Ты рядом

      Я волновалась больше, чем в первый день встречи. Мы договорились увидеться на нейтральной территории: в том же парке, где прошло наше первое свидание. Да, Кларк, свидание, привыкай к этому слову, если не хочешь, чтобы, когда ты звонила Лексе, трубку брала Костия. Кстати, о ней тоже нужно осторожно всё выведать.       Собиралась я с особой тщательностью: после мучительного выбора наряда привела в порядок волосы, заплела их в косички, оставив несколько прядей свободными, подвела глаза. И не забыла об одном сюрпризе, который планировала показать Лексе. Пришла я позже, потому что Лекса, успевшая забрызгаться, уже стояла около фонтана, подставляя ладонь под струи воды.       — Стираешь?       Она резко обернулась и улыбнулась.       — Конечно. Сегодня же день водных процедур, — она выразительно покосилась на мою ногу. Я покраснела. — Кто-то моет, кто-то стирает, — беспечно продолжила она.       — Правильно, получай навыки прачки. Кто знает, как сложится твоя жизнь, — я не решалась подойти к ней и обнять, но безумно хотела. — Эм… у тебя…       Я чуть приблизилась к ней и потянулась к её руке: к ней прилип листок, упавший с дерева. Наверное, подцепила его, пока возилась в фонтане.       — Листок, — помахала я перед её носом.       — Может, это украшение? Всегда норовишь всё испортить.       — Я пришла, чтобы как раз за это извиниться.       — Да я же не это имела в виду, — поморщилась Лекса.       — Всё равно.       Я не выдержала и протянула ей руки, приглашая в объятия. Она слегка вздёрнула брови, но, помешкав, обняла меня. Я крепко прижала её к себе, в то время как её руки оставались опущенными.       — Кларк, — промычала она мне в плечо. — Если я тебя обниму, будут неприятности.       — Без разницы, обнимай уже!       — Ладно.       На спину мне легли её сырые руки, а рубашка тут же стала мокрой. Я с шумом втянула в себя воздух.       — Ты специально?       — А ты думала, я просто так назначила встречу у фонтана? — отстранилась она и насмешливо посмотрела в глаза.       — Вообще-то я назначила встречу у фонтана!       — Хотела домыть ногу? — невинно поинтересовалась Лекса.       — Ты чудо! — внезапно вырвалось у меня.       — Одно из двух: либо ты заболела, либо не договорила слово до конца…       — Нет, я не заболела, но не веди себя, как чудовище!       — Понятия не имею, о чём ты.       Я смотрела на неё, как зачарованная; смеющиеся глаза и естественная улыбка, невероятная хрупкость и какая-то маленькость, хотя Лекса выше. У меня сердце сжималось от того, что вчера я готова была от неё отказаться, струсив. Внутри разливалась ревность: вдруг Лекса будет не моей, будет с кем-то так же шутить, кого-то обнимать...       — Приём! Приём!       — А?.. — отвлеклась я от созерцания Лексы, которая уже махала передо мной рукой.       — Приём таблеток кто-то сегодня пропустил. Почему ты какая?       — Какая?       — Не знаю. Рассеянная. Кстати, ты так толком и не сказала, почему мыла ногу. И почему только одну? Это особая система? Ты экономишь воду?       Лекса, видимо, боялась серьёзного разговора, ради которого мы и встретились, поэтому и без перерыва шутила. А я не знала, как приступить к разговору, потому что… Боялась. Боялась не как вчера: новые чувства, внезапность; нет. Боялась начать этот разговор, потому что всё было быстро, ново. Но Лекса действовала магнетически, при ней хотелось говорить только искренне.       — Лекс, я обязательно расскажу тебе и про систему экономии воды, и про ноги, но сейчас… — я прерывисто вздохнула. — Пожалуйста, давай поговорим о нас.       Девушка немного помрачнела.       — Тебе же неприятна эта тема.       — Мне неприятно, что я вчера так поступила. Прости. Ты… Ты много вчера сказала, можно я тоже скажу?       — Конечно.       Я потянула её за руку.       — Пойдём присядем.       Мы устроились прямо на траве под деревом, Лекса испытующе смотрела на меня, и под этим взглядом я не могла сосредоточиться.       — Я так ничего не скажу!       — Почему?        — Ты смотришь!       — Планировала выколоть мне глаза, так и скажи.       — Ну, ты можешь отвернуться? Я стесняюсь…       — Что? Кларк, бога ради, не говори, что мы специально сели под деревом, чтобы ты сходила в туалет.       — Балда! — махнула я на неё рукой. — Тебя стесняюсь. Иди сюда.       Я привалилась спиной к дереву, а Лекса, проследив за моими манипуляциями, послушно развернулась спиной и удобно улеглась у меня на груди. Таким образом, она не могла видеть моё лицо, была рядом и умиротворённо сопела, а я наслаждалась её теплом и могла не переживать, что не получится что-то сказать. Когда рядом такой комок счастья — скажешь всё, что в голове. Я молчала и смотрела на её макушку, она уже закрыла глаза и блаженно щурилась от последних лучей солнца. Блики на тёмных волосах, полоски бровей красивой формы, нежный пушок на щеках, как у младенца.       — Если тебе, чтобы заговорить, нужно, чтобы ещё не дышала, поспешу тебя разочаровать: я так не умею, — подала голос Лекса.       — Да тихо ты! — шикнула я на неё. — Я собираюсь с мыслями.       — Они отказываются с тобой объединяться?       — Лекс!       — Всё, — она примирительно сжала мне руку. — Молчу.       — Что ты за человек? Весь настрой сбила!       — А он нужен, Кларк? — по её лицу пробежала тень. — Опыт показывает: чем несерьёзнее относишься к тому, что происходит, тем легче.       — Я вчера испугалась, — решилась я.       Лекса наконец-то поняла, что меня и серьёзный настрой не остановить, и сосредоточенно молчала. Я была ей за это благодарна.       — Не тебя, потому что… В общем, испугалась не тебя, а саму себя. Мне кажется, будет долгое лирическое отступление… — я машинально убрала прядь с лица Лексы и стала пропускать волосы меж пальцев, наслаждаясь ароматом. — Я никогда не встречалась с девушкой, как ты. Для меня это что-то запредельное. Не потому что я этого не понимаю, нет, меня привлекают девушки, но… Так же не принято в обществе. Ещё в школе я недоумевала, почему меня оставило равнодушной приглашение Майкла в кино, но, когда Лэрри, моя одноклассница, вдруг составила ему компанию, я поняла, что ревную именно её. В раннем возрасте редко задумываешься об этом всерьёз. Я убеждала себя, что Лэрри просто весёлая, а Майкл зануда. Хотя позже поняла, что Майкл был душой компании, просто он парень, а Лэрри — девчонка. В университете стало сложнее, потому что именно в семнадцать-восемнадцать лет возникают настоящие отношения, перерастающие во что-то большее. И я опять была покорена девушкой, Шарлоттой. Мне казалось, что она лучше всех: рыжеволосая, кареглазая, с отличным чувством юмора, вечно пускающаяся в разные авантюры. Я пыталась себя убедить, что чувствую к ней то же самое, что к Рейвен и Октавии, с которыми тогда познакомилась. А потом, разобравшись в себе, испугалась. И появился Финн.       Лекса чуть сжала мою руку, но промолчала.       — Я не могу сказать, что я его любила. Сейчас, наверное, я даже не могу сказать, что он мне сильно нравился, но я была растеряна: Рейвен постоянно задавала вопросы, касающиеся моей личной жизни, упоминала Шарлотту в двусмысленном контексте. Это сейчас я ей доверяю на все сто процентов, а тогда… Мне было страшно стать белой вороной, первой на нашем курсе, кто открыто бы сказал о своей нетрадиционной ориентации. А Финн красиво ухаживал, можно сказать, я была даже очарована. Мне было приятно; к тому же, назвать его своим парнем значило избавиться от косых взглядов Рейвен, перестать мучиться самой: почему я не такая, как остальные. Я рискнула . Мы не сразу стали встречаться, я долго его к себе не подпускала, но он был настойчив и терпелив. В конце концов, я сдалась. Около года у нас были неплохие отношения, если не считать того, что он не относился серьёзно к моим увлечениям, частенько предпочитал говорить о себе… И, чёрт, я пересмотрела все грёбаные ужастики, потому что это его любимый жанр кино! Второй год был ещё хуже, потому что он жаловался на моё невнимание, потом он переехал в Детройт, мы стали видеться реже, что играло мне на руку: парень есть, статус, скажем так, обручённой дамы, тоже, а сам суженый где-то ходит — и слава богу! Конечно, ужасно, что я его в каком-то смысле использовала, но мне искренне хотелось верить, что у нас настоящие отношения. Я себя в этом убеждала, а потом устала убеждать. Мы расстались. Кстати, когда мы встретились в автобусе, я ехала от него. У нас состоялся прощальный разговор.       