты меня грубой лестью не возьмешь… — пробормотал он. Но на самом деле Стэн уже не злился. Да что там, он не злился с самого начала, и это само по себе чрезвычайно его удивляло. Может быть, до него просто не дошло еще, что он так вот моментом покинул единственный мир и единственную жизнь, которые знал. А может, потому, что эта жизнь ему, честно говоря, осточертела. Он же не зря тогда сказал Мейбл, когда еще не знал, что она Мейбл, что она может его прикончить, и он не будет сопротивляться… — Дядя Стэн, — Мейбл заглянула ему в глаза. — Мы же втроем живы. И вместе. Значит, и они тоже живы. Иначе быть не может. Стэн отвернулся, сглотнул комок в горле. Как быстро эта девчонка пролезла ему под кожу, кому сказать — не поверят. — Ладно, — свирепо и сипло произнес он. — Прогулка так прогулка. Но прогулка их закончилась, едва начавшись: когда они, пыхтя (все, кроме Мейбл), взобрались на эту гряду холмов, как увидели по ту сторону… ...точно такую же долинку шириной ярдов триста, точно такую же гряду холмов на другом ее конце, и спины трех человек на вершине этого дальнего холма. С чувством внезапной тошноты и головокружения Стэн понял, что один из этих трех — он сам, и он смотрит на свою собственную спину.