eternal

Отпускать, принимать - всё это так сложно. Никто не думает о том, что есть люди не приспособленные к этому, они не могут делать этого с рождения. Марк в числе таких людей, он не далеко ушел от новорожденного. Больно осознавать, словно песок в глаза пускают, как сильно он не отбивается - все бесполезно. — Ты помнишь большее, потому что твои чувства ярче и богаче. Иен протягивает руку к слабому свету и рассматривает её. В углу комнаты, прижимаясь к телу сзади, Туану хочет забыться. Красное свечение глазам не давит, а будто наоборот раздевает и дает подумать о всем происходящем. Правильно ли это? — Я ведь не должен думать о нашем конце, но почему не могу выкинуть эти мысли из головы? Почему не могу сжечь их, оставляя горку пепла и неприятного запах. — А запах-то зачем включил? — Так нельзя просто взять и выкинуть мысль. Человек ведь должен погрустить немного, поэтому после сжигания остается неприятный запах гари, который будет разрывать легкие и заставлять плакать. Он не хочет возражать сейчас и целует его в губы чувственно и каждый раз особенно, чтобы мысли не охватывали его вновь и вновь. Выходит влажно, мокро и во рту очень горько, потому что комок в горле давит, душит и хочется глухо открывать рот, как брошенная на сушу рыба. — Так сложно что-то понимать. Болезненно в тишину срывается с опухших губ. Руки Джексона со всей болью в душе сдавливают его талию, до синяков, до хриплого вздоха, до последней ночи, проведенной вместе. Отпускать, принимать, а когда заканчиваешь оба действия, то снова приступаешь к ним. Как в тяжелом детективе с замкнутым кругом и непонятным концом. Он затягивается и выдыхает, смотря в дорогущий потолок. Мешающий галстук откинут в дальний угол, а первые пуговицы на рубашке расстегнуты. Он в этом доме уже давно один и теперь уже ничего не хочет менять или просто боится? В детстве все мечтают быть космонавтом, а еще певцом или писателем, и ведь тогда совсем никого не волновало как будешь дальше жить. Это потом взрослеешь, начинаешь свои мысли портить словами «На что я буду жить», «в моей стране это не пользуется спросом». В итоге всё и кончается тем, что несчастный чертов финансист пьет дорогой виски из горлышка в квартире совсем один. Тут уже дело не только в чьих-то просранных годах, но и в своих собственных. Джексон криво ухмыляется мыслям и делает еще один глоток. Когда его жизнь стала такой? Когда его оставил Туан? Он теперь знает, что Марк работает в частной клинике и выполняет свое дело с полной отдачей и любовью. По словам Джебома, у него всё хорошо. Однако это всё по словам друга. Должен ли грустить Джексон или же радоваться? Кайе откидывает голову назад и сходит с ума, вспоминая гибкое тело в своих руках, сбившее дыхание, полосы налитые кровью на спине. Он не понимает где совершил ошибку. Ван чувствует, как перед глазами плывёт и тяжестью наливаются конечности. Парень как-то встает, чудом не сваливая все вазы со стеклянной тумбочки, за которую он держится. Кайе плетётся к кухне и чуть ли не бросает стакан в раковину. Он сползает по кухонной тумбе вниз и пытается собраться, но рука против воли хватает телефон и нажимает давно забытую комбинацию цифр. Голова раскалывается и телефонные гудки отдают в ней болью и раздражением. — Если я начну тебя отталкивать, не бросай меня. Март пробирается холодом под пальто. Руки не чувствуются из-за ветра, но он не собирается отпускать его из своих объятий. — Я дал ему обещание. В оправдание своему жалкому поступку, как самая настоящая тряпка, севшим голосом твердит Ван. Он не трусит и не сбрасывает трубку, когда слышит неуверенное и тихое «Алло» с другого конца города. Панорамное окно не пропускает звуки живого города в пустую квартиру. С двадцать четвертого этажа становишься ближе к захламленному небу. Тому самому, на которое часами заглядывался раньше Джексон, выкуривая сигареты на балконе, в дешевой съемной квартире. Неуверенное и повторное «Алло» снова и снова звучит в телефоне, будто где-то там он ищет и надеется на что-то. Где-то там и что-то. — Давай официально завершим наш светлый дебют? Ван слышит, как по ту сторону тихо вздыхают. Джексон всегда решает проблему сразу и ненавидит запихивать их в глубину души. Марк избегает проблем, ему не хочется осложнять свою жизнь. А ведь это так несвойственно юристам. — Джексон, не подумай, что я