Алкоголь

      — Викто~р, ты будешь моим тренером? Ну пожалуйста~, — протянул японец, бесстыдно обтираясь всеми возможными частями тела об растерянного фигуриста. Справившись со смущением, тот неловко рассмеялся, созерцая алкогольный румянец на лице Юри Катсуки. Пьяный взгляд вместо того, чтобы помутнеть, возбуждённо блестел шальными искрами. Что же стало со скромником, который даже сфотографироваться с Виктором не захотел? Пусть даже не как фанат, а как коллега по ледяному рингу… Неужели настолько не мог простить себе проигрыш?       Прежде чем Виктор, тоже успевший прилично выпить, сумел сформулировать какой-либо внятный и, главное, доходчивый ответ, Юри уже переключился на мелькнувшего рядом Плисецкого.       Со всё более заинтересованным видом Виктор начал наблюдать за позабавившей его трансформацией обоих заклятых соперников.       И Юра, и Юри вовсю стали кружить по залу, меряясь в ловкости и гибкости. Кажется, это был танцевальный баттл, но столь безбашенных и диких движений определённо не мог содержать ни один нормальный и привычный танец. И который уж точно не сочетался со звучавшей в банкетном зале классической музыкой.       Виктор улыбался вовсю, не забывая периодически прикладываться к бокалу. Неужели и Плисецкий ухитрился где-то незаметно хлебнуть? Несовершеннолетний же ещё. Однако его демонстративно кривящаяся физиономия не могла скрыть явного воодушевления от происходящего. До тех пор, пока Юра не налетел на официанта, чудом не оказавшегося верхом на своей же тележке для транспортировки посуды. К счастью, до того, как столкновение перешло в настоящие разборки, подоспел вовремя спохватившийся Яков и поспешил увести своего ученика на воспитательную беседу.       Виктор же перехватил не успевшего отойти от танцевального угара Юри. Который с размаху буквально впечатался в него, а увидев, на кого налетел, только восторженно хихикнул, вцепился тому в рубашку и потянул за собой, бесцеремонно использовав галстук вместо поводка. Полагая, что после нескольких пируэтов сумеет угомонить разошедшегося юношу, Виктор позволил себя увлечь на середину зала…       Кажется, Виктор тоже перебрал достаточно. Уже после пары отчаянных разворотов голова закружилась, но прекращать не хотелось. Этот Юри смотрел с таким неподдельным воодушевлением, глаза сияли так, что Виктор и думать забыл, что тот выпил куда как больше него. Его раскованность и хлещущая энергия затопили буквально хмелеющего от этих ощущений Виктора.       Кажется, он и сам не улавливал уже, кто кого ведёт в танце. Но ясно помнил прикосновение тёплой ладони к лицу, и как другая поддерживает его вытянутую вверх ногу. И не мог оторваться от широкой и абсолютно счастливой улыбки, адресованной ему. После очередного безрассудно-красивого элемента Юри на ходу, не отпуская партнёра, схватил со стола полный бокал вина и сделал долгий глоток. Виктор, продолжая держаться за Юри, заворожённо проследил, как с губ того стекает прозрачная алая капля, скрываясь под подбородком. И не удержавшись, резко подался вверх, скользя губами по влажной от пота и пролитого вина тонкой открытой шее, которую не стягивали и не скрывали уже свободно болтающийся галстук и накрахмаленный воротник .       Юри широко распахнул глаза и без тени смущения рассмеялся, помогая Виктору выпрямиться и устоять на ногах. Тот забрал бокал и сделал столь же жадный глоток, засмеявшись следом.       Юри, покачиваясь, следил за ним всё тем же счастливо-пьяным взором. Сглотнув, Виктор, потянулся к нему, но Юри неожиданно скользнул мимо и направился вглубь помещения. Там уже собралась небольшая толпа, и Виктор только поднял брови, увидев отирающегося у шеста Криса, который успешно заводил публику нарочито небрежным и неторопливым раздеванием. Шест? Серьёзно? А с виду-то, казалось бы, цивильное заведение… Юри какое-то время тоже следил за разгорающимся представлением со стороны. Румянец на щеках стал ещё ярче. Тяжело дыша, он непослушными пальцами попытался распустить галстук ещё больше, пока, не вытерпев, просто не рванул пуговицы рубашки, которая, затрещав, тотчас распахнулась до самого конца.       — Я тоже хочу! — заплетающимся языком пробормотал он. Виктор даже не успел поинтересоваться, чего тот хочет, как разгорячившийся Юри потеснил у шеста ничуть не возражавшего против компании Криса.       — …Тоже хочу!.. Покрутиться!..       Взбудораженные зрители перешёптывались, то и дело оттесняя Виктора, который теперь смотрел на происходящее во все глаза и категорически отказывался им верить.       