Забота

      Для полубога, мечтающего о славе, известности и всеобщем почитании, Мауи вел себя странно. Его ничто не должно было держать у этого острова, одного из тысяч других, где есть такие же, но при этом совершенно другие люди, от которых он мог получить заслуженное обожание.       Но вот он снова здесь, в который раз оказывается над до последнего дерева знакомым островом. Зачем? Это было загадкой даже для самого полубога. Он никак не мог понять, какие Богам ведомые силы вели его в это место. Почему, задумавшись на мгновение, он обнаруживал себя здесь? Не имело значение в воде он, в небе или на земле в казалось бы совершенно другом месте, никак не связанным с…       Нет.       Мауи был уверен, что его проблема никак не связана с одной кудрявой, бойкой принцессой, чья маленькая копия, пригревшись на солнышке, отдыхала на его широкой груди. Медленное покачивание в такт движению воды убаюкивало, но наученный горьким опытом Мауи не спешил поддаваться и засыпать, чтобы не обнаружить себя в окружении Богам ведомым созданий.       Но стадия отрицания не могла длиться вечно, хотя бессмертный полубог и мог себе позволить подобную роскошь.       Он ходил из стороны в сторону, говорил сам с собой о вещах, о которых никогда бы не подумал, что будет говорить. Мауи обнаружил некоторый сорт беспокойства. Казалось бы, чего необычного в том, чтобы переживать о чем-то? Мауи и сам бы не удивился так сильно, если бы не осознал, что связаны его эмоции не с чем-то, а с кем-то.       Ему пришлось признать, что кудрявая, бойкая принцесса не тот человек, которого он сможет легко и быстро забыть. Не зря только она оставила след не только в его памяти, но и на теле. Но одно дело помнить и ценить то, что девушка в его жизни появилась и сыграла свою немаленькую роль. А совсем другое понять, что мысли о ней слишком частые, слишком навязчивые. Мауи не мог заставить себя перестать просыпаться в холодном поту от беспокойства.       Он устал беспокоиться и переживать, устал думать и раз за разом обнаруживать себя около Мотонуи, высматривающим знакомую тонкую фигурку. Мауи хотел, чтобы у него перестало перехватывать дыхание каждый раз, когда он облетал остров и не видел её, хотел не придумывать самые ужасные вещи, представляя, что же могло случиться.       Он не хотел так сильно радоваться, когда находил её, на берегу моря, сидящую в гордом одиночестве, перебирающей песчинки и явно размышляющую о чем-то своем.       Мауи всегда заботился о людях. Эти хрупкие создания, живущие какие-то жалкие десятки лет, ни в какое сравнение не шедшие с его сроком жизни, не способные защитить себя даже от диких животных, что уж говорить о чудищах, населяющих планету.       Мауи всегда мирился с человеческой слабостью, его больше беспокоило то, что людишки умрут до того, как успеют передать знания о его геройствах своим потомкам, но одна загорелая принцесса все изменила.       Хотя глупо считать, что аномальная забота о конкретном человеке могла полностью преобразовать самовлюбленного, втайне очень заботящегося об окружающих, полубога. Не просто же так ему было настолько некомфортно.       Не хотел полубог признавать привязанность к человеческой принцессе. Не хотел думать о причинах, вызвавших столь бурные реакции его естества. Он мечтал вовсе не о том, чтобы день за днем проводить, превратившись в зверя, рыбу или жука, лишь бы присматривать за девушкой, так и норовящей попасть в передрягу.       Мауи надеялся, что это просто забота о близком человеке, первом, кто стал его другом.       И он совершенно точно не испытывал никаких других чувств к маленькой принцессе Моане из Мотонуи.

