Встреча выпускников

Артур Кёркленд, профессор ЗОТИ и, по совместительству, зельеварения, терпеть не мог так называемый «праздник» в честь Турнира Трёх волшебников. И вообще, в гробу он видал все эти соревнования! Что им, квиддича мало? Бладжеры отбивают остатки мозгов у и так не шибко умных студентов. А потом, видите ли, они заявляют: мол, мы спортсмены, директор просил передать, чтоб вы зачли нам контрольную, вот — нате! — от него записка. Профессор Кёркленд не любил директора Хогвартса. Хитрый старикан как-то подбил его работать на полторы ставки ещё и школьным зельеваром. Ах, бедные детки! — учителя не могут подходящего найти. Каждый год меняются — всё травятся чем-то либо брови спалят себе (или кому по близости). «Понабирают троечников,» — тогда про себя думал Кёркленд и, естественно, ради детей, а не за дополнительную плату, согласился взять на себя это нелёгкое бремя. Временно. Пока не найдётся подходящий кандидат. Только вот, хитрож… хитрый директор, видимо, просёк, что лучше платить одному профессору за два предмета (пусть и чуть больше), чем двоим за каждый. И вот директор примерно две недели назад на собрании учителей начал всем рассказывать, какой Кёркленд ответственный педагог. Артур сразу почувствовал неладное. А когда директор снова начал говорить, как его ценит и уважает, профессор понял — всё очень плохо. И ведь угадал. Директор назначил Кёркленда заместителем себя любимого на предстоящем Турнире Трёх волшебников. Так и сказал: — Вы, Артур, становитесь теперь самым главным после меня. — Да за что ж мне такая честь, — хотел отмазаться Кёркленд, но не получилось. То есть ему теперь предстояло следить не только за тем, пронесли ли огневиски пацаны в спальню, но и за тем, чтобы резвые шестнадцатилетние-семнадцатилетние подростки себя не покалечили. Он уже имел счастье три года назад присматривать исключительно за своими великовозрастными «детками» в Шармбатоне. Тогда этот несчастный турнир проходил именно там. Девчонки и мальчишки впервые оказались так далеко от родины под присмотром всего двоих своих преподавателей. Детки решили уйти в отрыв по-французски. Но профессор Кёркленд, нечаянно разбуженный шумной компанией, когда та пыталась устроить из палочек фейерверки в виде драконов «по-тихому», показал детишкам, что они сделали это зря. Всем вместе и каждому по отдельности. Видимо, ученики случайно, но искренне профессора прокляли. Поэтому геморой с Турниром теперь тянуться будет, наверное, за Кёрклендом всю жизнь. Правда он надеялся, очень надеялся, что от Шармбатона присматривать за ребятами отправится кто угодно, но только не Франциск Бонфуа. Тогда три года назад донельзя раздражающий и общительный преподаватель трансфигурации сворачивал Кёркленду кровь одним своим появлением. Неожиданно Кёркленду повезло: из французской школы в помощь своим прислали супругов Антонио и Лауру Карьедо. В то время Артур не сильно был с ними знаком, значит, неприятных ощущений они друг другу оставить не успели. А вот парочку из Дурмстранга Кёркленд знал и, что необычно для него, был рад видеть. С Сольвейг Сигурдссон и Стефаном Кадишом Артур познакомился на шестом курсе. Сольвейг и Стефан были учениками по обмену. Набирались опыта, проникались чужой культурой. Кёркленд мог сказать, тогда у них зародилось что-то наподобие дружбы. Сигурдсон и Кадиш были абсолютно непохожи. Норвежка спокойная непоколебимая, лицо её, казалось, всегда выражало безразличие. Румын же напротив — как открытая книга. К тому же сам по себе был… с лёгкой придурью. Больше всяких магических зверюшек он любил только рассказы со своей малой родины. Поэтому, увидев их снова за долгие годы, Кёркленд решил, что обязательно конфискует у старшекурсников огненную бутыль (а что он её найдёт, Артур не сомневался) и устроит себе встречу выпускников.

***

— Артур, где ты это взял? — смеясь, спросил Стефан, когда они раскупорили уже вторую бутылку на троих. — Детишки в благодарность любимому учителю подарили, — хмыкнул Кёркленд. — Какие милые детки, — почти равнодушно произнесла Сольвейг. — У нас бы были такие щедрые. — Сёльви, — протянул Кадиш. — Наши ученики самые лучшие. — Ага, — усмехнулся Артур. — Вот и посмотрим на них на этом грёбанном Турнире. — А ты будто не рад, — спокойно сказала норвежка. — Чему? Что подростки наперебой будут пытаться свернуть себе шеи? Я, конечно, детей не очень люблю, но не настолько, — англичанин сделал ещё глоток огненной воды. — Три года назад они румынских драконов притащили для испытания. Драконов! Стефан мечтательно вздохнул. Сольвейг закатила глаза. — Кстати, как твоя работа об оборотнях? Продолжаешь писать? — как бы между прочим поинтересовалась девушка. — Она… застопорилась, — Артур цокнул языком. — Я слышал, — начал румын, — ты даже ездил в Колдовстворец несколько лет подряд летом? — Да, — нехотя согласился Кёркленд. — У нас ещё пятьдесят лет назад нежить встречали однозначно: серебром в висок, да осиной в грудь. А в России к этому проще относились. Поэтому материала… там было больше. — Что-то новое узнал? — с искренним любопытством спросил Кадиш. Артур помолчал пару минут. — Оборотничество может быть как рождёнными, так и приобретённым — от укуса. Укушенный превращается каждое полнолуние не по своему желанию. Рождённые — могут контролировать как превращение, так и себя во время него, — голос Кёркленда был похож на старательный голос лектора. — А как их отличить среди людей? Какие признаки… — Стефан не успел закончить фразу. — Никак, — почему-то зло гаркнул Артур. — Ничем в человечьем обличье они не выделяются. Давайте сменим тему! Работа всё равно не готова, нечего обсуждать. — Что, неужели нашего чёрствого Арти там смог кто-то укусить? — несмотря на внешнюю холодность, Сольвейг была довольно проницательна. Артур хмыкнул: — Немного… «Вы интересуетесь оборотнями? — с искренним любопытством спросила волшебница с необычными глазами. — Ну что ж, если хотите, могу вам помочь. Я в этом большой специалист.»