one love, one house

Угрюмое небо затягивается громоздкими тучами тёмно-синего цвета, скрывая солнечный свет за своей пеленой и морося мелким дождём. На улице пахнет мокрым асфальтом, жарой и землёй. Юнги недовольно морщится, прикрывая голову папкой с проектами и набросками, когда чувствует, что наступает белыми кедами во влажную грязь. Перед глазами лишь выложенная камнем тропинка, ведущая к их с Хосоком дому, что выглядит снаружи совсем простенько: светло-бежевые панели и два этажа; ограждённый высоким металлическим забором светло-голубого цвета. Чон недавно покрасил и если прикоснуться, на подушечках пальцев останется липкая краска. Мин чувствует, как в кедах хлюпает вода, когда раскрывает калитку и желание скорее попасть в тёплый дом увеличивается с каждым шагом. Входная дверь светло-розового цвета легко отворяется, и Юнги неслышно ступает за порог, стягивая обувь ногами. Его встречает терпкий запах краски, еды на вынос и шпаклёвки. На стенах свежепоклеенные матовые обои цвета охры. Мину нравится, потому что это делает его парня счастливее, а то, что делает Чона счастливее, автоматически делает счастливее и Юнги. — Ты вернулся! — радостно кричит Хосок, выбегая ему навстречу, широко распахнув руки и запрыгивая на старшего; обхватывая его талию ногами и обнимая за плечи, крепко прижимаясь и тяжело дыша в шею. Чон весь испачканный в краске пастельных тонов, одетый в белую футболку и розовый комбинезон, что свободно висит на нём. От него пахнет домом, едой на вынос и потом; Юнги вдыхает полными лёгкими, чувствуя сжимающее чувство в груди. — Угх, детка, — смеётся он, когда Хосок начинает нежно целовать его шею. Мин подхватывает его под ягодицы, чтобы удержать от падения на пыльный пол. Младший взбудоражен приходом Юнги, жмётся и ласкается, совсем как кот. — Я так скучал, — шепчет Чон в губы старшему, опаляя горячим дыханием; он трётся своим носом о нос Мина, как бы подтверждая свои слова, — примем вместе душ? Юнги издаёт побеждённый стон, когда Хосок кусает его нижнюю губу и прижимает того к стене. — Чёрт, да, — бормочет он в пухлые губы Чона, впиваясь в них собственническим поцелуем; жадно и влажно. Они ударяются о все стены, которые только возможно, пока направляются к ванной, наполовину отделанной плиткой и пахнущей влажным бетоном. Хосок нетерпеливо стягивает со старшего серый пуловер, разрывая поцелуй и чувствуя настойчивые губы на испачканной краской шее. Мин аккуратно усаживает младшего на край ванны, впитывая негромкий стон. Он надрывно расстёгивает розовый комбинезон, стягивает футболку и жаждуще припадает к груди Чона, прикасаясь к разгорячённому телу ладонями, водя по бокам и нежно исцеловывая грудь. Хосок испускает нетерпеливый всхлип, подтягивая старшего к себе и впиваясь нежным влажным поцелуем. Он дрожащими пальцами расстёгивает пуговку на чёрных джинсах старшего, стягивая их вниз вместе с нижним бельём и высвобождая возбуждённую плоть. Водит большими пальцами по тазобедренным косточкам, впитывая плохо сдерживаеммое шипение Юнги. Ванная пропитывается звонкими громкими чмоками и шуршанием одежды. Мин включает будоражащую холодную воду, чувствуя, как в венах кипит кровь, а в кончиках пальцев щекотится. Он заталкивает Чона в ванну, действуя лишь по зову инстинктов, когда жмётся к любимому. Юнги впитывает удивлённый вскрик младшего, когда включает леденящий душ; их рты открыты в общем немом стоне, когда морозная вода стекает между ними. — Солнце, — Мин прикладывается ко лбу Хосока своим, медленно прижимаясь аккуратным поцелуем и оглаживая плечи младшего, — такой...