Кошмары наяву

Киран всегда был реалистом. Он знает, что после того, как он вернется в Охоту, ему придется несладко. Он прекрасно понимает, что фейри не оставят его в покое, что без Марка его дни там сочтены. Но выбора у него, к сожалению, нет. Он возвращается, морально разбитый с призрачной надеждой, что когда-нибудь Марк сможет его понять. В Охоте затишье, и Киран знает, что все это не к добру. Позже до него доносятся слухи о предательстве Иарлата, и это сродни ядерному взрыву или внезапно накрывшему цунами. Его не покидает ощущение, что первой жертвой анархических порядков падет именно он. И ему не остается ничего, кроме как смириться. Но фейри жестоки. Кровожадны и беспощадны. Теперь им совершенно наплевать, что Киран — принц Неблагого двора. Его происхождение не играет никакой роли. Больше нет. Он не знает, сколько проходит дней, прежде чем он приходит в себя. Он понятия не имеет, где он и что с ним. Краешком сознания он догадывается, что, должно быть, на него так влияет сильнейший яд Дивного народца, который способен свести с ума даже самого крепкого и выносливого из них. Киран знает, как эта дрянь действует, но не может сопротивляться. Никто не мог. Эти твари все просчитали. Он видит Марка, так отчетливо, словно его любимый рядом с ним, они счастливы вместе, как никогда прежде. И в груди так тепло, как не было уже давно. Поцелуи Марка, его влюбленный взгляд, безграничное доверие и полная уверенность в том, что ничто их не разлучит. Вспышка — и отблеск плавящей вены ненависти мелькает в глазах Блэкторна, а Киран не может избавиться от голоса, безжалостно отрезающего «Я никогда тебя не любил». Чувство, будто ему сверлят черепную коробку, будто пять чертовых слов впились иголками под кожу, прошивая электричеством, обжигая легкие. Пару дней спустя, или даже месяцев, Киран не знает наверняка, он окончательно теряет связь с реальностью, полностью погружаясь в кошмары. Лабиринт, из которого не выбраться. Снежная лавина, не оставляющая шансов на спасение. Болезнь, от которой нет лекарства. Огонь, выжигающий все хорошие воспоминания, уступающий место боли и отчаянию. Проклятие, сулящее лишь летальный исход. Марк. Истекает. Кровью. А Киран… Киран бежит к нему, но не может ничем помочь. От бессилия хочется кричать, в горле горячо, будто разгорается пожар и невыносимо больно произнести хоть слово. И он слышит свой хриплый вопль, разрывающий тишину, и от отчаяния, так ясно звучащего в голосе, хочется разодрать себе кожу на руках, ударить кулаком так, чтобы мелькали звездочки перед глазами, только бы сердце не выскакивало из груди, с треском ударяясь о ребра. Только бы картина с умирающим Марком не возникала всякий раз под веками, стоит ему закрыть глаза. Прости меня, Марк. Наступает момент, когда он уже не может кричать. И это начало конца. Он больше не различает иллюзии и реальность. Ему откровенно плевать, что с ним и как долго он сможет выдержать эту пытку. Последней каплей становится мертвенно бледный Марк, с губ которого срывается тихое, едва слышное «Киран». А фейри хочется удавиться от безысходности. Он бессилен. Он бесполезен. Он не уберег единственного человека на всем белом свете, который был ему дорог. Которого он любил больше своей никчемной жизни. Ему остается лишь взглянуть в глаза, в которых столько мольбы, нежности и любви, что ему невыносимо больно. Но он знает, что Марку еще хуже. А потому он не может позволить себе быть эгоистом. Он просто обязан быть сильным. Ради Марка. Все. Ради. Него. Марк слышит «Мы еще встретимся» и смотрит в глаза, в которых он растворился без остатка давным-давно. Марку не страшно. Он хочет сказать что-то в ответ, но сил уже нет. А Кирану и не нужно ничего слышать. Он и так все знает. Словно в бреду прижимает Марка к себе, а по сознанию лезвием скользит мысль, что теперь ему незачем жить. Его ничего не держит в этом мире. Прости, Марк. *** И когда казалось, что выхода нет, тишину рассекает отчаянный крик. Он слышит знакомый голос, который будто мантру произносит его имя. Киран, прикованный к дереву, опускает голову, а его спутанные волосы закрывают глаза. С губ слетает вздох облегчения. И все мучения, которые он выдержал, того стоили. Ему снова есть, ради кого жить.