Западный Храм Воздуха

      День клонился к ночи. Уже начинало темнеть, а дождь даже и не думал прекращаться. Он громко шелестел и барабанил по прибрежным камням, заглушая все прочие звуки. Мрачные сизые тучи низко нависали над землей, воздух был пропитан тяжелой серой влагой, и отправляться в полет при такой погоде не было никакой возможности.       Зуко осторожно поглядывал на Катару, которая вот уже более часа сидела совершенно неподвижно, обхватив колени руками и уставившись на пляшущие в костре языки пламени. С того момента, как они оставили Ян Ро униженно сидеть на дороге в луже, она не произнесла ни слова. Когда они с Зуко в абсолютном молчании дошли до места, где, спрятавшись от дождя под скалой, их ждал Аппа, Катара просто осталась стоять под открытым небом, в мрачной задумчивости глядя на накатывающие на берег волны и не обращая внимания на ставший к тому моменту проливным дождь. Зуко собственноручно устроил в неглубоком гроте некое подобие палатки, натянув одно одеяло так, чтобы оно защищало от дождя и ветра, и разложив остальные на земле, развел рядом костер из не успевших окончательно отсыреть обломков найденного им неподалеку поваленного дерева, а потом, подойдя к Катаре, взял ее за руку и так же молча увлек в это импровизированное убежище. Катара не стала сопротивляться. Она позволила завести себя в палатку, позволила усадить себя на одеяло поближе к костру, но все это она делала с таким отстраненным видом, что Зуко не решился с ней заговорить и просто оставил ее в покое.       – Я не знаю, почему не смогла сделать этого.       Зуко даже встрепенулся и поднял голову, когда голос Катары неожиданно нарушил царящую в гроте тишину.        – Я не знаю, почему не смогла убить его.       Оставив шнурок, которым он пытался стянуть разошедшийся шов на дорожном мешке, Зуко подсел к Катаре поближе и осторожно заглянул ей в лицо. Та все так же неподвижно смотрела на огонь, однако в ее взгляде больше не было той злости, той ненависти, которая ни на минуту не оставляла ее несколько последних дней, с того самого момента, как он сказал ей, что может найти убийцу ее мамы.       – Думаю, Аанг был прав, – тихо ответил он. – Насилие не было выходом.       Катара отрицательно покачала головой.       – Аанг не был прав. Он считает, что я должна простить его. Но я его не простила. Я никогда не прощу его.       – И все же ты не стала его убивать.       – Понимаешь, Зуко. – Катара, наконец, подняла на него взгляд, и он увидел в ее глазах такую горечь, такую невысказанную тоску, что у него самого ком подкатил к горлу. – Если бы это произошло в бою, если бы я в сражении защищала жизни тех, кто мне дорог, я бы, не раздумывая, убила его. Но убивать его сейчас… Какой в этом смысл? – Она снова опустила голову. – Ты же сам все видел. Он ничего не понял. Если бы я убила его там, на дороге, это не было бы возмездием. Это было бы просто убийством.       Зуко молчал, не представляя, что сказать в ответ. Ему хотелось поддержать Катару, утешить ее, облегчить ее душевную боль, но он никак не мог подобрать нужных слов. И тогда он просто придвинулся к ней, так, что она оказалась сидящей между его ног, и крепко обнял ее. Катара чуть откинулась назад, прижавшись спиной к его груди, с благодарностью сжала его пальцы, и Зуко вновь ощутил прилив необычайной нежности к этой маленькой, хрупкой, но в то же время чрезвычайно сильной девушке в его объятиях. Ему страстно хотелось защитить ее, оградить от всей ее боли и страданий, как сейчас он защищал ее от холода, грея своим телом.       – Я надеялся, что тебе станет легче, когда ты встретишься с ним, – с сожалением в голосе произнес он.       – Но мне стало легче, – неожиданно возразила Катара. Она чуть повернула голову, так что ее щека прижалась к щеке Зуко, и тихо вздохнула. – Мне действительно стало легче. Я увидела, что это за человек. Он совсем не такой, как другие люди огня. Он абсолютно пустой, жалкий и унылый. В нем нет ни капли благородства, ни частички гордости, самоуважения или чести. И, хотя я и не простила его, я больше не испытываю к нему ненависти. Ведь ненависть… – Она на мгновение запнулась. – Ведь ненависть – это слишком сильное чувство, чтобы испытывать его к такому пустому месту, как он, правда?       Зуко промолчал, крепко задумавшись над словами Катары. А ведь она права. Ненависть – это очень сильное чувство. Ненавидел ли он когда-нибудь кого-нибудь по-настоящему? Наверное, нет. Даже отца, который никогда не любил его, который изуродовал его, который лишил его в этой жизни всего, включая маму. Даже Азулу, которая практически всю свою сознательную жизнь унижала его, издевалась, подставляла и провоцировала на неприятности. Даже Джао, который неоднократно препятствовал успешному завершению его миссии по поиску и поимке Аватара, насмехался над ним и портил его репутацию. Все эти люди здорово попортили ему жизнь и даже пытались ее отобрать. Но Зуко их не ненавидел. Думая о них, он чувствовал обиду, разочарование, презрение, непонимание, чувствовал злость и даже гнев, но не ненависть. Потому что ненависть – это слишком сильное чувство, чтобы испытывать его к тем, кто так мало для тебя значит.       – Я так устала, Зуко, – прошептала Катара. – Я не хочу больше думать о нем.       – А ты не думай, – тут же отозвался Зуко, чуть плотнее прижимая ее к себе. – Забудь о нем.       Катара медленно провела пальцами вдоль кисти его руки, а потом вдруг резко выпрямилась и всем корпусом развернулась к нему.       – Тогда помоги мне, Зуко, – твердо проговорила она, глядя ему в глаза. – Помоги мне забыть. Прямо сейчас. – И прежде, чем Зуко успел хоть как-то среагировать, подалась вперед и прижалась губами к его губам.       У Зуко даже дыхание перехватило. По всему его телу пробежала обжигающая дрожь, в голове помутилось, а сердце заколотилось с такой силой, что в висках стрельнуло. Даже не до конца осознавая, что он делает, Зуко яростно притиснул Катару к себе. Она впилась пальцами в его плечи и, чуть приподнявшись, села напротив него, обвив его талию ногами. Его член, оказавшийся плотно прижатым к ее промежности, предательски дернулся, и Катара, тихонько застонав, еще крепче вжалась в его тело, окончательно дезориентируя Зуко и лишая остатков самообладания.       – Я не хочу больше думать ни о чем плохом, – выдохнула она в его губы, запуская руку в его волосы. – Хочу думать только о тебе.       Более настойчивого приглашения Зуко не требовалось. Он накрыл ее рот поцелуем, полностью растворяясь в нем, уступая собственному безудержному желанию. Катара пылко отвечала ему, со страстью, сравнимой не с водой, но с пламенем, бушующим, обжигающим, грозящим заживо поглотить их в себе. Их тела плотно прижимались друг к другу, терлись друг об друга, и Зуко даже через многочисленные слои ткани их одежды ощущал тепло ее тела, хотя ему этого было слишком мало. Он хотел касаться ее гладкой, шелковистой кожи, хотел ощущать ее нежность под своими ладонями, хотел наслаждаться ее вкусом и запахом. Сейчас, когда Катара недвусмысленно дала ему понять, что хочет его, он уже не мог думать ни о чем другом.       С трудом заставив себя оторваться от ее губ, Зуко чуть отстранился и встретился с ее слегка затуманенными глазами.       – Люблю тебя. – Он вновь прижался губами к ее губам и принялся торопливо развязывать пояс на ее талии.       Катара медленно провела ладонью по его шее и опустила ее ему на грудь. От этого, казалось бы, вполне невинного прикосновения мускулы Зуко дрогнули, а по телу прокатилась еще одна горячая волна. Он отбросил пояс в сторону и взялся за широкую ленту на предплечье Катары, которая удерживала рукав сшитой ею специально для этого путешествия рубашки вместо наруча. Для этого ему пришлось прервать поцелуй, и с губ Катары сорвался вздох разочарования.       – Я должен видеть, что делаю, чтобы снять эту штуку, – виновато пояснил он. – Почему на тебе так много одежды?       – Чтобы было больше шансов выиграть у тебя в карты.       Зуко вскинул на Катару напряженный взгляд, пытаясь понять, сердится она или шутит, но, заметив появившуюся на ее губах мягкую улыбку, тут же расслабился.       – Давай я помогу.       Вдвоем они довольно быстро избавились от ненужных сейчас наручей. Зуко одним движением сбросил с Катары рубашку, оставив ее в одной нагрудной повязке, и тут же обратил внимание на то, как она зябко поежилась, едва холодный вечерний воздух коснулся ее обнаженной кожи. Он хотел было вновь заключить ее в свои объятия, но Катара решительно остановила его рукой.       – Погоди. Я тоже хочу раздеть тебя.       Зуко судорожно выдохнул и кивнул. Катара все еще сидела, перекинув ноги поверх его бедер, но их тела больше не касались друг друга, и он весь буквально изнывал от дикого желания вновь прижаться к ней. Катара же медленно, словно нарочно продлевая эту пытку, провела ладонью по его груди, по животу и взялась за узел на его поясе. Зуко стиснул зубы и зажмурился, тяжело дыша, изо всех сил пытаясь оставаться неподвижным. Прикосновения Катары так сильно возбудили его, что линия, по которой прошлась ее рука, казалось, полыхала огнем.       – Что ты с ним сделал?       Приоткрыв глаза, Зуко вновь посмотрел на Катару. Та, сосредоточенно нахмурившись, все еще возилась с его поясом.       – Это особый узел, – пояснил он. – Так завязывают пояса военные в народе огня. Давай я сам.       – Не, я уже справилась. – Разобравшись с поясом, Катара в два счета освободила Зуко от остальных завязок и наручей. Она стянула с него рубашку, обнажив его торс, и, опустив взгляд вниз, судорожно вздохнула. – Ох…       Не в силах больше сдерживаться, Зуко обхватил ее за ягодицы и резко притянул к себе. Его уже полностью возбужденная плоть уперлась в ее пах, а Катара в свою очередь еще немного подалась вперед, причиняя ему одновременно и боль, и сладкое наслаждение.       – Агни, Катара, – прошептал он, проводя руками по ее спине и стягивая с нее повязку. – Как же я хочу тебя.       Катара не ответила. Закрыв глаза, она обвила рукой его шею и чуть откинулась назад. Зуко не смог отказать себе в удовольствии помедлить несколько секунд, чтобы полюбоваться на ее хоть и небольшую, но безумно красивую, высокую, упругую грудь с темными ореолами сосков, которые в красноватых отблесках пламени костра казались бронзовыми, а потом вновь накрыл ее губы поцелуем. Одной рукой он обхватил ее грудь и принялся поглаживать моментально затвердевший под его пальцами сосок, а второй зарылся в ее волосы, удерживая за затылок, не позволяя отстраниться ни на секунду.       Губы Катары раскрывались навстречу его губам, язык сплетался с его языком. Она вся пылала страстью, отдавалась его ласкам и сама непрерывно ласкала его плечи, его руки, его шею – куда только могла дотянуться. Ее стоны вызывали в Зуко все новые и новые горячие вспышки, а удовольствие, которое она испытывала, казалось, передавалось ему. Он с радостью бы удерживал этот поцелуй целую вечность, но одновременно осознавал, что и ему, и Катаре, нужно больше. Гораздо больше.       Не прекращая ласкать рукой грудь Катары, Зуко оторвался от ее рта и скользнул губами по ее шее, по ее ключице, и дальше вниз. Катара тихо ахнула, а когда его рот захватил ее уже и без того до предела возбужденный сосок, содрогнулась всем телом и, зарывшись руками в его волосы, прижала его голову к себе.       