мой, — горячо шепчет на ушко. Чон заходится в умоляющем стоне, выгибаясь навстречу и запутывая тонкие аккуратные пальцы в светлых волосах старшего. — Д-да, — безумно бормочет он, припадая горячими искусанными губами к плечам Юнги, чувствуя дрожь по всему телу. — Хочу тебя, — продолжает говорить старший, поглаживая большими ладонями мягкие горячие бёдра Хосока, чёлка которого небрежно спадает на глаза. Мин нежно её убирает. Чон податливо подаётся вперёд, отдаваясь в родные руки. — Возьми, — жарко отвечает ему, целуя за ушком и проводя широкую полоску языком по плечу. Мин чувствует, как Хосок целует и покусывает его шею, когда тянется к настенной полочке за смазкой. Он знает, что останутся красивые искусные метки, которые он будет носить не скрывая и не смущаясь. Старший аккуратно поднимает бедро Чона, вынуждая закинуть ногу ему на поясницу; Хосок выгибается ему навстречу, хватаясь хрупкими ладонями за плечи Юнги. Пальцы старшего длинные и умелые, что вынуждает Чона заходиться в нетерпеливых стонах, захлёбываться в собственных вздохах. Он резко втягивает воздух, пока один из пальцев Мина исчезает в нём. Юнги чувствует, как холодная вода бьёт в спину, когда растягивает младшего аккуратно и заботливо, впитывая придыхания и протяжные всхлипы Хосока, что цепляется и царапает его плечи. — Давай, — не в силах ожидать тихо говорит Чон, будто они не одни в своём собственном доме и не могут позволить себе быть такими громкими, какими захотят. Отголоски общажной жизни, когда они ютились на односпальной кровати, лишь бы засыпать рядом и впитывать родное тепло. Когда быстрый секс, пока сосед на паре. Когда общая щётка на двоих и дешёвая заварная лапша. Когда проект до трёх ночи, а Хосок уже тихо сопит на плече. Когда общие рваные кеды и незаметные поцелуи, чтобы никто не видел. Когда только одна жизнь, разделённая на двоих, и ночные тихие признания в любви. — Без тебя никак и никогда, — бессвязно бормочет Юнги, вынимая пальцы из Хосока и впиваясь в горячие губы нежным поцелуем. Он пачкает бёдра Чона смазкой, когда подтягивает вторую ногу, заставляя держаться ею за поясницу. Оба заходятся в несдержанном стоне, когда Мин аккуратно входит до конца. Хосок обнимает его за скользкие лопатки, оставляя отпечатки-полумесяцы. Ванная пропитывается грязными влажными звуками и яркими стонами. Юнги, не в силах сдерживаться, царапает короткими ногтями бока младшего, вырывая из него тихие всхлипы и заставляя выгибаться навстречу. Чон просяще стонет, когда старший начинает двигаться медленно, заставляя пальчики на ногах поджиматься и дрожь проходиться по позвоночнику. Он целует холодные сухие губы Мина, согревая и даря нежность; шепча слова теплоты. От стен глухим эхом отпружинивают всхлипы. Юнги ведёт широкую полосу языком по плечу младшего, доходя до шеи; заново открывая изученное и исцеловывая едва видные ключицы. Бессвязные звуки, не складывающиеся в слова заполняют помещение. — Юнги-и-я, — Хосок безумно захлёбывается в стоне, когда старший попадает по простате, перебирая различные вариации имени любимого. — Ш-ш, детка, — тяжело дышит в плечо младшему Мин, выцеловывая созвездия, зализывая кометы. Он считает все обрывистые вдохи и надрывные выдохи, пока мягко сжимает бёдра Чона, оставляя небольшие синячки. Неожиданно Хосок заходится в бессвязном стоне, больше похожим на всхлип, Чон хватается за скользкие лопатки Юнги, царапая спину. Не прикасаясь к себе, он изливается между ними, пачкая торс свой и Мина, чувствуя, как всё тело скручивает от оргазма, а под веками взрываются фейерверки. Мин еле поддерживает их в вертикальном положении, успокаивающе гладя холодными руками разгорячённую кожу младшего, когда с хриплым стоном изливается внутрь Чона. Он ощущает, как Хосок падает лбом ему на плечо, тяжело дыша, и начинает аккуратно перебирать мокрые пряди волос младшего, выпуская поток нежных слов из своего рта.