специально... Там слышится неуверенность, потерянность и чувство большой вины. Только почему Кайе не слышит там привязанности и теплоты? — Так да или нет? Финансист придает голосу интонацию, с которой он отдает бумаги начальнику с точными затратами на следующий год. Начальник обычно довольно хлопает по плечу Джексона и говорит «молодец», но Туан спрашивает: — Ты пьян? Снова, он опять переводит тему. В его мире фактов и правил существуют лишь прямые вопросы, с получаемым ответом на «Да/Нет». Однако в его системе небольшой сбой, относительно себя Марк никогда не имеет ответы из разряда «Да/Нет». Джексону нужно знать тактику, ему особо важно знать причины возникновения, её текущий процесс и результат. — Марк, я брошу трубку, если ты не дашь мне прямой ответ. Я не оставлю тебя, пока ты не скажешь желаемое. — За окном красивый вид горящих огней, кажется, я забываюсь в них. Знаешь, что первое приходит мне на ум, когда я смотрю туда, когда я протягиваю руку к холодному стеклу? Марк сидит на деревянном столе и смотрит в окно, чтобы вспомнить то, что он потерял давно. Тяжелый выдох в трубке и слышатся раздражающие гудки. Иен с горькой улыбкой, убирает телефон и закапывает этот диалог внутри себя. Если не закапать глубже, то оно вырвется наружу, а Марку этого не хочется. Джексон ударяется головой об стену и пытается в провальных попытках сдержать свой гнев. Настенные часы надоедливо отбивают в глухой комнате упущенные секунды своей жизни, каждый раз напоминая, что он живой и ему нужно двигаться дальше, оставляя всё позади. Только чтобы оставить всё в прошлом, нужно окончательно понять, а прошлое ли оно? В мир его разочарований врывается весна. Кайе думает, что пора спрятать зимнюю обувь на самую верхнюю полку шкафа.

•••

Пак Джинён является человеком мысли, а Джебом всегда тот, кто подхватывает их и реализует. Так и в один вечер, когда парни попивали остывший чай с прозрачным отражением себя, решили собрать всех знакомых. Конечно же, Джексон пойдет, потому что у него нет права отказываться. Будь рядом Иен, то он бы объяснил ему, что как раз-таки право отказаться есть, но он тут один, да и что Ван будет понимать в правах человека? Он знает только одно — у него нет права привязать насильно человека к себе. За последний год избитые лица не изменились совсем. Лица, которые колеблются в пределах ненависти и зависимости. Лица, которые так идеально въедаются в серую рутину. Но что-то идет не так. В этом караоке-баре всё идет по-другому. Ван это чувствует и внимательно осматривает сокурсников и не только. Отчаянно пытаясь скрыть свою особенность, среди серых лиц умело прячется Марк Туан. Ах, да. Затерянный 0.1%. Джексон его замечает почти сразу, не отрывает от него взгляда, даже когда возвращает меню официанту. Туан, как истинный юрист, одет в строгий костюм, который так непривычно выглядит на нем. Марк никогда не носил костюмы в университете. Наверное, как и сам Кайе. Иен смотрит на него, в его глазах нечитаемые эмоции, а еще отражаются огни горящего экрана. Они сидят неподвижно и будто не замечают друг друга, стараясь не вспоминать, что духовно они были связаны теснее, чем сантиметры между их сидениями. Сейчас им остается с высоким артистизмом изображать холодное отношение. Джексон запивает разом принесенный джин, и когда пальцы опускают с громким стуком стакан, Марк вспоминает, как также откидывал голову на его плечо, пока Ван попивал чертов бомбей. Джинён громко смеется и радостно хлопает, а Ёндже и еще пару студентов продолжают рассказывать дебильные шутки и истории из прошлого, которые никому кроме Джинёна не сдались. Потому что Марк и Джексон начинают свою жизнь с этапа «настоящее». — Кайе должен по жизни быть благодарен Марку. Сколько бы ты раз закрывал legal system, если Иен не был бы помощником учителя? Задорно, ничего не подозревая, спрашивает какое-то серое лицо, а за его словами следует шутки и громкий смех. Только Джинён резко замолкает, а Джебом утыкает взгляд вниз, но Джексон натягивает на себя кривую улыбку и думает над чем-то гадким. От этой улыбки Туану становится не по себе. Рука непроизвольно тянется расслабить галстук и вздохнуть побольше воздуха. В сером лице Джексон узнает того самого паренька, который всегда шатался рядом с Иеном и не упускал возможности пристать к нему. В принципе, он и сейчас особо своему