Ты тоже обещал

Это так непривычно — стоять и смотреть на Найла с сигаретой в руках. Он нервно крутит её между пальцами, а его руки заметно трясутся от волнения. Он весь трясется. Меня тоже пробирает мороз, зима в Лондоне всегда холоднее, чем где-либо, где мне удавалось быть. А я стою в одной футболке с раскрасневшимся носом и дышу холодным и свежим воздухом, от которого меня бранит до костей. А может и не от холода, а от страха и стыда одновременно. Найл дергает меня за локоть, набрав полные легкие воздуха, словно перед глубоким нырком в воду, как делают профессиональные пловцы. Для меня ситуация обретает излишнюю дотошность. Дескать — это начинает меня раздражать. — Прикури, — командует он мне, обхватив сигарету губами. В моем кармане лежит зажигалка, которую я нервно тереблю уже битый час, стоя тут. Он говорил, что если я начну курить опять, то он уйдет от меня. Я начал, а он… Он слабак. Такой же, как и я. Я не смог, вот и он пытается в этот момент цапнуть меня побольнее. Хочет, как я? Пожалуйста. — Зейн, — неразборчиво, все ещё держа сигарету губами, просит он. Я нехотя достаю зажигалку. Щелкнув ею пару раз, подношу её к сигарете Найла. Он внимательно смотрит на огонь и, пристроившись, прикуривает сигарету. Он говорил, что никогда не будет курить. Для него это всегда было табу. Однако, я вижу эту маленькую дрянь насквозь — он ждет, что я закачу ему бенефис. Тем временем, Найл отстраняется от огня. Первая затяжка, но дым в легкие он так и не вдыхает, выпуская тонкую струю густого серого дыма, прикрыв глаза и неприятно поморщившись от непривычки. Закашлялся. Его губы скривились от ужасного привкуса табачного дыма и, возможно, от того, что его горло обхватило какое-то жжение. Вторая затяжка, абсолютно идентична первой. Я внимательно смотрю на него и понимаю, что пора прекращать. — Найл, хватит, — не сдерживаюсь. Безумно хочется закурить, вместе с ним стоя здесь, в этом чертовом зимнем холоде и чувствовать, как медленно и приятно сокращаются нервы. Найл бросает на меня безразличный взгляд, продолжая сжимать сигарету между двумя пальцами. Я едва сдерживаюсь, чтобы не натворить глупостей. Но, готов признать, что это прибавляет ему некой утончённости и излишней элегантности. Для себя я кратко подметил красоту его длинных и чрезвычайно тонких для мужчины пальцев. Его мягкие губы едва касаются фильтра и медленно выдыхают серый дым, контрастирующий с черным небом Лондона. — Найл, перестань, — и я снова пытаюсь подавить в себе необузданное желание закурить. Чертова зависимость. У меня напрягся каждый нерв. Я сдерживаюсь, как могу. — Ты обещал, Зейн, — пытается напомнить. Но, к сожалению, я помню абсолютно всё. Найл опять делает затяжку, но в этот раз все делает правильно. За сигаретным дымом в его легкие следует прохладный воздух, и он блаженно прикрывает глаза. Я не хотел, что бы он курил. Для него сигареты всегда были под запретом. Я никогда не хотел, что бы у него была какая-то иная зависимость, кроме меня. И я лишь зря врал ему, что бросил. — Я знаю, — не в силах что-либо говорить, отвечаю я. Даже несмотря ни на что, все в моей жизни делалось ради него. Ради этого блондина, который с каждым вздохом причиняет мне неминуемую боль и заставляет чувствовать жалость к самому себе, в особенности к слабости моего характера и неумению держать себя в руках. Сердце бьется в бешеном ритме, отбивая бит какой-то до боли знакомой песни. В ушах звенит, а вески пульсируют из-за внезапно накатившей головной боли. На лоб небрежно спадает моя не уложенная челка. Белые пряди, которые я посвятил ему. Не какой-то там Перри, а ему — Найлу Хорану. — Ты тоже обещал, — самобичевание измучило