***

      Моана не могла жить так, словно ничего не произошло, она как минимум могла позволить себе выходить на воду. Она посвящала практически все своё время работе в деревне, делала все от неё зависящее и была занята от заката и до рассвета.       Моана выходила на воду, вела за собой людей Мотонуи, и жизнь, казалось бы, налаживалась. Они обнаруживали новые острова, узнавали новых людей, заводили союзников и жили так, как могли только мечтать.       Но что-то не давало девушке покоя, она чувствовала, что что-то не так, изменения, которые запустило одно приключение оказалось больше, чем она могла представить.       Это не давало покоя, однако девушка всегда чувствовала себя в безопасности. Как будто кто-то присматривал за ней, но сколько бы она не пыталась поймать пару следящих за ней глаз, это никогда не заканчивалось успехом.       Моана чувствовала незримое присутствие, вызывающее приятное тепло, ощущение нужности кому-то, кто упорно отказывался попадаться на глаза.       И хотя она знала кто это, и он знал, что она достаточно умна, чтобы обнаружить его присутствие, словно негласное соглашение мешало им поговорить, увидеться лицом к лицу.       Зачем? Почему он не может позволить себе признать, что скучает, что полубогу тоже нужен друг?       Ей он был нужен.

***

      С течением времени, своеобразная слежка за принцессой стала привычкой. Он не мог представить себе и дня, чтобы не появился на Мотонуи или там, куда ветер занес Моану, и не убедился, что с девушкой все в порядке. Но он так и не дал ей даже намека на то, что подозрения о том, что он тут, наблюдает за ней изо дня в день верны.       Мауи понимал, что это нездоровый интерес, что он ведет себя как минимум странно и глупо, но разве мог он вот так просто признаться самому себе, что скучает по времени, проведенному с Моаной?       Но это не могло продолжаться вечно. Даже уменьшенные и существующие в двумерном мире версии Мауи и Моаны начинали уставать от происходящего между теми, с кого были срисованы. Они начали бунт, не давали полубогу вздохнуть, щипались и всячески раздражали хозяина. Поначалу полубог терпел их выходки, ему даже казалось забавным своеобразное сражение с собственными татуировками. К тому же эти баталии отвлекали и позволяли не думать лишний раз о Моане.       Однако спасение было недолгим.       Мауи раздражался все больше, понимал, что ведет себя глупо и недостойно того, о ком должны слагать легенды. — Ну честное слово, неужели я не могу решиться просто подойти и поговорить? — спрашивал он самого себя, снова и снова шагая взад и вперед.       Это не помогало.       Признание в том, что ему необходимо не столько наблюдение за Моаной, сколько её присутствие рядом все никак не могло материализоваться. Оно было натянуто тугой струной, где-то в сердце Мауи, не позволяя ему забыть о себе, при каждом движении издавая звук.       Мауи был уверен, что сойдет с ума.       И вот одним вечером он решился. Понял, что компания одной человеческой девушки не так плоха и возможно (но только может быть, а не наверняка) необходима ему.       Моана сидела на берегу, смотрела на заходящее солнце и даже не шелохнулась, когда рядом присело массивное тело её друга.       Они сидели в тишине, привыкая к нахождению рядом вот так открыто, чего не могли себе позволить слишком долго.       Просто потому что один полубог испугался того, что слишком сильно заботится о человеке. — Как ты? — Бывало и лучше.       Пара фраз, которой они перебросились как будто невзначай словно позволила снять напряжение копившееся в мышцах всё это время разлуки. Моана облокотилась на плечо полубога, прикрывая глаза. Она дышала размеренно. Он сдерживался, чтобы не поправить щекочущие обнаженную кожу волосы. — Я скучала. — Я тоже. — Тогда почему не приходил? — Чтобы прийти надо уйти.       Легкий, хриплый смешок, мягкая улыбка на лице девушки и легкий щипок за бок. — Эй!       Возмущение и снова смех, на этот раз с обеих сторон. Синхронно. Как раньше. — Я прожил уже так много, что сбился со счета. Да и не начинал считать. А ты еще совсем ребенок. За тобой приглядывать нужно. — Я могу похвастаться няней полубогом?       Тычок в костлявый бок, взгляд глаза в глаза.       Едва ощутимое прикосновение губ к щеке.       Взгляд полный щемящей грудь нежности, сулящий тепло и покой.       Заботливый.