Юри вертелся на шесте не хуже профессионального стриптизёра, вызывая одобрительные возгласы и даже рукоплескания.       Когда безнадёжно пропавшая рубашка оказалась на полу, Виктор подумал, что надо бы это прекратить. Ладно, Крис — ему хоть трава не расти, человек без лишних комплексов. А вот Юри… Надо полагать, сохранённое присутствующими видео со стриптизом будет не самым приятным сюрпризом, когда тот отойдёт.       Когда за рубашкой новоиспечённого танцора отправились и штаны, Виктор понял, что не сможет ничего сделать. Лицо и всё нутро горело. Виктор не знал, от вина ли это или же от бесстыжих виляний обтянутой боксёрами узкой симпатичной аккуратной задницы японца.       Когда он следом за Крисом изогнулся в невообразимом вертикальном шпагате, Виктор едва сдержал глухой протяжный стон. А Юри схватил с ближайшего столика открытую бутылку с шампанским и, словно ставя некую точку, опрокинул на себя. Искрящие капли и пузырьки заплясали на гладкой коже, переливаясь, шипя и лопаясь. Музыка замолчала, парни, доведя дело до апогея, тоже сбавили обороты. Этого хватило, чтобы сбросить оцепенение и вырвать Юри из порочного круга — также ухватившись за галстук, хлеставший по голой груди. Ноги отказались слушаться хозяина, едва они оказались за пределами импровизированной танцплощадки, так что Виктор сам подхватил его и увёл из ставшего тесным и шумным банкетного зала.       В пока пустом коридоре отеля было контрастно прохладно, и Юри послушно и охотно прижимался к спутнику почти обнажённым телом — одежда так и осталась валяться у шеста. Одурманенным сознанием Виктор пытался сосчитать до десяти, но чужие руки оплели его поясницу, в грудь уткнулось пылающее лицо. Последняя пружинка здравого смысла в голове успешно отказала, срывая все тормоза. Одним рывком Виктор прижал его к стенке, впиваясь в тонкие податливые губы своими. Юри, и не думая сопротивляться, послушно ответил на поцелуй с таким жаром, что Виктору стало не себе — внутренний голос как-то сумел напомнить, что оба они пьяны. И, скорее всего, утром пожалеют о случившемся. Но мысль эта мелькает так быстро, что он даже не успевает сосредоточиться на ней. Всё, что в данный момент интересует и волнует — потерявший всякий стыд восхитительный японец, жмущийся к нему и ни мало не смущённый наличием на себе только трусов и галстука. Они каким-то образом сумели добраться почти до конца коридора, где располагался номер Виктора, и только теперь он вспомнил о ключах. От смазанных мокрых поцелуев, которыми нетерпеливо покрывал его шею жарко и прерывисто дышащий Юри в глазах плыло, а дрожащие руки едва удерживали того на весу.       Однако дверь неожиданно скрипнула и раскрылась, им навстречу вышла горничная, которая так и замерла с открытым ртом при виде постояльцев.       — Прошу нас извинить, — невнятно пробормотал Виктор, сдерживая рвущийся наружу дурацкий нервный смех. Потеснив девушку, он вместе со своей дразняще ластящейся ношей наконец оказался внутри номера. Только тут Юри со слабым стоном кое-как отстранился и распластался на кровати. Запах спиртного — не отталкивающий, смешавшийся с запахом самого фигуриста, дурманил не хуже уже выпитого алкоголя. Виктор беспорядочно, горячо и нетерпеливо принялся покрывать поцелуями всё доступное пространство, — на языке ясно ощущался вкус пролитого шампанского. Юри что-то неразборчиво бормотал на японском — встряхнутое убойной дозой алкоголя тело дошло до предела.       Виктору едва хватило сил, чтобы найти в своей спортивной сумке какую-то заживляющую мазь — удивительно, что он вообще вспомнил о ней в такой момент. Желание снять напряжение стало сейчас первоочередной необходимостью. Юри с трудом дотянулся до его ремня, пока Виктор непослушными пальцами стягивал рубашку — пиджак тоже остался где-то в зале. Когда удалось приспустить штаны вместе с бельём, Юри обхватил руками горячий возбуждённый член. И попытался взять в рот, но выдержки Виктора хватило лишь на пару минут неумелого минета. Тот мучительно почти прошипел сквозь зубы, в итоге толкнув Юри на спину и одновременно пытаясь справиться с упрямым тюбиком, пока на ладони не оказалось достаточно белой массы. Пальцы с неприличным хлюпом толкнулись в тугое отверстие, и Юри, вскрикивая и всхлипывая, извивался от настойчивых и сильных движений. Но когда пальцы сменила твёрдая плоть, сил кричать уже не было — он только стонал на ухо Виктору, вбивавшего его в жёсткий матрас резкими и размашистыми толчками.       