***

После душа они лежат на старом диване, когда-то бывшим светло-жёлтого цвета, но сейчас приобретшего оттенок грязной охры. Юнги сидит в позе лотоса, облокотившись о спинку дивана, в одних серых боксёрах и огромном тёмно-синем пуловере, поедая еду на вынос в белой коробочке. Хосок расположился на его коленях, выглядя довольным сегодняшним вечером, поедая тефтели из своей и воруя горошек из коробочки Мина. Юнги совсем не против, лишь улыбается снисходительно и массирует кожу головы младшего длинными пальцами. Чон одет в голубые пижамные шорты и светло-жёлтую футболку. Его волосы до сих пор мокрые после душа и подвязаны красной повязкой, с белым узором, для удобства. В помещении витает запах свежей шпаклёвки, еды на вынос и нежности. Они смотрят 'Друзей' на ноутбуке, расположив его перед диваном на старой шатающейся табуретке цвета увядшего апельсина. — Как дела с проектом? — негромко интересуется Хосок, смешно морща нос и закидывая деревянными палочками горошек себе в рот. Юнги не выдерживает и начинает улыбаться, смотря на это чудо. — Всё хорошо на самом деле, только небольшие неполадки с датами, но это ничего, — бормочет Мин в ответ, наклоняясь над младшим и чмокая его в нос, от чего тот начинает смущённо хихикать. — Ты же знаешь, что я в любой момент могу отработать за тебя, — пожимает плечами Хосок, рассматривая красивые тёмные глаза над ним. Мин ощущает, что всё внутри плавится от этого домашнего тепла и больше ему правда-правда ничего не нужно. — Нет, ты и так тут постоянно работаешь, — отрицательно качает головой Юнги в ответ на предложение младшего, — слишком много работы для такого маленького тела, — заговорщицки бормочет он, начиная щекотать ничего не подозревавшего Чона, что заливается громким ярким смехом, одаривая помещение звонким эхом. Хосок пытается выбраться из-под ловких пальцев Мина, чуть ли не падая с дивана и громко крича. Юнги вовремя подхватывает его за талию, притягивая к себе, чтоб уж наверняка и снисходительно качает головой. — Ты! — тонким пальцем тыкает в грудь старшего Хосок, возмущённо хмуря брови, — хитрый, бессовестный и- Мин не выдерживает, начиная тепло смеяться и перебивая младшего мягким поцелуем. Чон хихикает ему в рот, пытаясь выбраться из цепких рук старшего, что держат его запястья в воздухе. — Пусти, засранец! — кричит сквозь смех Хосок, ёрзая на коленях старшего, — ещё целовать тебя после такого! — наигранным возмущением плещется его голос, но несмотря на это, он нежно наклоняет голову вбок, приближаясь к лицу Мина. Чон горячо дышит ему в губы, чувствуя то, как помещение заполняется безумной нежностью и не сдерживаемой любовью. Юнги выпускает запястья младшего из своего плена, мило потираясь своим носом о его и ощущая, как Хосок кладёт ладошки ему на щёки, заботливо поглаживая. — Останься со мной навсегда, — негромко просит Мин, бережно потираясь своей щекой о щёку Чона. Хосок нежно смотрит на него, улыбаясь и легко отвечает, сразу же, словно был готов к этой просьбе с самого рождения. — Не вопрос, — так, будто это самая простая и очевидная вещь на свете. Сердце Юнги пропускает удар, и он ощущает, словно его место именно тут, среди беспорядка и рядом с Чоном; в месте, где пахнет сырой шпаклёвкой, едой на вынос и нежностью. Он мягко целует губы напротив, чувствуя безумную отдачу и бабочек под кожей, что поселились там уже давно и не собираются никуда деваться, видимо, никогда. А он и не против.