делу не изменяет. Рот становится похожим на жало скорпиона и Ван не сдерживается: — По крайней мере я не бегал за ним и не готов был ложиться под него ради оценок. Пьяные люди — они абсолютно другие. Более смелые, невероятно ранимые, а еще очень глупые. Этого идиотизма так много в них, что хватает на то, чтобы броситься на другого, менее пьяного, с кулаками, что как раз и проделывает обиженный парень. Обиженный на слова, выдавленные с жала Джексона. Ван даже не отбивается и не встает, когда невысокий парень врезает ему в скулу. Китаец даже не морщится от боли, лишь только протягивает руку к губе и понимает, что прикусил её. Чрезмерное спокойствие раздражает и вот парень хочет снова начать череду ударов, как его силой начинают оттаскивать люди. Марк. Он встает и тоже отдергивает знакомого, помогая увести его на улицу. Джебом недовольно качает головой в такт тиканья часов. Кабинка пустует и в ней больше никто не хочет петь. Джексон недовольно фыркает, но в следующую секунду сильно шипит, вспоминая про ноющую ранку на губе. Руки поддёргивает, и Ван сжимает и разжимает кулаки, разгоняя кровь по сосудам. Спокойно встает и говорит Джейби, что отойдет покурить. В ответ Кайе слышит о том, как сильно он изменился. Джексона изменила любовь. На улице холод проникает под кожу, забирая единственное тепло в жизни. Ван трясущимися руками подносит зажигалку, но небольшой огонек никак не вспыхнет. Он недовольно бубнит, обшаривая все свои карманы в поисках запасной, как ему дают закурить. Горячее тепло от чужой зажигалки согревает щеки. — Спасибо. Джексон в лицо не смотрит и считает достаточным сухо поблагодарить. Он сует руки в карманы и пытается хоть как-то согреться. Апрель полон связанных с погодой сюрпризов. — Когда ты научился благодарить людей? Нет, апрель полон не только сюрпризов с погодой. Марк явно замерз и это легко увидеть по покрасневшему кончику носа, а также румяным щекам. Джексон хочет нагрубить ему, но он сдерживается, потому что это апрель-сюрприз. Кайе сильнее сжимает в губах сигарету и ощущает ноющую боль в губе острее, сильнее. — Чертов урод. Докурить он не сможет, поэтому бросает недокуренный бычок в ближайший бак. Марк наблюдает, ни разу не думая, что это обращается к нему. — Однако ты сам виноват. — Действительно, я и забыл. — Джексон. — Чего тебе? Ван останавливается и оборачивает голову назад. Фонарики ярко светят, освещая заломленные брови Марка, прикусывающего нижнюю губу. Кайе выжидающе смотрит, пока не чувствует что-то прохладное на своей щеке, тогда он вскидывает голову к небу, удивленно раскрывая глаза. Апрель снова возвращает холод и снег. Вместе со вторым шансом на счастье. — Я подумал о том, что нам с тобой нужно начать чаще видеться. Его голос еле доходит до китайца, Джексон утыкается носом в красный шарф. — Не думаю, что это так. Ван прячет свой страх и неуверенность в узких карманах, где он греет свои руки. Марк явно теряется от чужих слов, но быстро берет себя в руки, чтобы в следующую секунду громче прежнего сказать: — Я не врал, когда говорил, что любил тебя. Иен шмыгает носом и сжимает кожаные перчатки в замерших руках. — Мы с Джейби снимаем квартиру вместе, и я уволился с той работы, еще давно. И знаешь, курить на балконе без тебя - совсем грустно. Неуверенная улыбка с легким смятением окрашивает лицо Туана, а Джексон много раз проклинает судьбу в мыслях. Словно разбиваешься об асфальт, а затем тебя собирают по кусочкам, склеивают с любовью и трепетом. Ван думает «О боже!», а на самом деле говорит: — Марк. Хотя есть ли для Кайе разница в этих словах? Отпустив, принять обратно, чтобы оставить в своих объятиях навсегда? Джексон, смотря в глаза Иену, понимает только одно: «Кажется, навсегда» Однако это противоречит правам человека, но Кайе как-то плевать на них сейчас, поэтому он кидает окурок в бак и с усталой улыбкой подзывает Марка к себе. В мыслях его идея с великолепным побегом из реальности, где они смогут укрыться от всего несчастья на Земле и в этом месте захламленное небо никогда их не достанет. Они обещают друг другу, что не дадут обстоятельствам разорвать их крепкую нить. Джексон больше не хочет просыпаться в одиночестве, а Марк не выдержит еще одну долю терзаний. Не смотря на слабый снег, Кайе все равно думает, что зимнюю обувь нужно спрятать, потому что в их сердцах уже живет весна.