Это было нечто. Вкус кожи Катары, исходящий от нее возбуждающий аромат, прикосновения к ее мягкой, упругой груди вызывали в Зуко дикий, неконтролируемый восторг. Свободной рукой он слегка приподнял Катару за бедро, развернув ее так, чтобы им было удобнее, а потом обхватил ее за талию, давая ей возможность откинуться назад и просто наслаждаться его ласками. Второй рукой он ласково мял и сжимал ее левую грудь, лаская и дразня твердый сосок языком, посасывая и целуя ее. Стоны Катары становились все громче, а когда он на мгновение отстранился, то даже издала слабый протестующий звук, от которого у Зуко сладкая дрожь пробежала по спине.       – Люблю тебя, – прошептал он и тут же приник к ее правой груди, продолжая рукой ласкать влажную от его поцелуев левую грудь.       Катара снова что-то простонала, ероша пальцами его волосы, а потом ласково провела ладонью по его обожженному виску. У Зуко даже сердце замерло на мгновение. Катара не испытывала никакого отвращения к его увечью, не брезговала прикасаться к нему и даже, несмотря на этот уродливый шрам, считала его привлекательным, и он в очередной раз испытал прилив невыразимой благодарности к этой прекрасной во всех смыслах девушке, которая приняла его таким, какой он есть, которая каждый раз раскрывалась перед ним и полностью отдавалась ему.       Не прекращая ласкать ртом грудь Катары, Зуко скользнул рукой вдоль ее тела вниз и, не колеблясь, запустил руку в ее штаны, прямо под белье.       – Зуко! – выдохнула Катара, непроизвольно подаваясь бедрами вперед.       Лоно Катары было влажным и очень горячим. Зуко уже не в первый раз касался этого самого сокровенного места ее тела, но его все равно начал бить такой сильный экстатический мандраж, что он был вынужден оставить грудь Катары. Зажмурившись, он прижался лбом к ее плечу, наслаждаясь ощущениями, которые он испытывал, лаская ее влажную жаркую плоть.       Его палец коснулся маленького влажного бугорка, и Катара, содрогнувшись всем телом, громко вскрикнула. Зуко моментально замер и поднял на нее испуганный взгляд.       – Тебе больно?       – Нет, – не открывая глаз, помотала Катара головой. – Пожалуйста, продолжай.       И Зуко продолжил. Он снова погладил чувствительный бугорок, вызвав этим у Катары новое содрогание. Удовлетворение прошло сквозь него, словно удар молнии. Он понял, как доставить ей максимальное удовольствие. Слегка прижав набухший клитор, он принялся мягко его тереть, постепенно ускоряясь.       – Да… Ах… Да… А! Да… – беспорядочно бормотала Катара, неосознанно до боли впиваясь пальцами в плечи Зуко.       Остановившись на мгновение, Зуко перевел дыхание и, скользнув пальцами по ее влажной плоти, проник глубже. Катара громко ахнула и инстинктивно попыталась сдвинуть ноги, которые по-прежнему обвивали талию Зуко. А он, вновь найдя ее клитор, опять стал поглаживать его одним пальцем, одновременно лаская ее лоно. Катара подавалась навстречу его руке, насаживаясь на нее, позволяя проникать в себя все глубже и глубже. Сейчас она полностью принадлежала ему. Только ему.       Катара была так возбуждена, что ей не потребовалось много времени, чтобы достигнуть пика наслаждения. Ее лоно вдруг конвульсивно сжалось, словно пытаясь вытолкнуть из себя пальцы Зуко, она несколько раз содрогнулась всем телом и, внезапно расслабившись, обессилено приникла к нему.       Зуко еще некоторое время продолжал ее медленно ласкать, а затем освободил ее от своего вторжения и, приобняв, прижал к себе. Он не двигался и просто сидел, слушая ее постепенно выравнивающееся дыхание, давая ей возможность отдохнуть. Он сам был очень близок к тому, чтобы кончить вместе с ней, столько удовольствия он получил, доведя ее до оргазма.       Наконец, Катара глубоко вздохнула, приподняла голову и прижалась губами к его щеке.       – Наверное, теперь моя очередь, – прошептала она и, коснувшись ладонью его живота, скользнула ею вниз.       