***
— Раз-Раз, как ты сюда попал? — спрашивает девочка, протирая круглые очки белым краем водолазки. Она сидит в вагоне с шахматами, спрятавшись за ферзем и стараясь не смотреть на выход из вагона, но смотрит на число «40», изумрудным клеймом оставленное на переплетениях линий жизни, сердца и ума. — Никак. Я был здесь с самого начала, — меланхолично бубнит белый шар, щуря компьютерные глаза на Тюльпану. — С какого именно «начала»? — С того, которое продолжается и посейчас. Тюльпана надевает очки и подтягивает ближе к себе рюкзак. Продовольствий, обнаруженных в одном из купе, хватит на три дня, в лучшем случае на неделю. Девочка достает бутылку с водой и шипит, когда капли падают на ободранный в схватке участок кожи. — Почему ты ходишь за мной? — спрашивает она снова, когда неуклюжий робот придвигается к ней, внимательно наблюдая за манипуляциями с раной. — Почему ты всегда рядом? — Лучше спроси, что бы было, не будь меня рядом, — метко отвечает Раз-Раз, и нотки в его голосе скачут от счастливых до депрессивно-пустых. Тюльпана боится многого, верно. И один из ее страхов — остаться среди многогранного эксперимента Господина Кто-то совершенно одной, без уже сроднившегося смешного робота с раздвоением личности, внутри вскипяченного сюрреализмом и искусственностью поезда и без надежды вернуться домой.***
Тюльпана оказывается в купе, полностью сделанном из зеркал. Множество ее отражений глядят на нее большими глазами, под которыми залегли мешки, в радужках блики вопроса и недоумения пляшут, рот приоткрыт, два зуба выглядывают. Тюльпана медленно оглядывается; тут так тихо, так безжалостно тихо, что склизкий ком знакомого чувства останавливается в трахее и отказывается идти назад. Девочка делает шаг ближе к зеркальной стене и, мешкая, касается подушечками пальцев гладкой поверхности. Тюльпане становится страшно, когда вместо обязательного холода стекла она чувствует мягкое приятное тепло. Тюльпана отшатывается в ужасе, стоит ее отражению исказиться и начать мигать, словно картинка в сломанном мониторе. Тюльпана едва ли не падает, когда видит маленький уютный домик с круглыми клумбами желтых цветов вокруг, которые поливает рыжеволосая полная женщина, а вокруг нее бегает неповоротливая малышка с двумя хвостиками волос. И эта картина, наверное, точно свела бы Тюльпану с ума и надломила бы всю решительность и холоднокровность, если бы Раз-раз не визжал механическими нотками в ее ухо и не царапал лапками затылок, подстегивая бежать вперед, не смотреть и продолжать путь во что бы то ни стало. Числа на ее ладони убавляются с каждым путешествием. Тюльпана, прислоняясь к валуну в «прятках» от какого-то взбешенного колдуна, считает, сколько чисел испарились с ее руки и сколько еще осталось. Тюльпана очень боится того дня, когда на ладони появится ярко-зеленый, обезоруживающий ноль.***
Когда девочка садится у ярко-красной реки в цифровом, разлинеенном мире дабы отдышаться, Раз-Раз выпрыгивает из рюкзака и колобком катится к ее ногам, впиваясь белыми провалами глаз на свое отражение в ее очках. Весело отмечает, что ее волосы такая же морковная река, а Тюльпана фыркает, невольно зачесывая их назад заклейменной рукой. Спрашивает: — Как думаешь, сколько мне лет? Раз-Раз прищуривается задумчиво, а на горизонте брезжит кислотно-фиолетовым солнце. Девочке совершенно не нравится этот мир, и она готова покинуть его прямо сейчас, однако очередная, взваленная на плечи против ее воли задача заставляет притормозить и закончить начатое. Кто бы мог подумать, что ей сегодня захочется обратно в металлическую тюрьму поезда? — Слишком мало для таких приключений, — протягивает робот, слегка накренившись. — И слишком много для того, чтобы все еще быть живой. Тюльпана боится Раз-Раза после таких слов, но знает, что не сможет без него продолжать путь, ведь с ума сойдет, как пить дать. Она поднимается с места и переправляется через реку, пачкая легинсы красным и считая под нос зеленые цифры, заместо какой-нибудь диснеевской песенки.***
Тюльпана закусывает губу до крови и ныряет в портал, больно ударяясь плечом о поверхность вагона, захлопывает дверь и расплющивает успевшее протиснуться внутрь щупальце монстра. Кусок болотного цвета плоти мерзостно сползается вниз, тянет за собой липкие сгустки крови (или что это за черная гадость, непонятно) и пахнет почему-то пластиком. Тюльпана падает на худые острые коленки, тяжело дышит и смотрит на ладонь уже по инерции. В ее зрачках отражается цифра: 10. С каждым новым миром, с каждым новым шрамом, с каждой зеленой цифрой, что так быстро сменяла другую, для Тюльпаны родной дом становился все ближе. Ей неизвестно, тот ли это дом, что она видела в зеркальном вагоне, но ей известно, что он обязательно где-то есть и что там ее ждут, там она нужна. Сильнее, чем во всех этих искаженных мирах и королевствах и не дай Стюард Тюльпана не вернется на родину. У нее ободраны колени и болит спина, волосы паклей свалялись и не мешало бы помыться. Тюльпане все еще страшно, потому что она чувствует больше, чем думает, потому что она все еще не одна и потому что на ее ладони всего лишь жалкая жуткая десятка. Тюльпана оглядывается, смотрит в окна, за которыми смазывается унылый пейзаж, на очередной проход в никуда и одновременно куда-то. В мире бесконечного поезда все относительно и крутится по собственному темпу, катится квадратиком по бревнышкам и застревает на весах времени, не двигаясь с места. Тюльпана боится. Потому что она стала частью этого мира.