Я замолчала, переваривая сказанное и думая, как подойти к самому главному. Лекса задрала голову и снизу посмотрела на меня зеленющими глазами.       — Ещё не всё! — строго сказала я и вернула её голову на место.       Она боднула меня, требуя, чтобы я продолжала рыться у неё в волосах. Я незаметно улыбнулась: стало гораздо легче.       — И потом ты. Это было очень… Внезапно. На самом деле, это всё, что я могу сказать определённого, потому что мне нужно время. Я чувствую что-то к тебе. Мне важно, чтобы мы общались, мне с тобой комфортно, даже когда ты выпендриваешься и употребляешь в речи умные слова…       Лекса усмехнулась.       — Честно, я злилась и срывалась на каждом, когда ты мне не писала и не звонила. И, по-моему, Рейвен догадалась о моих чувствах ещё раньше, чем я… Но, пойми, Лекс, мне сложно так резко перевернуть свою жизнь. Мне страшно. И… И это, наверное, всё, к чему я пришла. Но чего я знаю точно: ты мне нужна, я не хочу тебя терять.       — У тебя не затекла спина?       — Что? Чёрт, Лекс! Я тебе открыла все свои чувства, а ты про какую-то спину?       — Не про какую-то, а про твою, — возразила Лекса, перехватив мою руку, скользнув по ней нежно и переплетя свои пальцы с моими.       — Ты когда-нибудь бываешь серьёзной? — обиделась я, не в силах поверить, что она так равнодушно отнеслась к моим словам.       — Помнишь, в фильме «Тёмный рыцарь» один из главных героев, Джокер, рассказывая историю о том, как получил шрамы, упомянул своего отца: тот сильно пил, избивал их с матерью и вот как-то он выпил больше обычного, зарезал мать на глазах несчастного Джокера, а потом повернулся к нему и говорит: «Чего ты такой серьёзный сынок?»       — Ты издеваешься?       — Он шёл на него с ножом: «Чего ты такой серьёзный, сынок? Давай-ка мы нарисуем тебе улыбку!» — зловещим голосом, очень похоже, цитировала Лекса.       — Он вставил ему лезвие в рот и… И после этого Джокер прикончил одного из наёмников. Лекс, я смотрела этот фильм, и теперь меня не оставляет желание сделать так же!       — Выпить больше обычного?       — Дубина! Прикончить тебя!       — Я даю тебе время.       — Что? — задохнулась я от таких резких переходов.       — Кларк, — Лекса села напротив меня и взяла за руки. — Тебе нужно время, я его тебе дам, сколько хочешь. И помогу тебе разобраться в себе, только не отталкивай меня.       — Тогда побудь ещё немного серьёзной (даже не вздумай сейчас шутить про Джокера!) и скажи, почему ты так терпеливо снесла все мои истерики? И … Откуда в тебе силы, чтобы принять это всё?       — Потому что тебе сложнее, — мягко сказала Лекса и перевела взгляд на наши переплетённые руки.       — Почему?       — Ты одна. Ты была одна, осознавая, что не такая, как все, когда боролась с осознанием, что ты нетрадиционной ориентации. Не могла рассказать никому, пряталась за отношениями с Финном… А у меня была… В общем, я была не одна, — густо покраснела Лекса.       — Костия? — с усилием спросила я.       — Ну да. Я не хочу сейчас говорить о ней, но она многое сделала, чтобы я не боялась и приняла себя такой, какая я есть.       — А почему она…? — заикнулась я и тут же осеклась: пережить ещё и разговор о Костии мой мозг явно бы не смог.       — Что?       — Да нет, ничего.       Мне кажется, Лекса догадалась, о чём я хотела спросить, но не горела желанием объяснять мне что-либо, поэтому пожала плечами.       — Теперь очередь за тобой.       — Что? За мной очередь? Где? — я обернулась, дурашливо высматривая вокруг себя людей, стоящих в очереди. — За чем стоят?       — За мылом, — подхватила Лекса. — Говори, что такое было сегодня утром!       — Обещай никому не рассказывать! — засмеялась я.       — Ни за что! — с горящими глазами поклялась она.       — Ни за что не расскажешь?       — Ни за что не пообещаю!       — Во-первых, смотри, — я закатала джинсы, наконец-то показывая Лексе тот сюрприз, который готовила дома.       — Разные носки?       — Да. А во-вторых…

***

      Угадайте, кто ни грамма не посочувствовал, услышав о моих злоключениях?