меня, и я решаю заставить его поверить в свою вину. Он обещал, что не будет курить. Ни при каких обстоятельствах. Никогда. Он самодовольно ухмыляется. А я, не в силах даже улыбнутся ему в ответ, просто смотрю на то, как он выпускает дым. Одну руку он суёт в карман черных джинсов, оставив снаружи большой палец. Унаследовал мою привычку, что же. Я стою в такой же позе, сунув обе руки в карман. Стадо мурашек бегает по моей коже. Волнение, не больше. — Я не обещал, Зейн, — отвечает он, пряча от меня глаза. — Я буду делать так, как ты, — его губы дрожат от холода, а может и вовсе не от холода. Я сам не мог понять — к сожалению, таким я его не знал. Он вёл себя слишком дерзко, слишком надоедливо, слишком не так. Захлёбываясь волной нахлынувших эмоций, мне хочется выплеснуть её на Найла, стоящего около меня. Его последние слова заставляют меня немного поразмыслить. Так, как я, значит? Копируя все мои плохие стороны? Какого чёрта? Я больше не могу совладать тем, что творится у меня в голове, причиняя лишь одну головную боль, и вырываю у Хорана сигарету, на ходу затушив её об свою руку и разорвав её, от чего в секунду табак рассыпается по полу. Больно. То ли от жжения на руке, то ли от последовавшей громкой пощечины. Найл. Щеку обхватил жар. Холод перестаёт меня беспокоить. Я толкаю Найла, от чего он едва удерживается на ногах. Порыв злости просто окутывает меня с головой, и я уже просто не думаю, что делаю. Внутри творится что-то несуразное. Чувства сейчас мало что значат. Я «подлетаю» к нему и мои руки обсыпают его тело численными и громкими ударами, но, на удивление, он молчит. Лишь тяжело дышит и судорожно хватает меня за руки, пытаясь успокоить и остановить. Но меня это не успокаивает. Я высвобождаю из его крепкой хватки одну руку и сразу же ударяю ею по его лицу, излучающему испуг. Неужели? Он боится? Меня? Кровь. Алая кровь брызгает мне на руку, заставляя меня не только остановится, но и на ходу задуматься. Найл закрывает рот руками. Его нос кровоточит и кровь ализаринового цвета каплями стекает по костяшкам его пальцев. Я злюсь. Но в этот раз на себя и свою излишнюю вспыльчивость. Сжимаю руки в кулаки и, тяжело дыша, подхожу к нему. Резким движением загибаю его руки за спину, перекрутив их так, что он зашипел от боли. — Смотри, что ты наделал, — склоняюсь я к нему, почти шепотом произнося эти слова. Найл только беспомощно шмыгает носом, а кровь, безостановочно капая на белый кафель, оставляет красные бусинки, контрастирующие с белизной пола. Давай, маленькая сволочь, умоляй меня. Ты заслужил это. Кровь Найла перемешивается с табаком, рассыпанным под нашими ногами. Он дёргается в попытке вырваться, но я загибаю его руки ещё сильнее, чтобы всеми силами удержать его. В воздухе повисает напряжение. Я жду, когда он заскулит от боли и начнёт умолять меня отпустить его. Но этого не происходит. Я всегда знал, что морально он в разы сильнее меня и может стерпеть гораздо большее. Зависимость от курения даже не может послужить годным сравнением. Я ощущаю себя крайне ущербно. — Пусти, я уйду. И только после этого становится страшно. Мне нужен покой. Мне нужны сигареты и виски, что бы забыться и больше ничего не чувствовать. Эмоции рвут меня изнутри. Я неохотно освобождаю его руки, но не отпускаю его самого, крепко обнимая его со спины. Мои руки обвивают его торс, а нос утыкается в шею. Armani. Родной запах. Я признаю, что жалею о происшедшем. Готов сделать все, что бы он остался. — Прости, — сплошная несуразная глупость. Не простит, как бы не хотелось. Как только я, доверившись ему, ослабляю хватку, Найл быстрым шагом вылетает с балкона. Я бегу за ним, едва успевая настигнуть его