завтрак

- Здрасте, а можно у вас заказ сделать? – чуть ли не шепчет в трубку, воровато оглядываясь и кидая неоднозначные косые взгляды в сторону спящего. Вот же черт его дернул вчера сдуру пообещать в знак примирения притащить в постель завтрак, да не просто завтрак, а аж полностью самостоятельно приготовленный. И все бы ничего, но Чонсок готовить отроду не умеет. Вообще. А с выпечкой, заказанной накануне Убином, не дружит вовсе. И что вы прикажете делать? Правильно, обещание есть обещание, а коль хочешь жить – умей вертеться, да? Именно поэтому Ли проснулся раньше, чем старший, ещё с вечера приметив номерок весьма интересной для его внимания кондитерской, что сможет не просто накормить двух голодающих, но еще сделать это и вкусно, и красиво. Так, как младший вряд ли научится… через десяток лет упорных тренировок и неистового труда. Выбор слишком обширный, кассир слишком надоедливый с предложениями готового завтрака из нескольких блюд на двоих, у Чонсока сейчас пойдет пар из ушей, а Убин все также сопит в две дырочки, не обращая внимания на бормотание в углу. Да что там, Чонсок уже давно убедился, что его возлюбленного не разбудит даже взрыв атомной бомбы за окном. Зато ночью весьма удобно! Хочешь выместить злость? Избей Убина, а не подушку. Одеяло мало греет? Прижмись к Убину. Слишком жарко или мало места? Скинь Убина с кровати. И настоятельно рекомендую нагло игнорировать вопросы о том, по какой же причине все тело в синяках. Главное – хитрость и сноровка, остальное неважно… Однако вот если хитрости у Ли всегда хватало, то вот ума явно было маловато. Кто будет звонить в кондитерскую, чтобы купить завтрак, который было заказано приготовить в комнате с субъектом, который всего это хочет, когда в квартире присутствует аж гостиная и кухня? Правильно. Чонсок. - И передайте курьеру в дверь не звонить! – восклицает слишком громко для всех предыдущих слов, но благо успевает выйти из комнаты раньше, аккуратно прикрыв слишком скрипучую сейчас дверь. – Да, постучать будет достаточно. И здороваться со мной не надо!.. …Кто ж знал, что все будет в точности до наоборот. Чонсок, благоговейно устроившись на кухне перед подносом, на котором красовалась прозрачная чашка, доверху наполненная янтарного цвета жидкостью, на дне которой грустно бултыхался кружочек лимона. Грустный, потому что тоненький и с одной-единственной косточкой, что явно устала от жизни и хотела бы раньше времени оказаться в мусорном ведре, как вдруг на всю квартиру – и, кажется, за ее пределами – раздается протяжная трель дверного звонка. Потом также громко слышится топот нескольких сотен бегущих антилоп по жаркой саванне, а через секунду «антилопа», издающая эти звуки, попадается в руки «резко выбежавшего из пальмовых джунглей льва», а если точнее – чьих-то ОЧЕНЬ больших ботинок, которые стоят прямо в проходе очень не вовремя и извиняться за происшествие по их вине не собираются подавно. За что злой Чонсок откидывает их куда подальше, а те лишь возмущенно скрипят подошвой по паркету, мол, какой же вы, месье, говнюк. А самый настоящий говнюк тут курьер, который басит на всю прихожую «Здрасте, с вас 35 тыщ вон, примайте заказ», не отдает сдачу в пять тысяч, потому что «денег ма» и, громко оповестив Ли о том, что он уходит, еще громче захлопывает дверь. Выписывая тем самым Чонсоку номерок к неврологу. Нервный тик никогда не заставлял себя ждать, а вот подкашивающиеся колени любят пошутить. Ну и что теперь? Он наверняка разбудил «спящего красавца». А самое обидное, что просил же так не делать. Так, надо взять на заметку, что тут лучше больше не заказывать. Еще можно оставить отрицательный отзыв. С нескольких аккаунтов сразу. Ну и почему он не посмотрел на чертов бейджик? Ах, да. Завтрак…