Виктору казалось, что он почти обезумел. Только срывающийся и довольный голос, выстанывающий его имя, как-то удерживал на грани, не давая забыться окончательно. Кончили почти одновременно, Виктор даже не успел коснуться чужого стояка, как почувствовал тёплые вязкие капли на своём животе. Он помнил помутневший и ласковый взгляд Юри, прежде чем тот окончательно забылся сном. Виктор в полузабытьи какое-то время смотрел на него в неожиданно ударившей по ушам тишине, а затем без сил опустился рядом.       Легенда фигурного катания, любимец миллионов, идеальный, совершенный Виктор Никифоров тихо ненавидел себя и собственную слабость. Какой же ясной и правильной теперь казалась та мысль — не нужно было позволять себе ничего лишнего. В тот день, проснувшись ещё на рассвете от холода, Виктор несколько минут пытался убедить себя, что это всё сон. Нет, он не соблазнился по пьяни японцем, у которого, в свою очередь, также существенно сорвало башню от спиртного. Он не потащил того в свой номер, и, конечно, они не… Мерно посапывающий в подушку Юри, даже не укрытый, служил наглядным доказательством сотворённой глупости и реальности всего произошедшего этой ночью.       Виктора снова шатало, но уже не от неслабого похмелья, а от полной растерянности. Что теперь делать? Просто уйти? Не особенно красиво, но, в конце концов, они друг другу чужие, фактически посторонние люди, которые в состоянии принять подобное без каких-либо обязательств. Но, несмотря на это, чувство ответственности неприятно грызло Виктора всё то время, пока он торопливо приводил себя в порядок, ожесточённо скоблясь в душе и укладывая растрёпанные волосы. Хорошо, если Юри ничего не вспомнит. Даже наверняка не вспомнит, учитывая количество выпитого. Конечно, Виктор готов будет при необходимости извиниться, однако мог дать руку на отсечение, что оба предпочтут забыть о произошедшем. Да, определённо, так будет лучше.       Так же торопливо Виктор собрал и все вещи, решив покинуть номер до того, как японец проснётся. Перед выходом он бросил последний взгляд на спящего. И, всё же обозвав себя не слишком лестным образом, задержался ещё ненадолго, чтобы хотя бы обтереть Юри влажными салфетками, который даже не шелохнулся от этих действий. Напоследок накинув на него одеяло, Виктор наконец позволил себе расслабиться. Может, он мог бы остаться и всё объяснить, возможно, ему даже хотелось бы этого… Но они даже не знают друг друга толком, он не мог объяснить того восторга, с каким Юри смотрел на него. Равно как и того желания, с какой отдавался всем ласкам.       Уже идя не спеша по коридору, Виктор почти силой заставил себя забыть обо всех сомнениях. Он просто не хотел ставить Юри в неудобное положение. Да и собственную несдержанность объяснить будет крайне трудно.       …Всем этим и другими выуженными наружу причинами Виктор пытался как-то себя успокоить и заставить не думать о случившемся. Японец уже вернулся на родину. Его реакцию представить было невозможно. Виктору неприятно было думать, что тот мог принять всё слишком близко к сердцу. И сколько он не напоминал и не повторял себе снова и снова, что они — по сути ничего не значащие друг для друга люди, назойливое внутреннее беспокойство, что он ошибается, что-то упускает, чего-то не знает никак не желало оставить в покое.       «Виктор, будь моим тренером!..». Собственное имя, игриво-отчаянная мольба в прозвучавшей просьбе… Если бы не чёртов алкоголь, можно было бы подумать…       Кто же ты такой, Юри Катсуки? Когда Виктор уже в третий раз задавал себе этот вопрос, то находился на пределе. Ему едва хватало сил сосредоточиться на ежедневной тренировочной рутине, и было ясно — что-то шло не так. Он не мог не думать о Юри, не мог выбросить из головы то, что было между ними. Его тихий судорожный шёпот звучал в ушах, зовущий, молящий, и собственное имя впервые звучало так по-особенному.       Маккачин привычной приятной тяжестью давил на ноги, пока Виктор лежал на диване, пытаясь сообразить, что делать. Решение, пытавшееся проклюнуться сквозь одолевавшие сомнения, казалось настолько неопределённым, что не хотело принимать какую-то форму и ускользало.       Как же быть?..       «…Будь моим тренером».       Звук входящего сообщения отвлёк от раздумий. Яков прислал какое-то видео. Ни на что уже особенно не надеясь, Виктор вздохнул и нажал на «плэй».