около входных дверей. Внутри что-то сжимается. Липкое и противное ощущение. — Зейн, я хочу уйти, — ставит перед фактом. Я могу его отпустить, но не хочу. Слишком сложно для такого слабака, как я. Поэтому, прижав его к стене, внимательно оглядываю его лицо, не излучающего ничего, кроме отвращения. По его покрасневшим губам и подбородку стекает кровь, капая на его футболку и оставляя на ней следы. Рукой провожу по его щеке, едва ощущая незаметную щетину. Мои губы приближаются к его, в желании соприкоснуться. Языком провожу вдоль дорожки крови, ощущая у себя на языке неприятный металлический привкус. — Зейн, не надо. Пожалуйста, — умоляюще произносит он, однако, совсем не упорствуя. Но я уже непоколебим. Мои губы накрывают его, усердно пытаясь языком проникнуть вовнутрь. Он сопротивляется. Но, убедившись, что это ни к чему, перестаёт. Я, не медля, стаскиваю с него футболку, на долю секунды разорвав поцелуй. Затем опять впиваюсь в его губы, лаская его плечи руками. Стянув с себя футболку, я пытаюсь на ощупь, не разрывая поцелуй, дойти до кушетки. Как только мы оказываемся на коленях, я отпрянул от его губ и посмотрел в его глаза, усердно выискивая там доверие. Он молча кивает. Словно от безысходности. Разместив Найла к себе спиной, я кончиками пальцев касаюсь его оголенной спины. Хребет тут же ощутил миллиарды мурашек. Я уверенно обхватываю его бедра, стягивая с него джинсы, а впоследствии и боксеры. Потом наклоняюсь к уху Найла и отчетливо слышу его сбившееся дыхание. — Ты в порядке? — я просто привык, что бы все было, как прежде. Я хочу забыть. Я просто этого хочу. Я просто хочу, что бы он простил меня за сегодняшнее. А может даже и не за сегодняшнее. Что бы он просто понял, что он важен мне, как никто другой. Что он занимает особое место в моей жизни. Что я умер бы без него. Что он — вся моя жизнь. Что его кровь течет в моих венах. Что бы он понял, что в таком случае обещания пусты. Что они просто фон, заполняющий пустоту. Потому что без них никак. И если я пообещал и соврал — значит, что люблю. Значит, что я просто слабый и влюбленный идиот, который не в силах не только бросить курить, но и сказать правду в глаза тому человеку, ради которого бьется мое сердце. — Просто сделай это, — кратко. Я, немного медля, расстегиваю ширинку на своих штанах. Взяв немного смазки с члена Найла, я пытаюсь обеспечить себе легкий проход. Однако, его напряженность мне мешает. Он изводится от боли и хватается за подушку, как только я делаю первую попытку войти. — Расслабься, — шепчу я. Он мгновенно следует моему совету, и я прохожу в него почти на половину. Однако, боль никак не унимается. Чувствую, как его анальное кольцо туго сжимает мой член. Честно говоря, уже от этого можно было кончить. Спустя некоторые усилия, я вхожу в Найла до конца, и, совершая вертикальные движения вдоль его возбужденного члена, начинаю медленно двигаться в нем, доходя до самого сокровенного - простаты. Он извивается подо мной, иногда подаваясь навстречу. Я уже не могу остановится и просто наслаждаюсь тем, какой он узкий и теплый. Найл стонет и рычит, впиваясь пальцами в подушку. Наши тела покрываются испариной, дыхание учащается, сердце бьется ещё сильнее, чем прежде. Моя сперма изливается в него. Я чувствую, как Найл кончает в мою руку. Я, простонав, выхожу из него и сваливаюсь рядом. Засохшая кровь всё ещё на его губах и подбородке. Я провел по ней двумя пальцами. — Это того стоило? — моё сожаление. И ничего больше, как обида с его стороны. — Могу задать тебе тот же вопрос, — безысходность. Сердце бьется в такт с его. — Ты обещал, что не начнешь снова, — его слова в пустоту. Мой вздох. — Ты тоже обещал.