Тело Зуко словно окаменело. Он и представить себе не мог, что Катара коснется его там. Не мог представить, но одновременно страстно желал этого. О, духи! Больше всего ему сейчас хотелось почувствовать ее ладонь на своем члене.       – Катара, ты не обязана, – пробормотал он, с трудом найдя в себе силы предложить ей остановиться. При всем своем желании, он не должен ни к чему ее принуждать.       Катара, подняв голову, внимательно заглянула ему в глаза.       – Я знаю, – кивнула она. – Я сама этого хочу.       Зуко, затаив дыхание, наблюдал, как она уверенно ослабляет завязки на его штанах, а затем стягивает их вниз, осторожно высвобождая его жестко эрегированный член, и обхватывает его ладонью. Он не смог сдержать громкого стона наслаждения, когда прохладные пальцы Катары коснулись его пылающего ствола. Ощущения от ее прикосновений были совсем другими, чем те, которые он испытывал, когда ласкал себя сам. Ее рука была очень маленькой, а прикосновения такими неуверенными и нежными, что внутри у него все затрепетало.       – Сожми его крепче, – хрипло прошептал он.       Катара неуверенно стиснула пальцы и вопросительно взглянула на него.       – Тебе не больно?       Зуко помотал головой.       – Ничуть. Мне… хорошо.       Катара сосредоточенно поджала губы и, еще чуть крепче сжав его член в своей руке, робко провела ею по нему вверх, а затем скользнула пальцами по головке и спустилась вниз, размазывая выделившуюся влагу по стволу.       Зуко даже зажмурился от удовольствия. Как же хорошо!       – Немного… быстрее, – прохрипел он и, накрыв ее ладонь своей, сделал несколько уверенных движений, показывая, что он имеет в виду.       – Хорошо, – кивнула Катара и мягко отвела его руку. – Я сама.       Зуко откинулся назад, опершись на руки и полностью отдаваясь ласкам Катары. Теперь они поменялись ролями. Он ощущал ее безграничную власть над собой, но, как ни странно, ему это нравилось. Ему нравилось не контролировать процесс. Ему нравилось подчиняться желаниям Катары. Ему нравилось просто наслаждаться ее прикосновениями к себе и даже не представлять, что произойдет в следующий момент.       – Мне кажется, что он стал еще тверже, – удивленно прошептала Катара.       Зуко не ответил, не в силах выдавить из себя ни слова. Его дыхание стало быстрым и прерывистым, сердцебиение отдавалось по всему телу, а член ощутимо пульсировал в ладони Катары. Ее рука двигалась все быстрее, сжимая и поглаживая, а прохлада ее кожи всего за несколько секунд сменилась жаром, ничуть не уступающим жару, исходящему от кожи самого Зуко.       – Катара, – простонал он. – Остановись. Я сейчас не выдержу.       Но Катара не остановилась. Ее движения становились все жестче, все резче. Одной рукой она придерживала его член у основания, а второй быстро двигала вверх-вниз, постепенно ускоряясь. Она абсолютно верно улавливала нужный ритм, подходящий ему и быстро подводящий его к вершине наслаждения.       – Не сдерживайся, Зуко, – вновь послышался ее возбужденный шепот. – Я хочу, чтобы ты получил удовольствие.       Но Зуко уже все равно был не в состоянии себя контролировать. Восхитительное, пульсирующее напряжение превращалось в мучительную боль неудовлетворенного желания. Он слышал дыхание Катары, такое же жаркое, как и его самого. Он чувствовал напряжение ласкающей его руки, чувствовал ее тепло, чужое и вместе с тем странным образом сочетающееся с его собственным. Пламя ревело у него в ушах, в висках стучало, все тело дрожало от безумного напряжения, постепенно приближая его к краю. А потом его тело вдруг конвульсивно содрогнулось, бедра непроизвольно дернулись вперед, толкнувшись в ладонь Катары, и он, издав громкий вскрик сквозь судорожно стиснутые зубы, бурно кончил прямо ей в руку.       Зуко обессилено откинулся на спину и, закрыв глаза, замер, медленно приходя в себя. Это был необычайно приятный сексуальный опыт. Впервые в жизни он не контролировал происходящее, не отдавал, а только принимал чужие ласки, полностью отдаваясь собственным ощущениям. И это было чудесно.       