***

Ко всем способностям Ким Убина можно приплюсовать отличное умение притворяться спящим. Полная расслабленность в мышцах, слегка подрагивающие будто от какого-то не очень приятного сна веки, ровное дыхание. Все это в совокупности очень сложно отличить от реального поверхностного сна, и Чонсок сегодня тому совсем не исключение. Хотя это «исключение» всегда было полно энтузиазма легко разоблачать, спит старший или нет. Наверное, в этот день помешало волнение об обещанном. Убин прекрасно знал, каков Чонсок у плиты – сексуальности ему в фартуке, конечно, не занимать, однако вот руки у него явно не из того места растут, если он готовит не рамен. И сколько бы Ким не пытался образумить совсем еще мальчишку Ли в этом плане и научить хоть чему-нибудь, кроме яичной лапши из кастрюльки, но вот ни руки, ни мозг того не поддавались. По причинам неизвестным науке. Хотя что-то старшему подсказывало, что Чонсок просто залипает на работу мастера и не слушает. В принципе, так и было. А еще Чонсок действительно глупенлький, раз удосужился делать заказ для Убина в присутствии самого Убина. Который очень вовремя проснулся на воплях «нет, нужно четыре пончика, а не десять!» и явно удачно словил мелкого на жульничестве. Теперь его можно шантажировать всю жизнь и выведывать самые страшные тайны. Или заставлять заниматься чем-нибудь очень интересным для обеих сторон. Например… Однако вот помечтать не дают раскинувшемуся на всю постель старшему не дают отчетливо слышное шарканье тапочек в прихожей. Медленное, будто бы там не Чонсок большие для себя тапки напялил, а черепаха нашла себе нужный размер. Однако когда дверь приоткрывается, а из-за нее лишь глазками выглядывает младший, он вообще ничего необычного не замечает. Все та же комната, все тот же Ким, пусть и в не свойственной ему позе эмбриона, да и без одеяла. Ну, с кем не бывает, мелькает в мыслях у Ли, и он толкает дверь, попутно скидывая тапочки. Однако старушка Фортуна поворачивается к нему филейной частью: петли нещадно скрипят, им вторит более низкими нотами пол, в предательски трясущихся руках позвякивает посуда на тяжелом подносе. Все идеально. Для лениво, тяжко потягивающегося Ким Убина. - Доброе утро, солнце, - старший говорит голосом настолько будничным и счастливым, что у Чонсока по швам трещит лицо от резко проявившейся улыбки в ответ на родную и любимую; руки слабеют и машинально хотят потянуться вперед и сымпровизировать объятья, и вот если бы не злосчастный поднос с уже не таким уж ненавистным завтраком, то парни уже, наверное, целовались бы по-утреннему, а не пялились друг на друга, искря детскими улыбками во все тридцать два друг для друга. О завтраке резко забывают оба, стоит только ноше оказаться на тумбочке подле кровати. Случается то, что так хотелось обоим – расстояние между телами можно измерить только в миллиметрах, а меж губами невозможно измерить ни единой известной единицей СИ, потому что его по-глупому нет, как и мыслей обо всем постороннем. Как будто других нет, во всем мире есть только двое, и для каждого из них такое действительно будет считаться правильным; ведь без глупого мальчишки Чонсока не было бы не менее глупого в этой любви Убина, так и наоборот. И всех все устраивает. -- Этой мой завтрак? – вопрошает ненароком между ласками старший, проскальзывая взглядом по пускающему пар чаю и аппетитным пончикам с шоколадом, умостившихся на кремового цвета салфетке, и продолжает: – Твои старания? И как бы не хотелось сказать правду, Ли все равно утыкается холодным носом в разгоряченную кожу шеи Убина, бормочет туда же «да», и дрожи в голосе почти не слышно. И пусть врать нехорошо… Однако какая к черту разница.