На всякий случай

Сердце пропускает удар. Реальность рассыпается на осколки. Перед глазами повторяется, как заевшая пленка, момент – грудь Ичиго рассекает меч. Ноги Ренджи на несколько долгих – бесконечных, черт возьми, – секунд прирастают к земле. Нет. Нет. Нет. Бьется в голове, силясь вырываться из груди звериным криком. Еще секунда. Погасшая на несколько томительных мгновений реяцу Ичиго волной окатывает его снова. Выдох, облегчение, искра радости. Бешенной, сумасшедшей, такое неуместной на поле боя. Живой. Абарай срывается в шунпо. Плевал он на гордость и на своего противника. Разберутся. Позже. Главное – успеть подхватить тело с рыжими вихрами, чтобы не разбил свою дурную голову о камни. До земли остается совсем ничего, но Ренджи выжимает из себя последние силы. Адреналин и ярость набатом стучат в ушах. Руки слишком крепко сжимают черную ткань косодэ, пропитанного кровью. Говорили же ему – не лезь, живи своей жизнью, пока можешь, потом, как в Общество Душ попадешь, за Пустыми гоняться будешь, после покоя тебе не видать, а пока... Когда рыжий упрямец их слушал? Ренджи потом сам его убьет. Чтобы наверняка, чтобы не умер вот так, глупо, от рук каких-то арранкаров. Чтобы не смел и думать умирать. Вот так, без него. Сиплое дыхание. Ичиго не открывает глаза. Под тонкой кожей молочно-белой шеи бешено бьется пульс. Тук.Тук.Тук.Тук. Каждый удар отдается эхом в другом сердце. Он ведь действительно может умереть, кристально ясно, остро, неожиданно понимает Абарай, глядя на вывернутую под неестественным углом руку, все еще сжимающую Зангетсу. В каждое мгновение, в каждую секунду Ичиго, его Ичиго может умереть. Ренджи чувствует, как реальность перестает для него существовать. Красная реяцу бешеным потоком рвется наружу, сметая все на своем пути. Как вы посмели. Он не двигается с места и даже не думает выпускать Ичиго из своих рук, но арранкары отшатываются от одного только взгляда. Застывшего, дикого, больного. Смертельного. Как вы посмели. Со страшными криками они исчезают в потоках его реяцу, не успевая сбежать прочь, но Ренджи даже не замечает их смерти. Красная, жгучая энергия его жизни толчками выходит наружу, заливая своим смертельным светом все вокруг. В голове – чистая ярость и острое, болезненное понимание, насколько хрупкой может быть человеческая жизнь. Жизнь единственного человека, который действительно имеет для него значение. -Ренджи. – Взгляд карих глаз жжет раскаленным железом. Вторая, почти целая рука, сжимает в кулаке прядь красных волос, не в силах дотянуться до его лица. –Ты же так умрешь быстрее меня, придурок. Ренджи ничего не говорит. Чужой пульс все еще гулко отдается в его сердце. Он наклоняется вниз и ловит вдох на чужих губах. Их общее дыхание пахнет кровью. -Даже не думай, - прижимая к себе Ичиго – теплого, настоящего, живого, его - говорит, - умирать. Поток реяцу успокаивается незаметно для хозяина. -Тебя забыл спросить, - бурчит больше для проформы Куросаки, спустя пару минут предпринимая попытки выбраться из кольца рук Ренджи. Безрезультатно, конечно. И, не сдержавшись, все-таки улыбается. Ярко, солнечно так, что совсем не вяжется с побитым видом и воронкой от взрыва реяцу вокруг. Только для Ренджи. Подхватывая его на руки, не слушая возражений и уходя в шунпо в сторону магазинчика Урахары для оказания срочной медицинской помощи, Абарай решает, что убивать не убьет, но печать временного шинигами точно отберет. На всякий случай.