Почувствовав, как Катара опустилась на одеяло возле него, он, не открывая глаз, сгреб ее в охапку и притянул к себе.       – Эй! – шутливо возмутилась Катара и попыталась вывернуться, но Зуко только крепче обнял ее, уложив на себя сверху, а затем приподнял веки и встретился с ее мягким взглядом.       – Привет.       – Привет, – улыбнулась она и, склонив голову, легонько коснулась губами его губ.       Только в этот момент Зуко вспомнил, где находится и что происходит. Дождь по-прежнему громко шелестел по земле и даже не думал прекращаться. Вокруг было совсем темно – ночь уже окончательно вступила в свои права, – и только начинающий прогорать костер освещал каменные стены грота неровными красноватыми бликами.       – Нужно подкинуть дров в костер, пока он не погас.       Катара с сожалением отстранилась. Зуко тоже медленно сел, натянул свои штаны, не озаботившись тем, чтобы зашнуровать пояс, и, неохотно поднявшись, направился к костру. Выбрав несколько больших обломков древесины с таким расчетом, чтобы их хватило еще на несколько часов, он сунул их в огонь и, обернувшись, заметил, что Катара все это время оставалась сидеть на месте, обхватив колени руками и внимательно наблюдая за ним.       – Что-то не так?       Она медленно покачала головой.       – Все хорошо. Я просто смотрю на тебя. Ты очень красивый.       Вернувшись на лежанку, Зуко опустился перед Катарой на колени и, взяв ее за плечи, заставил выпрямиться, открывая своему взору ее наготу.       – Это ты красивая, Катара, – прошептал он, откровенно любуясь ее обнаженной грудью. – Самая красивая и желанная девушка во всем мире. Я люблю тебя.       Во взгляде Катары неожиданно отразилась растерянность. Она несколько секунд неподвижно смотрела в глаза Зуко, а потом вдруг подалась вперед и сама накрыла его губы поцелуем.       По венам Зуко вновь прокатилась горячая волна. Его член, несмотря на то, что после разрядки прошло слишком мало времени, вновь напрягся, и он непроизвольно потерся мучительно занывшей плотью о притиснувшееся к ней бедро Катары.       – Возьми меня, – прошептала Катара ему на ухо. – Я хочу тебя.              *              Проснувшись с первыми лучами солнца, Зуко сразу же осознал, что дождь, который не прекращался всю ночь, наконец, закончился. Вокруг было очень тихо, и только далекий плеск накатывающих на берег волн доносился до его слуха.        Зуко еще некоторое время лежал неподвижно, а затем, приоткрыв глаза, повернул голову и задумчиво уставился на спящую рядом с ним Катару.       То, что происходило между ними сегодня ночью, даже нельзя было назвать просто сексом. Это был настоящий бушующий огненный водоворот безостановочных прикосновений, ласк, объятий и поцелуев. До того момента, когда они, окончательно выдохнувшись, наконец, заснули, он брал Катару три раза. Три чудесных долгих акта любви, наслаждения и счастья, пронизанных необычайной нежностью, наполненных стонами желания и удовольствия. Они никак не могли насытиться друг другом, снова и снова предаваясь откровенным ласкам, интимным прикосновениям и бесконечным нежным поцелуям, и только смертельная усталость, сморившая их уже под утро, заставила любовников на время оторваться друг от друга и предаться отдыху.       Приподнявшись на локте, Зуко некоторое время лежал неподвижно, любуясь спящей возлюбленной. Она лежала на боку, подтянув колени к груди, прикрытая тонким хлопковым одеялом. Ее длинные волосы разметались по лежанке, на щеках играл румянец, а ресницы отбрасывали длинные тени на ее скулы. Даже во сне она выглядела очень счастливой, однако кое-что Зуко все же не давало покоя. Катара ни разу так и не призналась ему в любви. Даже этой ночью, раз за разом отдаваясь Зуко, целуя его, лаская его, она ни разу не произнесла этого вслух. Но ведь она любит его, точно любит. Иначе не было бы всей этой ночи. Иначе не было бы этого путешествия. Иначе не было бы ничего. Так почему же она отказывается признаться ему в своих чувствах? Чего она боится?       