Больные

Когда он просыпается, в воздухе витают клубы красно-кровавого дыма, а в нос дает запах железных старых запчастей. Когда его отец еще не убил его мать и не сел в тюрьму, и у них была вроде как благополучная семья, отец любил копаться в инструментах, а мелкий – ему помогать. После этого руки остро пахли старым железом. А однажды они окрасились в красный и теперь этот красный преследует его везде. Сначала он его боялся, а потом полюбил и принял, как неотъемлемую часть своей зачуханской жизни. Только вместе с этим он принял и другую жизнь, которая параллельна обычной, но краснее и секретнее. Здесь каждый прокол равен смерти, а каждая смерть – взрыв хохота и безумная дрочка, до мозолистых рук и неспособности вдохнуть новую порцию воздуха. Этот риск, как две стороны одной монеты. Наверное, он бы мог чувствовать жалость к своим жертвам, если бы издевательства над ними не сносили ему голову и не застилали глаза. Наверное, он мог бы зажить обычной жизнью, если бы мир вдруг повернулся иначе, и нормальностью стало то, что называется безумием и помешательством. Но даже полюсам планеты Земля это не под силу. Он сидит рядом с разрезанной на куски жертвой и пребывает в зависании. Ему нельзя вспоминать о том, что было раньше, иначе ошибка будет неизбежной. Ему можно думать лишь о том, что есть в данный момент. Руки пахнут железом. Он вспоминает мать и свое детство. Руки пахнут железом. Он переводит взгляд на свою мертвую жертву. Кажется, только что он снова зарезал свое прошлое. Но отчего-то оно все равно никуда не исчезает.