Зуко медленно склонился над Катарой, однако снова замер на несколько секунд, заколебавшись. Он больше не хотел играть с ней в игры, блефовать и пользоваться ее упрямством, чтобы добиться своего. Однако он должен убедиться. Он должен увериться, что не ошибается. Это будет его самый последний блеф в отношениях с Катарой. Только один раз. Только сейчас.       Медленно выдохнув, Зуко аккуратно коснулся губами виска Катары. Та не пошевелилась, все еще пребывая в плену своих грез. Зуко невольно улыбнулся и принялся целовать ее чуть настойчивее, покрывая осторожными поцелуями ее лицо, шею, плечи, ключицы. Катара постепенно начала реагировать на его прикосновения, хотя и не просыпалась. Тогда Зуко забрался к ней под одеяло и стал нежно ласкать ее, все откровеннее касаясь ее груди, живота и бедер. Кровь вновь прилила к его члену, быстро приведя его в полную боевую готовность, однако Зуко пришлось подавить соблазн овладеть Катарой прямо сейчас, пока она еще находится в полудреме, и разбудить ее таким образом. Нет, сейчас у него была совершенно другая цель.       Катара глубоко вздохнула и, не открывая глаз, обвила руки вокруг шеи Зуко и притянула его к себе. Он на мгновение накрыл ее губы поцелуем, а затем, чуть отстранившись, прошептал:       – Любишь меня?       – Конечно, люблю, Зуко, – пробормотала Катара в ответ. – Я люблю тебя.       Словно тяжеленный каменный груз свалился с души Зуко. Он замер, с любовью глядя на Катару, и просто не мог заставить себя перестать счастливо улыбаться. Катара же, в свою очередь, окончательно очнувшись от полудремы, распахнула глаза и в смятении уставилась на него.       – Зуко, я…       – Ты призналась, Катара! – Он подхватил ее на руки и порывисто расцеловал. – Можешь больше не притворяться. Ты призналась.       Катара обессилено привалилась к Зуко, пряча лицо у него на груди.       – Зуко… – сбивчиво заговорила она. – Мы не должны… У нас не получится…       – У нас все получится. – Зуко взял ее за подбородок и мягко приподнял, вынуждая посмотреть на себя. – Я все сделаю для этого. Главное, что мы любим друг друга, а со всем остальным мы разберемся. Я обещаю.       Катара выдавила из себя улыбку, хотя на глаза ее навернулись слезы.       – Я люблю тебя, Зуко, – тихо произнесла она. – Давно люблю.       – Я знаю. – Зуко нежно утер ладонью ее слезы и коснулся губами ее щеки. – И я безумно люблю тебя.       Катара вновь опустила голову и прижалась лбом к его плечу. Зуко приобнял ее, и они некоторое время сидели молча, прижимаясь друг к другу, не обращая внимания на довольно прохладный утренний воздух, неприятно касающийся их обнаженных тел.       – Как думаешь, нам следует рассказать всем остальным о наших отношениях? – первой нарушила затянувшееся молчание Катара.       Зуко утвердительно кивнул.       – Думаю, следует. Только мне почему-то кажется, что не стоит им раскрывать всех подробностей.       Катара ошеломленно вскинулась и, встретившись со смеющимся взглядом Зуко, несильно стукнула его кулаком по плечу.       – Дурак! Ты что, и вправду решил, что я могу кому-то рассказать, чем мы тут с тобой занимались?       – Нет, конечно, – весело отозвался Зуко, а потом вдруг неожиданно развернулся и повалил Катару на спину, прижав ее к земле собой. – Но ты же не будешь против снова этим сейчас заняться? – уже совершенно серьезным тоном поинтересовался он.       Катара еще секунду пристально смотрела на него, а затем утвердительно кивнула, одними губами прошептав: «Не против», и Зуко, не медля больше ни секунды, вновь страстно набросился на ее губы.